Глаз бури - Екатерина Мурашова

– Да… – довод произвел на Аннет впечатление, но не прибавил ей разумения ситуации. – Ты все-таки такая странная, Соня, я никогда тебя толком не понимала…

– Да ничего! – Софи махнула рукой. – Зачем тебе? Только голову морочить. Пошли платья смотреть. Так мне билет-то для тебя брать?

– Увы, Соня, нет, – с явным сожалением вздохнула Аннет. – Модест Алексеевич даже из местных сборищ выбирает только самые скучные, да еще те, на которые его Мария Симеоновна тащит. Он ни пойдет ни в каком разе. Да еще к Туманову…

– Аннет! Ну раз в жизни не будь же ханжой! – рассмеялась Софи. – Туда, вот увидишь, из одного интереса половина света сбежится. Тем более, маски… Аукцион будет. Такие пожертвования! Должны же они глянуть… Да и что тебе Модест Алексеевич! Ты еще скажи: маман будет недовольна!

– Нет! – Аннет закусила бесцветную губу и отвернулась. – Это тебе на всех наплевать: что скажут, что подумают… Я так не могу.

– Ну и Бог с тобой! – легко согласилась Софи. Видно было, что предложив сестре посетить бал, и совершив тем положенную любезность, она на самом деле нимало не интересовалась результатом. – Ну, где ж твои наряды? Я, конечно, куда худее тебя, но, думаю, мы с Ольгой сумеем приладить… Ты не волнуйся, мы ничего портить не станем и уберем потом…

Когда-то старшая сестра была значительно крупнее средней. Софи и сейчас оставалась выше и, пожалуй, физически сильнее, так как много ходила пешком и регулярно ездила на лошади. Аннет же, напротив, вела крайне малоподвижный образ жизни и после родов стала не столько толстой, сколько рыхлой. Заниматься хозяйством ей практически не приходилось, так как все обязанности по нему разделили между собой Модест Алексеевич и Наталья Андреевна. Николаша в основном находился на попечении няни и не требовал особенного внимания, Ирен была слишком молчалива, а с младшими братьями (особенно с бойким Сережей) Аннет никогда не была близка.

– Мне двадцать лет, – внезапно сказала Аннет, глядя на себя в высокое зеркало. Софи, отвернувшись, просматривала вешалки с платьями. – Возле моего окна клумба с настурциями и орех. Я их вижу осенью, зимой, весной и летом. Настурции проклевываются из земли, расцветают, потом жухнут, туда же падают листья с ореха, на клумбу выпадает снег… Что ж еще будет?

– Ну, Аннет, голубка, это ж все от тебя зависит, – не оборачиваясь, пробормотала Софи. – Как ты захочешь, так и станет… Не то! Не то! Все – не то! – со злостью, сквозь зубы добавила она и замерла возле раскрытого шкафа, стиснув руки.

Злость Софи готова была выплеснуться через край, превратиться в какое-то действие и лишь ради сестры она сдерживала ее. Софи, любимая дочь и воспитанница Павла Петровича, лучшая подружка «леди» Элен, с самой ранней юности обладала безупречным вкусом и теперь отчетливо понимала простое: в гардеробе бедняжки Аннет не было ни одного платья, которое даже после переделки годилось бы на то, чтобы пойти в нем на новогодний бал в Дом Туманова. Она могла бы преобразовать под себя любую экстравагантность, даже нечто на грани моветона, но… Здесь иное… Все наряды сестры были либо устаревшими и вышедшими из моды, либо просто некрасивыми. Софи намотала на палец жесткую прядь волос и задумалась. Что же делать?

Внезапно за ее спиной раздались тихие всхлипывания. Софи резко обернулась. Аннет действительно не была глупа, и сейчас абсолютно верно если не поняла, то прочувствовала происходящее. Она поставила свою женскую судьбу на карту, которую когда-то сбросила с рук Софи. Много лет ей казалось, что она поступила правильно и единственно возможно. Все, абсолютно все вокруг поддерживали ее в этом мнении. Но теперь… Та же Софи, полунищая учительница в земстве, собираясь на бал (на бал!!!), не может ничего выбрать из ее нарядов, потому что все они также скучны и тоскливы, как циклично изменяющаяся и в то же время остающаяся неизменной клумба под ее окном. О-о-о! Как это все грустно и безнадежно!

– Аннет! Аннет! Что ты?! Не надо! – Софи явственно испугалась. Она не то, чтобы не понимала чувств сестры. Просто ей совершенно не хотелось в это вмешиваться. Тем более, что уж здесь-то изменить ничего нельзя – в этом Софи была твердо уверена. Но что-то ж надо было сделать! – Ну чего ты ревешь?! Да Аня же! Гляди, я как раз подобрала себе вот это миленькое голубое платье с кружевами, хотела у тебя что-нито к нему из украшений попросить, а ты слезы льешь. Неужто тебе так платья для сестры жалко?!

– Нет, Соня, нет! – громко шмыгая носом и поспешно утирая глаза, сказала Аннет. – Я просто…Как ты могла подумать!.. Покажи, что ты выбрала? Вот это? Да, я его тоже любила, только теперь уж, наверное, не влезу. Ты-то тоненькая, тебе как раз будет…К этому… к этому, наверное, жемчуг нужен. Как ты полагаешь?

– Д-да, наверное. Ты дашь?

– Конечно, пойдем ко мне.

В спальне Аннет Софи прочитала название лежащего на кровати романа и выглянула в окно. Клумба была занесена снегом и не видна. Сейчас ее место обозначали торчащие вверх былки, жалкие и замерзшие.

Провожая сестру, Аннет накинула шаль и вышла на крыльцо. Здесь же, как всегда молча, присутствовала Ирен с неизменной книгой под мышкой.

Из широкого окна второго этажа за дочерьми наблюдала Наталья Андреевна. Софи вежливо поздоровалась по приезде и попрощалась с ней, покидая усадьбу, но кроме того не сказала ни слова. И каким же холодом веяло от этого прощания! Наталья Андреевна вспомнила покойного мужа, и в который уже раз подумала о том, что присущее ему изящество унаследовали лишь двое из шестерых детей: старший сын и старшая дочь. Прочим не хватило. Что ж! Наталья Андреевна вздохнула. Подлинное изящество встречается в этом мире даже реже, чем ум, миловидность и красота. И Бог весть, в чем его секрет. Впрочем, у всех троих одна и та же черта проявлялась по-разному. Павел Петрович был лениво и даже слегка пренебрежительно изящен, в Грише лень заменилась порывистостью, временами переходящей в откровенную истероидность. Изящество взрослой (уже взрослой, подумать только!) Софи казалось снежным и отстраненным, как зимнее поле. Но что скрывается под этой холодной шубой?

Господи Боже, Иисусе милосердный! Помоги и наставь! – искренне воззвала Наталья Андреевна. – Пусть у них с Петей все получится и они поженятся к Пасхе!

Глава 15

В которой происходит – бал!

Вопреки ранее достигнутым договоренностям, Туманов то и дело оставлял гостей и, поправляя постоянно сползающую с плеча шкуру, подходил к Софи с тем или иным незначащим вопросом. Непрерывно окружающие хозяина дамы – в масках и без – явно были недовольны этими отлучками.