Три сердца и три льва (сборник) - Пол Андерсон

Я это знал. Вся армия это знала. Официально пока ни слова не сообщалось, но люди каким-то образом чувствуют, когда предстоит большое наступление.

Генерал неуклюже прочертил пальцем по карте:

– Девятый броневой дивизион – здесь, Двенадцатый метательный – здесь. Саламандры – тут, где, как мы знаем, сарацины сконцентрировали своих огнедышащих. Моряки готовы высадиться на побережье и захватить достаточно кракенов. Один удар – и мы их погоним.

Майор засопел в бороду и мрачно уставился в круглый кристалл. Шар был мутный и темный. Враг создавал такие помехи для наших кристаллов, что их просто невозможно было использовать. Мы, естественно, отвечали тем же. Капитан Грейлок нетерпеливо постучала по столу безукоризненно наманикюренным ногтем. Она была такая чистенькая и красивая, что я решил отказаться от мысли понравиться ей. Во всяком случае, сейчас, когда мой подбородок покрыт трехдневной щетиной.

– Но, по-видимому, вас что-то беспокоит, сэр, – отважился вмешаться я.

– Верно, будь оно проклято! – рявкнул Ванбрух. – Тролльбург.

Я кивнул. Сарацины до сих пор удерживали этот город – ключ к позиции, оседлавший шоссе номер двадцать и охраняющий подступы к Салему и Портленду.

– Мне кажется, мы предлагали захватить Тролльбург, сэр, – пробормотал я.

Ванбрух нахмурился.

– Это должна сделать Сорок пятая, – проворчал он. – Если мы опростоволосимся, приятель, враги сделают вылазку, отрежут Девятый и сорвут всю операцию. Кроме того, майор Харриган и капитан Грейлок из Четырнадцатого доложили мне, что у гарнизона в Тролльбурге есть ифрит.

Я присвистнул. Озноб пополз вдоль позвоночника. Халифат, не задумываясь, прибегал к использованию сверхъестественных сил в войне (в частности, поэтому остальной мусульманский мир относился к сарацинам как к еретикам и ненавидел их не меньше, чем мы). Я бы никогда не подумал, что они зайдут так далеко, что решатся сломать печать Соломона. Вышедший из повиновения ифрит может причинить невообразимые разрушения.

– Надеюсь, у них он только один… – прошептал я.

– Один. – У Грейлок был низкий голос, который мог бы казаться приятным, если бы она не говорила так отрывисто. – Они прочесали все Красное море, надеясь найти вторую бутыль Соломона. Но, кажется, эта – последняя.

– Все равно плохо, – сказал я. Усилие, которое потребовалось, чтобы голос звучал ровно, помогло мне успокоиться. – Как вы это узнали?

– Мы из Четырнадцатого, – зачем-то сообщила Грейлок.

Но на самом деле ее кавалерийский значок вызвал у меня удивление. Единственные новобранцы, которые годятся на то, чтобы разъезжать на единорогах, – это унылые школьные учительницы (и им подобные).[50]

– Я просто офицер связи, – торопливо сказал майор Харриган. – Лично я езжу на метле…

Я усмехнулся. Ни одному американскому мужику (если только он не член какого-нибудь святого ордена) не захотелось бы сознаться, что его посчитали способным справиться с единорогом.

Майор свирепо посмотрел на меня и залился краской.

Грейлок продолжала, будто диктуя. Она говорила по-прежнему резко, хотя тон ее голоса несколько изменился.

– Нам повезло, что мы взяли в плен бим-баши штурмового отряда. Я допросила его.

– Эти благородные с-с… сыны пустыни умеют держать язык за зубами, – заметил я. Время от времени я сомневался в Женевской конвенции, но мне бы не понравилась идея нарушить ее окончательно, даже если неприятель на этот счет не стесняется.

– О, мы прибегали к жестоким мерам, – сказала Грейлок. – Мы поселили его в очень хороших условиях и прекрасно кормили. Но в то мгновение, когда кусок оказывался в его глотке, я превращала еду в свинину. Он сломался очень быстро. Выложил все, что знал.

Я громко расхохотался. Даже Ванбрух захихикал. Но она продолжала сидеть с невозмутимым видом. Трансформация органики – это всего лишь перетасовка молекул. Атомы не изменяются, так что риска получить дозу облучения нет. Но, конечно, трансформация требует хороших знаний в области химии.

Здесь и кроется подлинная причина, почему обычно пехотинец относится к Техническому корпусу с завистью. Как не позавидовать тем, кто может превратить НЗ в отбивную с жареной картошечкой! У квартирмейстеров хватает затруднений с заклинанием обычных пайков, чтобы еще отвлекаться на создание изысканных блюд.

– Хорошо, вы узнали, что у них в Тролльбурге есть ифрит, – прервал паузу генерал. – Какими еще силами они располагают?

– Малый дивизион, сэр. Вы бы взяли город голыми руками, если бы можно было обезвредить этого демона, – сказала Грейлок.

– Да, я знаю. – Ванбрух покосился в мою сторону. – Ну, капитан, рискнете? Если вам удастся справиться с ифритом, это означает, по меньшей мере, Серебряную Звезду… Простите, Бронзовую.

– А…

Я сделал паузу, подыскивая слова. Меня больше интересовало продвижение по службе либо полное увольнение в запас. Но, возможно… впрочем, речь идет о моей голове, и это возражение стратегического порядка.

– Сэр, в этой области мои знания чертовски малы. В колледже я чуть не завалил демонологию.

– Эту часть работы выполню я. – Эти слова принадлежали Грейлок.

– Вы?!

Я вернул на место челюсть, отвисшую до самого пола.

– До войны я была Главной ведьмой Колдовского агентства в Нью-Йорке, – холодно сказала она.

Теперь я понял, откуда у нее такие повадки. Типичная девица, сделавшая карьеру в большом городе. Да, против нее с генералом не попрешь…

– Я знаю, как справиться с демонами на побережье. Ваша задача – в сохранности доставить меня на место и обратно.

– Да, – кивнул я. – Тогда не о чем говорить.

Ванбрух прочистил горло. Ему не нравилось посылать на такое дело женщин. Но времени было мало, слишком мало, чтобы искать другую возможность.

– Честно говоря, капитан Матучек – один из лучших наших оборотней, – польстил он.

– Ave, Caesar, morituri te salutant![51]

Нет, я подразумевал совсем иное, но не беда. Померев, смогу не спеша придумать что-нибудь получше. Я не был испуган. От страха я заколдован, а кроме того, шансы выжить у меня ничуть не хуже, чем у идущего в огонь пехотинца. Ванбрух не стал бы приносить в жертву своих подчиненных, посчитай он задание безнадежным. Но, честно сказать, настроен я был не совсем оптимистично.

– Думаю, что два ловких человека проберутся не замеченными для стражей, – продолжал генерал. – Затем вам придется сымпровизировать. Если удастся нейтрализовать чудовище, то мы атакуем в полдень. Если до рассвета я не получу известия, что задание выполнено, – мрачно добавил он, – нам придется перегруппироваться и начать отступление, спасая все, что сможем. Вот полученная путем геодезической съемки карта города и его окрестностей.

Он не стал тратить понапрасну времени, выясняя, действительно ли я согласился идти добровольно…

Глава 2

Я вел капитана Грейлок к палатке, которую делил с двумя братьями-офицерами, спасаясь от падающей с небес воды. По длинному откосу мокрых нитей дождя неумолимо ползла темнота. Мы тащились по мерзкой грязи и, пока не оказались под брезентовым покрытием, молчали. Мои товарищи по палатке находились в патруле, так что места для нас хватило. Я зажег огонь святого Эльма и плюхнулся прямо на промокшие доски, положенные на пол.

– Садитесь, – пригласил я, указывая на единственный имевшийся в палатке табурет. Он был одушевленный, а купили мы его в Сан-Франциско. Не особенно проворный, он все же мог тащить на себе наше снаряжение и подходить, когда его звали. Почувствовав на себе незнакомый вес, он беспокойно заерзал, а потом снова уснул.

Грейлок вытащила пачку «Крыльев» и подняла брови. Я кивнул в знак благодарности, и во рту у меня оказалась сигарета. Лично я курю в походе «Лаки страйк» – самовоспламеняющиеся, – что весьма удобно, если спички окажутся отсыревшими. Когда я был на гражданке и мог себе это позволить, моей любимой маркой был «Филип Моррис», потому что возникающий вместе с дымком сигареты одетый в красное эльф может заодно приготовить и порцию виски.

Некоторое время мы молча попыхивали дымом и слушали дождь.

– Ну, – сказал я наконец, – полагаю, что у вас есть какие-нибудь транспортные средства?

– Моя личная метла, – кивнула она. – Эти армейские «виллисы» мне не нравятся. Я люблю свой «кадиллак». К тому же я его модернизировала.

– Колдовские книги и снадобья у вас с собой?

– Только немного мела. Любое материальное средство не слишком полезно, когда его используешь против могущественного демона.

– Да? А как насчет воска, которым была запечатана бутылка Соломона?

– Не воск удерживает ифрита в бутылке, а печать. Чары создаются символом. В сущности, надо полагать, что их воздействие чисто психологическое.

Она посасывала сигарету, и на ее щеках образовались ямочки. Я обратил внимание, какие у нее правильные черты лица.

– У нас будет возможность проверить эту теорию сегодня ночью, – добавила она.