Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Юрий Мухин

Последним ударом в гражданской войне Красная Армия, состоявшая почти сплошь из крестьян, добила остатки белых под командованием Врангеля. А ведь, пожалуй, никто не дал столько привилегий крестьянам, сколько Врангель. Достаточно сказать, что в армии Врангеля расстреливали офицера-добровольца за кусок взятой у крестьянина колбасы. Тем не менее белые войска сидели в Крыму голодные, тогда как крымские крестьяне на их глазах продавали зерно в Турцию. И добили Врангеля крестьяне из Красной Армии, крестьяне, которых большевики в это время жестоко давили продразверсткой. Почему же российские крестьяне, которых большевики и грабили, и расстреливали, шли в бой именно за власть большевиков? Почему?

Только трусливый и подлый человек может утверждать, что крестьяне шли воевать за большевиков только потому, что в противном случае их бы расстреляли в ЧК. Кстати, они же охотно утверждают, что и Советская Армия выиграла войну с Гитлером только потому, что ее солдаты боялись, что Сталин прикажет их расстрелять. Эта подлая версия (так как она превращает народ в трусливых негодяев) распространяется органами формирования общественного мнения.

Расстрел дезертира, как и любое другое наказание, — это не месть. Государство не мстит, оно предупреждает. В «Песни о вещем Олеге» есть слова «отметить неразумным хазарам», но это не значит, что Киевская Русь мстила, Олег, возможно, мстил, но не Русь. Русь предупреждала следующий «буйный набег» на свои села и нивы. Наказание преступника — это предупреждение подобных преступлений. Государственный аппарат, уклоняющийся от своей обязанности наказывать, сам является преступником.

Надо понять следующее. Преступник нарушает справедливость. Совершая преступления, он добивается какого-либо преимущества для себя по сравнению с другими гражданами. При его наказании справедливость восстанавливается: никто не должен добиваться преимуществ иначе, чем признанным в обществе законным путем.

Кем по своей сути является дезертир? Чем он руководствуется в своих действиях? Он надеется, что сумеет спастись от смерти в бою за счет других, которые в этом бою погибнут. Они будут идти на смерть, а он в тылу будет насиловать их вдов.

Расстрелять дезертира перед строем — это не только предупредить потенциальных дезертиров, но и как бы успокоить солдат, не собирающихся дезертировать, солдат, собирающихся честно исполнить свой долг: «Идите в бой спокойно. Убьют вас в бою или нет, неизвестно. А с этим мерзавцем, как вы видите, уже все ясно. И с другими будет то же».

Лет двести назад в армии еще были солдаты, которых привели туда силой, которые ни под каким видом не хотели воевать.

Например, в английский флот матросов набирали насильственным образом: специальным командам разрешалось хватать на улицах граждан и силой тащить на корабль. Но корабль — это специфическое место боя, с него не сбежишь. Капитан, подведя английский корабль к кораблю противника или взяв его на абордаж, не оставлял матросам другого выхода — надо было сражаться. Или, скажем, насильно рекрутированная пехота в армиях германских княжеств. Опять специфика. До боя они жили достаточно обеспеченно, после боя грабили побежденных, а к месту боя их вели под конвоем и в самом бою им некуда было деться: на солдате была такая форма, что противник убьет его, не раздумывая, доброволец он или нет. Фридрих II, имевший очень сильную армию, тем не менее отправлял ее в сражение в окружении гусар и предписывал ни в коем случае не проводить пехоту по лесным дорогам, где гусары теряли над ней контроль и пехота могла разбежаться.

Но способы ведения войны изменились; в войнах более поздних периодов противоборствующие силы образуют фронты, разграничивающиеся порою сплошной линией полевых укреплений, за этими укреплениями они копили силы иногда в течение многих месяцев. При этом использовать армию, состоящую из более или менее большого количества людей, не знающих за что они должны умереть или не желающих за это умирать, стало невозможно. В таких условиях появлялись тысячи возможностей перебежать к противнику.

До присоединения к СССР прибалтийские государства имели свои вооруженные силы — по одной дивизии. После присоединения Литвы, Латвии, Эстонии эти дивизии вошли в состав Красной Армии и с началом Великой Отечественной войны вместе с ней отступали. Но использовать их в бою против немцев не удалось. Из эстонской дивизии, занявшей позиции на фронте, сразу же перебежало к немцам 800 эстонцев. Эти дивизии пришлось с фронта снять, разоружить и переформировать в строительные.

Воевать, имея армию солдат, которые не хотят воевать, невозможно или очень и очень сложно. Но речь идет об армиях единых государств и о войнах, которые ведут государства. А в гражданской войне солдатам очень просто перейти на вражескую сторону. Можно ли в этой ситуации собрать армию с помощью насилия? Нет, это невозможно!

В Красную Армию крестьяне шли без желания, повинуясь призыву, и в Белую Армию призыв также был в основном насильственным. Однако победа красных говорит о том, что их идеи соответствовали идеям народа, крестьяне — солдаты Красной Армии понимали, за что они умирают, и были согласны с этим. Белые оказались слабее, хотя имели огромное материальное преимущество перед красными.

Действительно, под властью белых почти всегда были хлебные области России. На протяжении всей войны и Москва, и Петербург непрерывно голодали. Белые захватили весь золотой запас царской России. Белым помогала Антанта и оружием, и живой силой. Тем не менее они потерпели поражение. Почему? Ответ один: они не имели идей, которые бы крестьяне считали для себя достойными борьбы. Именно крестьяне, и вот почему. Во-первых, рабочих в России было вообще мало; во-вторых, рабочие России — те же крестьяне, в лучшем случае, рабочие в первом поколении; в-третьих, идеи белых были не чужды и части рабочих (у Колчака в армии была дивизия, состоящая из рабочих).

Можно ли считать, что идеи марксизма прочно завладели умами крестьян — основы русского народа? По моему мнению, эти идеи не имели для крестьян ровно никакого значения, они вообще не имели представления о том, что такое марксизм. Наверное, они, повторяя слова «диктатура пролетариата», «социализм», «коммунизм» и т.д., смысла их себе не представляли. Все говорили эти слова, и они тоже. Не упрекать же их за то, что они каждый день читают «Отче наш» и не могут объяснить, что в этой молитве означают слова «иже еси». Да что говорить о крестьянах тех времен, если в наше время все эти Горбачевы, ельцины, Яковлевы, поповы, бурбулисы со своей многомиллионной компанией мудраков, паразитировавшие всю свою сознательную жизнь на марксизме, так и не поняли основ его политэкономии?

Остается вопрос: за что конкретно воевали крестьяне под руководством большевиков? За землю? Но землю им предлагали и белые, да и земля в России — не такой уж большой дефицит. Можно было не воевать, а уехать в Сибирь на пустующие черноземы. Так за что? Ответ один: за извечную русскую демократию, предстающую теперь в виде сельских советов. Не просто за землю, а за землю, находящуюся в распоряжении только тех, кто ее обрабатывает.

Идеи марксизма в некоторой части полностью совпали с русской идеей, и они победили в России вопреки другим положениям Маркса, к немалому удивлению самих победителей.

Сразу после прихода к власти большевики своими декретами полностью освободили крестьян от паразитов. Передав власть сельским советам, они Декретом о земле освободили крестьян от власти бюрократии (правда, очень ненадолго) и от буржуазии. Заметим, что Декрет о земле был предложен левыми эсерами. Впоследствии Ленин упрекал эсеров за несговорчивость при закрытии правых газет: «Мы пошли вам на уступки, приняли „Декрет о земле“, а вы не хотите поддержать нас в этом вопросе».

Строго говоря, в те годы к власти должны были бы прийти левые эсеры как чисто крестьянская партия. Но у них не было лидера такого ума и мужества, как Ленин. Надо думать, что именно это определило персональный состав правительства.

По русской идее правительство — это царь, а царь — отец России, и семья понимает, что когда ей очень плохо, когда в ней разлад, отец может и обязан применить крутые меры. И когда Ленин приказывал расстреливать тех, кто не расчищает железнодорожные пути от снега, крестьянин, задетый этим приказом, мог протестовать и ругаться, но в душе он понимал, что отец, у которого часть семьи умирает от голода, обязан любыми способами спасти ее. Ведь сегодня он расстреливает (или грозит расстрелять) тех, кто не спасает от смерти петербуржцев, но завтра он, возможно, такими же жестокими мерами заставит петербуржцев спасать от смерти крестьян.

Когда по приказу большевиков продотряды выгребали по деревням почти весь хлеб, довольных не было, но ограбленные продразверсткой крестьяне в душе понимали: где еще отцу взять хлеб для семьи, как не в семье? Да, это было и тяжело, и обидно, но Ленин действовал так, что у народа не оставалось ни малейших сомнений, что им движет исключительно забота о народе, и народ соглашался с Лениным в целом, хотя, возможно, и был недоволен отдельными действиями большевиков.