Общая теория права. Том II - Сергей Алексеев

116

См.: Гурвич Л.А. Право на иск. М., 1949, с. 142–146.

117

См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права, с. 9; Курылев С.В. Формы защиты и принудительного осуществления субъективных прав и право на иск. — Труды Иркутского государственного университета. Т. 22. Серия юридическая. Вып. 3. Иркутск, 1957, с. 203–210.

118

См.: Толстой Ю.К. К теории правоотношения, с. 46

119

См.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве, с. 53–62. Автор правильно связывает существование упомянутых выше обязанностей с вопросом о фактическом составе (с. 58).

120

«Существо юридической обязанности, — пишут Н.И. Матузов и Б.М. Семенеко, — в требовании необходимого, нужного, должного, полезного с точки зрения государства, власти, закона поведения субъекта» (Матузов Н.И., Семенеко Б.М. Исследование проблемы юридических обязанностей граждан СССР.-Сов. государство и право, 1980, № 12, с. 33).

121

Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе, с. 67. Об обязанности как долге см. также: Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности, с. 71–74.

122

См.: Семенеко Б.М. Юридические обязанности граждан СССР (Вопросы теории).-Автореф. канд. дисс. Саратов, 1978.

123

С.Ф. Кечекьян, ссылаясь на конституционные обязанности, обязанности в уголовном праве, в административном праве и т. д., считал, что такого рода обязанности могут существовать вне правоотношения. При этом автор возражал против «узкоцивилистической», на его взгляд, концепции, согласно которой всякая обязанность существует ради чьего-то права (см.: Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе, с. 63). Однако всем тем обязанностям «вне правоотношения», на которые ссылался С.Ф. Кечекьян, корреспондируют права требования определенных лиц — требования исполнения обязанностей. Вместе с тем верно и то, что в правоотношениях, прежде всего в правоотношениях активного типа (где обязанное лицо должно совершить положительные действия), эта обязанность существует не «ради права». Юридическая обязанность в правоотношениях активного типа осуществляется ради интересов управомоченных, в том числе таких интересов, которые выражают общественные интересы, интересы правопорядка в целом. Следовательно, сочетаясь определенным образом с субъективным правом (правом требования), юридические обязанности, в особенности в правоотношениях активного типа, имеют в значительной мере самостоятельное значение.

124

См.: Правоведение, 1980, № 1, с. 101; Матузов Н.И., Семенеко Б.М. Исследование проблемы юридических обязанностей граждан СССР.-Сов. государство и право, 1980, № 12, с. 33.

125

Возникает вопрос, нет ли в структуре обязанности такого элемента, который бы корреспондировал притязанию и в то же время не выходил за рамки регулятивного правоотношения. По этому вопросу следует заметить, что, возможно, юридическая обязанность включает в виде специфического элемента необходимость юридически отреагировать на требование управомоченного в случаях, когда не исполняется предусмотренное поведение (отказаться исполнять требование; признать правомерность требования и сослаться на уважительные причины; обещать исполнить обязанность через какой-то срок и т. д.). При таком решении проблемы перед нами раскрывается весьма четкая закономерная взаимозависимость между элементами субъективного права и элементами юридической обязанности: осуществление исходного элемента субъективного права — правоотношения побуждает к функционированию юридическую способность со стороны того элемента, который назван «необходимость отреагировать», а это с свою очередь (при отсутствии реального исполнения) приводит в действие следующий элемент субъективного права — притязание.

126

С рассматриваемых позиций можно подойти к выдвинутой Ю.Г. Ткаченко идее односторонних (сепаратных) правоотношений (см.: Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений, с. 133 и след.). Эта идея, думается, противоречива. Рассмотрение субъективных прав и юридических обязанностей только в рамках правоотношения безупречна с методологических позиций. Но когда утверждается, что «существуют такие общественные отношения, в которых правовому регулированию подвергается деятельность лишь одной стороны» (с. 169), то возникает сомнение, не входит ли приведенное положение в противоречие с указанным ранее методологическим подходом. И, по-видимому, рациональный смысл рассматриваемой идеи заключается в том, Что положительная деятельность субъектов отношения действительно может сосредоточиваться лишь на одной его стороне и что субъективное право и юридическая обязанность могут выходить по своему содержанию за пределы собственно правовой связи. Но это вовсе не означает того, что «другая сторона» общественного отношения остается за пределами правового регулирования.

127

С этой точки зрения вызывает сомнение позиция Р.О. Халфиной, полагающей, что наряду с правами и обязанностями в структуру правоотношения входит реальное поведение участников правоотношения в соотношении с правами и обязанностями (см.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении, с. 209–211). Еще меньше оснований включать в структуру правоотношения его участников (там же, с. 211). Ни участники правоотношения, ни их реальное поведение не обладают признаками элементов, которые бы позволили им вместе с правами и обязанностями образовать то, что в теории систем понимается под структурой.

128

См.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении.

129

См.: Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. Л., 1962, с. 56; Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963, с. 31; Галкин Б.А. Советский уголовно-процессуальный закон. М., 1962, с. 76.

130

О сложной структуре гражданско-правовых обязательств см.: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву, с. 60–73. См. также: Юков М.К. Структурно-сложное содержание гражданских процессуальных правоотношений. — Авто-реф. канд. дисс. Свердловск, 1972.

131

См. по рассматриваемому вопросу соображения Б.К. Бегичева (Советское трудовое право. М., 1979, с. 101–103).

132

Н.В. Витрук отмечает, что относительно свободная воля в области права «выступает не сама по себе, так сказать, в „чистом виде“, а через соответствующий эквивалент в праве, как необходимое правовое свойство (качество.) личности» (Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе, с. 81).

133

См.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении, с. 115–116.

134

См.: Бойцов В.Я. Система субъектов советского государственного права. Уфа, 1972, с. 32–36.

135

Как отмечает И.В. Витрук, «право субъекта и правоспособность есть возможности, но возможности разного порядка» (Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе, с. 103). И эта «разность» порядка состоит не в том, что правосубъектность нельзя рассматривать в качестве субъективного права, а в том, что она является субъективным правом в плоскости государственно-правового регулирования.

136

Б.В. Пхаладзе правильно обращает внимание на то, что право участия в общественных отношениях (правоспособность) обеспечивается путем предварительного закрепления за всеми гражданами основных прав и обязанностей, характеризующих исходную позицию граждан в урегулированных правом общественных отношениях (см.: Пхаладзе Б.В. Юридические формы положения личности в советском обществе. Тбилиси, 1968, с. 18).

137

См.: Ямпольская Ц.А. О субъективных правах советских граждан и их гарантиях. — В сб.: Вопросы советского государственного права. М., 1959, с. 162; Общая теория советского права, с. 286; Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической законности, с. 156 и след.

В литературе были высказаны соображения о том, что все субъективные права и обязанности, все правовые связи входят в правовой статус (см.; Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении, с. 123; Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе, с. 27, 31, 115–116). Думается, последний из указанных авторов ближе к истине, когда обосновывает идею о существовании субъективных прав в виде общего состояния (с. 105). Именно субъективные права (и обязанности), существующие в виде общего состояния, определяют основу правового положения личности — то стабильное, основополагающее в правовом положении субъекта, что в полной мере соответствует смыслу понятия «статус». Конкретные же права и обязанности — это, скорее, вопрос факта в юридической области, специфики в реальном положении лица, нежели основы его общего правового положения в данной правовой системе.