Заклятые пирамиды - Антон Орлов

– Ну, большая разница… Я же тебе не кто-то другой…

На задворках рассудка мелькнула мысль, что учитель Орвехт, пожалуй, не похвалил бы его за такой невнятный контраргумент, но он был до того распален, что сразу об этом забыл.

Им оставалось всего ничего до лесной избушки, когда Энга сдалась:

– Хорошо… Ты мне нравишься, не буду больше мучить тебя и себя, но сначала ты должен кое-что пообещать.

– Все, что хочешь, пообещаю, – заверил Дирвен, ошалевший от желания.

– Тогда поклянись богами сонхийскими и великими псами, что никогда никому не расскажешь обо мне ничего лишнего, если только я сама не разрешу – что бы ты ни знал обо мне сейчас, что бы ни узнал обо мне в будущем. Маги Ложи потребуют с тебя отчета, от этого никуда не денешься. Можешь им сказать, что Энга Лифрогед – ведьма-путешественница из Артамириды – помогла тебе догнать и обезвредить посланниц Ктармы в обмен на амулет «Победитель ядов» и переход через границу. Насчет демона и всего того, что он обо мне наговорил, ты должен держать язык за зубами. Ни слова о том, что якобы я возвратница и древняя волшебница. То же самое касается чего угодно, что ты можешь узнать обо мне в дальнейшем. Если начнут настаивать на подробностях, объясни, что ты дал зарок помалкивать, так как это было третьим необходимым условием моей помощи.

Недолго думая, он произнес клятву – точь-в-точь как Энга потребовала. Подумаешь, хочет сохранить инкогнито, ничего страшного… Глаза ведьмы блеснули, словно у кошки, поймавшей мышь. Дирвена ее реакция немного насторожила: может, она только этого и добивалась?

– Что ж, теперь нет никаких препятствий для того, чтобы я тебе отдалась, – Энга озорно улыбнулась. – Но давай не здесь, а в тепле под крышей, а то ведь замерзнем.

До избушки дошли засветло. Нальве удалось выходить травницу, та понемногу поправлялась, а ее внук уже накупил по поручению лекарки провизии в дорогу. Все было хорошо, но желание Дирвена той ночью так и не осуществилось: в маленьком бревенчатом домике негде было уединиться, и в придачу Энга заявила, что хочет наконец-то выспаться в человеческих условиях.

– Мы с тобой оттянемся, когда перейдем границу, – подмигнула она Дирвену. – В первой же ларвезийской гостинице.

– Это вы о чем? – строго поинтересовалась Нальва, услышав их разговор.

Он смутился и покраснел, ведьма невинно улыбнулась. Лекарка нахмурилась. В течение некоторого времени две подруги играли в гляделки, потом Нальва сердито сказала:

– Не морочь ему голову, это бессовестно!

– Я и не морочу. Дирвен, не волнуйся, в гостинице получишь то самое, на что так долго и упорно напрашивался.

После этого обе ушли в уголок и начали перешептываться: как будто лекарка отчитывала и стыдила Энгу, а та в ответ ухмылялась.

Такие сцены и во время их путешествия через Разлучные горы не раз повторялись, и еще Нальва почему-то хмыкала, когда ее подруга рассказывала Дирвену об Артамириде. Зато в остальном все было тихо и мирно, лекарка под дланью Тавше, ведьма и амулетчик – не та компания, которую будет донимать волшебный народец.

Поздние заморозки все-таки ударили, на лесных прогалинах и на камнях белели островки снега. По-прежнему дул северный ветер, зуб на зуб не попадал, и в дороге было не до нежностей. Порой Дирвен начинал беспокоиться: он поклялся богами и великими псами, а Энга никакими клятвами себя не связывала, поэтому запросто может обмануть… Вдруг она передумает?

Выйдя на ларвезийской стороне на Предгорный тракт, они в сумерках добрались до постоялого двора «Яблочная дама». Нынешней осенью в этих краях не будет урожая яблок, неурочные холода все сгубили.

Сняли две комнаты на первом этаже, попросили хозяйку согреть воды в купальне. Энга говорила по-ларвезийски весьма неплохо, а Нальва едва могла связать два слова, но, почуяв, что в комнатах наверху есть кто-то больной, сразу же отправилась лечить.

Ведьма искупалась в бадье первая и велела Дирвену, как только он смоет дорожную грязь, не мешкая идти к себе в номер, она будет ждать его там. Хорошо бы им успеть, пока Нальва, которая против их счастья, возится с пациентом.

Не успели. Только начали целоваться, как в дверь постучали, и лекарка потребовала:

– А ну, открывайте! Дирвен, с тобой там все в порядке?!

– Да… – испуганно отозвался Дирвен.

– Иногда моя милая подружка бывает похожа на стерву, – с досадой прошептала ведьма.

Лампу она погасила, объяснив это своим девическим смущением, но на частом оконном переплете белел иней, и белки ее глаз синевато мерцали в темноте, добавляя свиданию таинственности.

– Открывайте, кому сказано! Иначе я дверь сломаю, она из фанеры, еле держится!

Хозяйка «Яблочной дамы» прибежала посмотреть, что за дебош, но, увидев, что шум подняла служительница Милосердной, решила не вмешиваться.

– Увы, лучше не доводить до скандала, – разочарованно вздохнула ведьма, поворачивая ключ.

– Дирвен, ты цел? – встревоженно осведомилась лекарка, с подозрением оглядывая встрепанную после объятий, но еще не успевшую избавиться от одежды парочку. Цела ли Энга, ее, по-видимому, не интересовало.

– И не стыдно тебе, святой женщине, отнимать у детей конфеты? – упрекнула ведьма.

– Кто здесь дети и что ты понимаешь под конфетами?!

– Конфеты были бы для каждого свои…

– Мы уже не дети, честное слово, – поддержал девушку сконфуженный Дирвен. – Пожалуйста, оставьте нас вдвоем.

– Да ты сам не понимаешь, с кем связался! Энга – совсем не то, чем она тебе кажется.

– Нальва… – прошипела ведьма предостерегающе.

– Почем ты знаешь, может, у нее ноги заросли козьей шерстью и хвост под юбкой? У них в Артамириде все такие.

– Нальва, и как же у тебя язык повернулся плести такие несусветные гадости! Можешь призвать в свидетели Тавше, что у меня есть хвост и шерсть на ногах?

Лекарка что-то невнятно пробормотала себе под нос, но клясться не стала, и Дирвен вздохнул с облегчением: значит, все же нет у его возлюбленной никакого хвоста.

– Надо было оставить тебя там, где я тебя нашла, когда ты валялась на берегу моря еле живая, как выброшенная штормом русалка. Я так бы и поступила, если б знала, что ты начнешь вытворять! Ты подумала о том, каково ему будет потом, после тебя?

– Нальва, пойдем, поговорим, – взяв ее за локоть, Энга обернулась через плечо и с сожалением улыбнулась из-за занавеси прямых белесых волос: – Подожди, я вернусь позже.

Дирвен сперва ждал в потемках, потом зажег лампу. Его терзало нетерпение напополам с беспокойством: вдруг у нее и вправду есть какой-то изъян, под одеждой незаметный, о котором она постеснялась ему сказать? Если это уродливое родимое пятно – ничего страшного, можно простить, но, не ровен час, что-нибудь похуже?..