Очертание тьмы - Сергей Малицкий

– Мы безусые все, – скривила губы Гаота.

– Да, господин судья, – открыл глаза Чуид. – С усами у вас нет соперников. Разве только почтенный травник Бас мог бы приложить мерку к своим усищам, но и у него нет такой вызывающей остроты на лице.

– Полегче, – попросил Дойтен. – Полегче насчет господина судьи. Никакой я не судья, а лишь временный наместник на этой почетной и, как все уже поняли, опасной должности. Усмиритель я. Все прочие при деле, я так понимаю?

– Смотря какие дела, – пробормотал Чуид. – Мне тут сказали, что ты собираешься идти к бургомистру?

– Собирался вроде, – нахмурился Дойтен. – Свиток там у него какой-то…

– Не нужно, – покачал головой Чуид. – Этот свиток я ему дал. Сам его и составлял. Все, что там написано, я уже рассказал Юайсу.

– Есть то, что я не знаю? – нахмурился Дойтен.

– Есть, – кивнул Юайс. – Мелочь. По времени.

– Так говорили уже? – не понял Дойтен. – Эта мерзость должна быть вычерчена за месяц! Или нет?

– Почему вычерчена? – не понял Чуид. – В Гаре она была выкопана. Думаю, дело не в способе, а во времени. Она должна быть. И скорее всего, она уже где-то есть.

– Так вроде бы все уже облазили? – нахмурился Дойтен. – Начиная с крыши недостроя этого храмового и заканчивая выборкой на холмах. Так ведь? Нет же нигде ничего?

– Нет, – кивнул Юайс, продолжая колдовать над кольчужкой. – Ни там, ни в замке, нигде нет. Или мы этого не видим.

– Это как же смотреть надо? – сплюнул Дойтен.

– В Гаре я увидел, – заметил Чуид. – Я был в городе. И даже свидетельствовал, как судья Эгрич сел на лошадь и помчался в Тимпал. Потом я пошел на холм. Мне сказали, что Эгрич передавал воеводе, что холм нужно перекопать, но тому было не до копки земли. Останки мертвых собрали и унесли. А уж кровь и сама выгорела. Холм перекопали, но потом, наверное, через месяц. Я как-то заглядывал, там теперь сорняк выше меня ростом. Но тогда я просидел на холме два дня. Сидел и смотрел на эти восемь канав. Они ведь хитро были выкопаны. Очень хитро.

– И что ты там увидел? – не понял Дойтен.

– Тень исчезает в час зверя, – ответил Чуид. – Там же были ямы. Может, случайно так совпало, но в час зверя солнце осветило их до дна. Ни черточки тени.

– Когда это, час зверя? – спросил Дойтен.

– В равноденствие, это серединка между полднем и рассветом, – проговорил Юайс. – Обычно в это время просыпаются даже сони. За три часа до полудня. Час зверя или час водопоя. Это что-то древнее. Я не могу объяснить.

– И чем это нам поможет? – спросил Дойтен.

– Ничем, – развел руками Чуид.

– Зачем ты приехал в Граброк? – нахмурился Дойтен. – Хотел разбирать свитки? Разбирай. А я пойду к бургомистру. Расскажу ему все. И про колдунов, и про Олса, который засел в замке. И посмотрим, что он сделает. А свиток мне твой не нужен. Я не защитник какой-нибудь. И не судья, демон меня раздери.

С этими словами Дойтен стянул с головы тиару, поправил меч на поясе и зашагал прочь со двора.

Настроение было испорчено. Дойтен не любил длинные разговоры, которые ему казались способом не выявить истину, а скрыть ее. Даже те свитки, что изредка попадали к нему в руки, он не вычитывал от строки к строке, а старался пропустить кучерявые словеса и вступления и вытащить из пышной мудрености простые мысли. Часто их там не оказывалось вовсе, или Дойтен их не находил. Так же было и с этим стариком в зеленом котто. Ясно же, что в голове у него полно всякого, так отчего отсыпа́ть тонкой струйкой, да еще щуриться и улыбаться – разгадаешь, на что я намекаю, или не разгадаешь? Была охота разгадывать… Загадки хороши в детских играх, а когда льется кровь, надо говорить коротко, по делу и быстро. Что известно храмовым старателям относительно это поганого обряда, что залил Гар пятнадцать лет назад кровью? Город был наполнен знаками и колдовством. На холме близ околицы была проведена ужасная ворожба. Были обезглавлены восемь несчастных и прикончен какой-то зверь, кажется, имни, вроде того, что Дойтен с Басом обнаружили в могиле жены Линкса. И вот, пожалуйте, является какой-то сомнительный мудрец и заявляет, что просидел на том холме два дня и заметил, что в час зверя тени на нем исчезают. И что дальше? Где этот холм в Граброке? Знаками и колдовством город был наполнен точно так же, однако и знаки стерли, и колдовства поубавили. Правда, совсем без смертей не обошлось, ну так кровью город пока не залили? Да и обряд пока не случился. А то тоже…

Дойтен поминал бы демонов и разную нечисть до полудня, но вот уже под его ногами загудели мостки, под которыми несла свои воды Дара, и уже карусель засверкала яркими красками перед глазами. Ну да, смерть, преображение, рождение. Ну и что? Красивые значки, отчего бы их не использовать в рисунке? Как с ума все сошли.

Народу на площади оказалось меньше обычного. Мастера подправляли покрашенное, смолили выставленные торчком бревна с шутейными подарками, правили качели. Тут же размечали места под шатры. Пахло сдобой. Даже у трактира Юайджи служки собирали что-то вроде выносного навеса.

Дойтен замедлился, решая, с чего начать и куда идти. В ратушу хотелось идти меньше всего, в трактир заглядывать было рановато, а вот навестить Калафа – следовало. Дойтен натянул на голову тиару, вошел во двор храма и там, среди пары десятков невесть откуда прибывших храмовников, наткнулся не только на помощника сэгата, но и на бургомистра, за которым с озабоченными лицами следовали с полдюжины городских мытарей и старателей и четверка стражников. Заметив Дойтена, бургомистр улыбнулся, затем обернулся к свите, рявкнул что-то злое и, убедившись, что его помощники бросились исполнять какие-то ранее полученные наказы, вместе с Калафом подошел к новому судье.

– Рад представиться, господин бургомистр, – поклонился Дойтен. – Усмиритель Священного Двора Дойтен к вашим услугам. В связи с печальными событиями вчерашнего дня вынужден примерить на себя эту пурпурную тиару. Однако рассчитываю, что продлится это недолго.

– Да, – кивнул бургомистр. – Я тоже рассчитываю на то, что наши горести не будут долгими и глубокими. И, как мне кажется, мы на правильном пути. Колдовство найдено и уничтожено. Поверь, дорогой Дойтен, сегодня первое утро за последний месяц, которое я встретил без головной боли. Но я был бы готов терпеть ее и дольше, если бы это сохранило хотя бы одну из оборвавшихся жизней. Я глубоко опечален гибелью судьи Клокса и убийством бедолаги Крафти, но мои стражники ищут убийцу.

– Не думаю, что они обрадуются, найдя его, – поклонился Дойтен.