Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она махнула рукой в сторону клавесина.
— Семья моя была богата, и родись я мальчиком, то, без сомнения, стала бы музыкантом.
Слова эти она произнесла просто, без всякого сожаления.
— Однако вы ведь могли выйти замуж и сочинять музыку? Почему же вы этого не сделали? — с любопытством спросила я.
Матушка Хильдегард картинно всплеснула руками. Я видела, как эти крупные сильные руки выдергивали топорик, застрявший в кости, вправляли поврежденный сустав, принимали запачканного кровью младенца, показавшегося между бедер роженицы. И еще я только что видела, как те же пальцы касались клавиш слоновой кости с нежностью и трепетностью, напоминая движения крылышек бабочки.
— Знаете, — ответила она после довольно долгой паузы, — во всем виноват святой Ансельм.
— Как это?
Она усмехнулась. Некрасивое лицо, утратив обычно присущую ему суровость, стало даже по-своему миловидным.
— О да… Мой крестный, а это был старый король, Людовик по прозвищу Солнце, — небрежно объяснила она, — как-то подарил мне на именины книгу «Жития святых». Мне тогда было восемь. О, это была такая замечательно красивая книга! — мечтательно протянула она. — С золотым обрезом, а переплет так искусно изукрашен драгоценными камнями, что она скорее походила на ювелирное украшение, а не на книгу. Невзирая на это, я ее читала. И хотя мне очень нравились все истории, особенно о мучениках, была в повествовании о святом Ансельме одна фраза, которая нашла особенно глубокий отклик в моей душе…
Прикрыв глаза и откинув голову на спинку кресла, она вспоминала:
— Святой Ансельм был человеком необычайной мудрости и учености, доктором теологических наук. Но также и епископом, священником, заботившимся о своей пастве и внимающим нуждам не только души, но и плоти. В рассказе перечислялись все его труды и деяния, а заканчивался он следующими словами: «Итак, он умер, завершив свой исполненный трудов и пользы земной путь, и обрел тем самым корону в раю».
Она замолкла и сидела какое-то время, легонько сжимая и разжимая пальцы.
— Почему-то именно эти слова «исполненный трудов и пользы земной путь» нашли в моей душе сильный отклик.
Она улыбнулась мне.
— Пожалуй, нет для человека лучшей эпитафии, чем эта, миледи. И вот я захотела быть полезной, — продолжила она и вдруг, резко сменив тему, обернулась к нотам на пюпитре. — Итак, очевидно, вся странность заключается в изменении ключа — note tonique. Но что это означает?
Тут вдруг меня осенила догадка, и я едва удержалась от бурного восклицания. До сих пор мы говорили по-французски. Но, наблюдая за матушкой Хильдегард и слушая ее историю, я думала по-английски, и тогда меня осенило.
— Что такое? — спросила Хильдегард. — Вам пришла в голову какая-то идея?
— Ключ! — Я почти смеялась. — По-французски музыкальный ключ — note tonique. А предмет, которым открываются замки, — я указала на большую связку ключей, которую она обычно носила на поясе, а сейчас положила на книжную полку, — называется у вас passe-partout, верно?
— Да, — ответила она, глядя на меня с недоумением, и дотронулась до одного из ключей, напоминавшего по форме отмычку. — Вот этот называют passe-partout, а вот этот, — она указала на ключ с бороздками, — этот скорее clef.
— Clef! — радостно воскликнула я. — Прекрасно!
И я ткнула пальцем в ноты.
— Понимаете, матушка, в английском тоже есть такое слово, и оно тоже означает музыкальный ключ. А по-французски «clef» — это то, чем отпирают двери. И музыкальный ключ служит ключом к шифру. Недаром Джейми говорил, что это английский шифр! Его изобрел англичанин с дьявольски изощренным чувством юмора, — добавила я.
Уловив основную идею, мы без труда расшифровали послание. Итак, раз автор зашифрованного послания англичанин, то немецкие слова в тексте песни используются лишь как источник букв. Уже научившись кое-чему у Джейми, я довольно быстро разгадала шифр.
— Два бемоля означают, что надо брать каждую вторую букву, — начала объяснять я, торопливо строча на листке бумаги. — А три диеза — каждую третью с конца. Думаю, он использовал немецкий, с одной стороны, для маскировки, а с другой — потому что немецкие слова страшно длинные. Для того чтобы выразить ту же мысль, немцам требуется вдвое больше букв, чем англичанам.
— У вас нос в чернилах, — прозаически заметила матушка Хильдегард и заглянула мне через плечо. — Но хоть какой-то смысл улавливается?
— Да, — ответила я, и внезапно во рту у меня пересохло. — Да, смысл есть.
Расшифрованное послание оказалось довольно простым и кратким. И весьма тревожным.
— «Преданные слуги его величества в Англии ждут восстановления законного короля на троне. В вашем распоряжении сумма в пятнадцать тысяч фунтов. Она будет передана из рук в руки лично его высочеству, как только нога его ступит на землю Англии», — прочитала я. — И еще везде пропущена буква «S». Не знаю, с какой целью. Возможно, для того, чтобы получились немецкие слова.
— Гм…
Матушка Хильдегард с любопытством смотрела в исписанный листок, затем перевела взгляд на меня.
— Итак, вы узнали все, что вам нужно, — заключила она. — Могу заверить вас и вашего мужа, что сохраню это в тайне.
— Он не стал бы прибегать к вашей помощи, если б не доверял вам, — поспешила ответить я.
Густые брови поползли вверх, она похлопала ладонью по бумаге.
— Раз уж ваш муж занимается такими делами, доверять кому бы то ни было крайне рискованно. Так что можете успокоить его: я имею представление о чести, — сухо добавила она.
— Хорошо, непременно передам, — улыбнулась я.
— Боже, chere madam! — воскликнула она вдруг. — Вы страшно бледны! Сама я порой засиживаюсь допоздна, совершенно забывая о времени, особенно когда работаю над новым произведением, но вы, должно быть, непривычны к такому режиму.
Она взглянула на часы-свечу, горевшую на маленьком столике возле двери.
— Бог ты мой, уже совсем поздно! Наверное, надо послать за сестрой Мадлен, пусть отведет вас в келью.
Джейми хоть и с неохотой, но согласился, чтобы я провела ночь в монастыре, дабы не возвращаться по темным улицам. Я покачала головой. Я действительно устала, и спина у меня ныла от долгого сидения на табурете, но спать совсем не хотелось. Слишком уж взволновало меня «музыкальное послание», все равно сразу не уснуть.
— Что ж, тогда давайте немного подкрепимся, отметим, так сказать, наши достижения.
Матушка Хильдегард поднялась и направилась в первую комнату, где, как я слышала, позвонила в колокольчик. Вскоре появилась сестра с подносом, на котором стояли стаканы с горячим молоком и пирожные. За ней следовал Бутон. Сестра взяла одно пирожное,
