Общая теория права. Том II - Сергей Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
49
Интересно, что попытки спасти трехчленную классификацию в качестве единственно возможной с одновременным признанием системности права привели к фактическому отрицанию возможности нахождения в норме реальной структуры. О.Э. Лейст полагает, что санкции (а также гипотезы) вообще не являются составными частями отдельно взятой нормы, а выступают в качестве ее необходимого «атрибута» (см.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962, с. 12; Общая теория советского права, с. 193 и след.). Но санкция как «атрибут» — это уже не структурная часть, а свойство нормы.
50
Развернутую критику трехчленной структуры правовой нормы дал А.С. Пиголкин. Вместе с тем, по мнению автора, различное назначение нормы (норма — принцип, легальное определение, норма-правило поведения и т. д.) определяет и разные связи внутри элементов нормы, несовпадающие ее части; единой, универсальной структуры, свойственной всем нормам, нет и быть не может (см.: Пиголкин А.С. Теоретические проблемы правотворческой деятельности в СССР.-Автореф. докт. дисс., с. 23).
51
Вопросы классификации юридических норм, как и многие другие вопросы специальной юридической теории, по своему характеру таковы, что их подлинно научное решение возможно лишь в том случае, если исходить из выводов, полученных в результате философского (общесоциологического) осмысления явлений правовой действительности. Если же при освещении видов юридических норм не выходить за пределы характеристик, относящихся только к догме права, то вряд ли возможно построение классификаций, имеющих сколько-нибудь заметное научное и практическое значение. Когда, например, Б.А. Деготь при классификации норм права исходит в качестве первичного основания из структуры норм (см.: Деготь Б.А. Классификация норм советского социалистического права по их структуре. Саратов, 1977), то в итоге наряду с верно подмеченными особенностями отдельных предписаний он формулирует довольно-таки искусственные построения (такие, в частности, как деление норм на императивные и правопредставляющие, с.6 и след.), пытается представить в качестве научно оправданных подразделений такие «разновидности» норм (поощрительные, рекомендательные и др.), каждая из которых сама нуждается в объяснении с позиций основополагающих идей общей теории права
52
Предметом классификации являются именно нормы-предписания, взятые в единстве всех присущих им элементов, а не изолированно рассматриваемые элементы нормы (гипотеза, диспозиция, санкция). Последние, разумеется, тоже могут быть предметом классификационных делений. Но это уже иная проблема, относящаяся главным образом к технико-юридическому построению нормы, к вопросам юридической техники (II.37.5.).
53
Этого не учитывают авторы, полагающие, что охранительные нормы не обособляются в структуре права и что лучше говорить о регулятивной и правоохранительной функциях «каждой нормы» (см.: Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право. М., 1973, с. 261–262).
54
О ряде других особенностей одной из разновидностей рассматриваемого деления-запрещающих норм см.: Иванова З. Д. Запрещающие нормы в механизме правового регулирования. — Сов. государство и право, 1975, № 11; Братко А. Г. Запреты в советском праве. Саратов, 1979.
55
По своей структуре коллизионные предписания, как и иные нормы-предписания, состоят из двух частей — гипотезы и диспозиции, которые здесь имеют своеобразные названия — «объем» (указание на те отношения, к которым норма применяется) и «привязка» (указание на норму, закон, правовую систему, подлежащие применению к данным отношениям) (см.: Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970, с. 138).
56
Впервые в юридической литературе на существование ситуационных норм указал К. И. Комиссаров (см.: Комиссарова К. И. Судебное усмотрение в советском гражданском процессе. — Сов. государство и право, 1969, № 4, с. 51). Автор, однако, допускает неточность, когда помещает ситуационные нормы в один ряд с императивными и диспозитивными нормами. Он более точен, когда (применительно к одному из элементов нормы) различает три разновидности относительно определенных санкций: альтернативные, факультативные, ситуационные (см.: Он же. Правоприменительная деятельность суда в гражданском процессе. — Сов. государство и право, 1971, № 3, с. 74–75). Впрочем, попытки дополнить деление норм на императивные и диспозитивные следует признать «традиционными»: в качестве «третьего члена» этого деления обрисовывались и рекомендательные и даже поощрительные нормы.
57
«Диспозитивная норма — сложная норма, где органически сочетаются два самостоятельных правила. Одно правило-это предоставление правомочия сторонам действовать в конкретных условиях по собственному усмотрению. Другое же правило, имеющее самостоятельное значение, — это предписание на случай, если стороны правоотношения сами не определили права и обязанности» (Общая теория советского права, с. 215–216). Вместе с тем следует учитывать, что правило, устанавливаемое на случай отсутствия соглашения, все же служит известным образцом, ориентирующим стороны на «предпочтительный» вариант.
58
См.: Деготь Б.А. Классификация норм советского социалистического права по их структуре, с. 43–44.
59
См. по этому вопросу: Недбайло П.Е. Советские социалистические правовые нормы. Львов, 1959, с. 85–86.
60
По вопросу о социальной и правовой природе локальных норм см. статьи В.А. Тарасовой, Ф.М. Левианта, Л.Б. Гальперина, С.С. Карийского (Правоведение, 1971, № 5, с. 36–55) и др. См. также: Кондратьев Р.И. Локальные нормы трудового права и материальное стимулирование. Львов, 1973; Самигуллин В.К. Локальные нормы в советском праве. — Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1975.
61
См. по этому вопросу соображения З.С. Беляевой в работе «Теоретические вопросы систематизации советского законодательства» (с. 456–458).
62
См.: Александров Н. Г. Правовые и производственные отношения в социалистическом обществе. — Вопросы философии, 1957, № 1, с, 50.
63
См.: Баранов В. М. Поощрительные нормы советского социалистического права.
64
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 6.
65
См.: Басин Ю.Г. Вопросы советского жилищного права. Алма-Ата, 1963, с. 123–126.
66
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 497–498.
67
Общая теория советского права, с. 277.
68
Р.О. Халфина пишет, что отсутствие у общественного отношения правовой формы означает невозможность «использовать специфические средства права для реализации и охраны интересов участников» (Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974, с. 36).
69
По мнению В.И. Свидерского и Р.А. Зобова, например, отношение в отличие от просто связи указывает на опосредованную взаимозависимость конечных результатов тех или иных материальных процессов (см.: Свидерский В.И., Зобов Р.А. Отношение как категория материалистической диалектики. — Вопросы философии, 1979, № 1, с. 91).
70
См.: Назаров Б.Л. Социалистическое право в системе социальных связей, М., 1976.
71
См.: Халфина Р. О. Методологический аспект теории правоотношений. — Сов. государство и право, 1971, № 10, с. 21–22.
72
Как правильно указано в курсе теории государства и права, «в отраслевых юридических науках до сих пор продолжает господствовать мнение, что правоотношения являются единственной формой реализации права» (Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институту и понятия. М., 1970, с. 557).
73
См.: Витрук Н.В. Субъективные права граждан и правовые связи. — В сб.: Проблемы правоведения. Вып. 22. Киев, 1972, с. 11–12; Он же. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М., 1979, с. 131–133; Явич Л.С. Общая теория права, с. 173–174, 205–206.
Следует признать интересными соображения Ю.И. Гревцова о нескольких «аспектах правоотношения», среди которых автор выделяет правоотношение как статическое положение — отношение субъекта права к другим субъектам права (см.: Гревцов Ю. И. Содержание к форма правоотношений. — Сов. государство к право, 1980, № 6, с. 117–118). И хотя Ю.И. Гревцов концентрирует внимание на правоотношении как форме реального взаимодействия в правовой сфере, сама постановка вопроса об «аспектах» является шагом вперед в преодолении мнения, согласно которому существует стремление неоправданно отделять правоотношения от всех иных правовых связей между правами и обязанностями, — мнения, которого указанный автор придерживался ранее.
