Не Вторая мировая, а Великая гражданская! Запретная правда о войне - Андрей Буровский

Шкуро, как кавалер ордена Бани, был так уверен в своей неприкосновенности, что во время выдачи даже пытался защищать и спасать других — не то что сам не спасался. А когда понял, что выдадут и его, — снял и швырнул орден Бани в физиономии британцев.

Когда речь шла об «умиротворении» Сталина, для британцев синим огнем горели все международные соглашения. Что до Краснова и Шкуро — то красные накопили к ним слишком уж много счетов и уж очень хотели напиться их крови. Включая и кровь писателя и общественного деятеля Петра Николаевича Краснова. 17 января 1947 года он был повешен в Москве, не дожив до 78 лет восьми месяцев.

По официальным данным, П. Н. Краснов «был захвачен советскими войсками».[234] Но это ложь: доблестные союзники Сталина выдали и его, и всех остальных людей, числом до полутора миллионов; людей, порой доверчиво ждавших, что их спасут те, кто столь восторженно хвастал своей «демократией».

Мне известны только три случая, когда официальные лица Запада выступали против этих выдач. Папа римский Пий XII официально высказался против выдачи людей «вне зависимости их воли и отказа в праве убежища».

Другой — это даже не клерикал, это очень плохой человек, злой фашист генерал Франко. На Восточном фронте воевала испанская «Голубая дивизия», и Франко вполне мотивированно спросили:

— А если бы кто-нибудь из ваших военных выдал бы Сталину русских?

— Повесил бы высоко и коротко! — рявкнул Франко. — А до того яйца бы оборвал!

И дальше он еще долго высказывался о депортациях в выражениях, которые не позволяют воспроизвести их на бумаге. Напомню, что и евреев, бегущих от нацистов из Франции, Франко принимал в своей стране.

Не выдал ни одного из интернированных в Лихтенштейне премьер-министр этого маленького государства А. Фрик (сын крестьянина в отличие от британских джентльменов). Советские дипломаты грозили ему, что если Лихтенштейн не выдаст интернированных на его территории солдат и офицеров 1-русской национальной армии, СССР никогда не установит ни дипломатических, ни экономических отношений с Лихтенштейном. «Ваше дело, — ответил премьер-министр, — но я не хочу, чтобы мои внуки когда-нибудь смогли сказать, что их дед был убийцей». По-видимому, английские аристократы не имеют ничего против этого звания.

Неоднократно против политики выдачи выступали немецкие генералы и офицеры — но они выступали в защиту однополчан, и отношение к ним было понятным: «Что?! Эта бошская свинья еще гавкает?!»

Но вот характерная деталь: когда в Австрии союзники — англичане и американцы — стали выдавать сталинской охранке казаков, казачий батько и генерал-майор Вермахта, Гельмут фон Паннвиц сам пошел за своими однополчанами и разделил их судьбу — был казнен коммунистами в Москве в 1947 г. Еще 144 офицера Вермахта добровольно ушли в плен со своими русскими однополчанами, 690 казачьими офицерами.[235] Могила Гельмута фон Паннвица в Донском монастыре неизвестна. Прощай, потомок рыцарей и рыцарь! Вечная слава всем 144 героям.

Переводчик Р. Ресслер добровольно остался с Власовым, хотя в момент ареста Андрея Алексеевича его пытались отделить от начальника. Он вернулся в ФРГ в 1955 году, отсидев в ГУЛАГе 10 лет.

Удивительно, но факт — жизнь в Третьем рейхе и служба в рядах Вермахта формировала более высокие человеческие качества, чем жизнь в демократии и служба в рядах армий-освободительниц.

Вероятно, я мог надоесть даже читателю, которому в целом нравятся мои рассуждения: своими постоянными подчеркиваниями, что никто не стоял в белых одеждах и ни одна сторона ни в одном конфликте не вела себя идеально. Но все же имеет смысл подчеркнуть еще раз — ни западные народы, кичащиеся «демократией», ни правители этих держав не имеют никаких прав на «белые одежды». Я бы даже сказал, что в ряде случаев у западных народов меньше прав на белые одежды, чем у немцев, а у правителей западных стран меньше прав называться порядочными людьми, чем у Гитлера и Бормана.

Бомбежки Германии унесли жизни 3 млн немцев, из них млн детей. В Ковентри погибло 30 тысяч человек. Англичане откровенно заявляли, что их бомбардировки Германии не что иное, как «акции возмездия». Вот цена капли английской крови: сто врагов за одного своего. Британцев обидели — в ответ они залили кровью врага всю Европу!.. Но простите, какое право поучать другие народы имеют те, кто сам совершил страшную месть?

Какое право имеют осуждать Орадур и Бабий Яр английские солдаты, со смехом стреляющие по спасающемуся калеке? Швыряющие в грузовики человека в гипсовом корсете на обеих ногах? Прикалывающие штыками двух неудачных самоубийц-подростков?

Да никакого!

Интересно только, в каких комиссиях по правам человека заседали, кого учили жить, вернувшись на родину, эти радостно смеявшиеся люди, убийцы обреченного калеки?

Что касается вождей народов, то тут возникает вопрос… Очень страшный… Очень неприличный вопрос… Даже вымолвить страшно… Скажите, а чем Рузвельт и Черчилль принципиально отличаются от своего союзника Сталина? И более того — а чем они принципиально отличаются от Гитлера и Риббентропа? Тем, что они выиграли войну, да? А еще чем?

А в СССР не только с бывшими гражданами СССР, но со всеми бывшими подданными Российской империи поступали по законам гражданской войны. Как с классовыми и политическими врагами. С «врагами народа».

Если коммунисты «довоевали» даже с Каппелем, запахивали кладбища немцев в Прибалтике и военные кладбища Белой армии, какова же была судьба живых?

С конца декабря 1941 г. в армии были созданы сборнопересыльные пункты (СПП) для воинов, выходящих из окружения. Обязанностью СПП стала спецпроверка, осуществлявшаяся сотрудниками Особого отдела НКВД. С переходом наступающей Красной Армии границ СССР было образовано Управление уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР из Германии и оккупированных ею стран (постановление от 23 октября 1944 г.). Вдоль границы, в дополнение к армейским СПП, стали создаваться предварительные фильтрационные пункты (ПФП).

Возглавивший Управление генерал-полковник Голиков, пытаясь опровергнуть доходившие до военнопленных слухи о спецпроверке, жестоком режиме СПП и последующей отправке в спецлагеря, заявил через корреспондента ТАСС 11 ноября 1944 г., что эти слухи — «чудовищная ложь» и «нелепость», которую «излишне опровергать». В конце 1944-го начале 1945 года было распространено 3 млн листовок, в которых говорилось:

«Советская страна помнит и заботится о своих гражданах, попавших в немецкое рабство… Всем возвращающимся советским гражданам предоставляется полная возможность немедленно принять активное участие в разгроме врага с оружием в руках или трудиться в тылу».

В армии пропагандировалось недоброжелательное отношение к пленным. В соответствии с официальной пропагандой в пленных полагалось видеть предателей, «власовцев».

Весной 1945 года в системе НКВД был создан специальный отдел «Ф» (фильтрация) под началом генерала Судоплатова. Он отвечал за проверку и фильтрацию репатриантов. Существовавшие к этому времени СПП и ПФП могли вместить до 1,3 млн чел. одновременно. Создавались также специальные Лагеря в военных округах, — в Прибалтике, Одессе, Прикарпатье, Выборге, Мурманске, Баку и даже Владивостоке. Действовали и промежуточные распределительные пункты (ПРП) в областях и районах. Под руководством Голикова работала целая армия (до 140–150 тыс.) сотрудников более чем 30 ведомств и активистов партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, действовал громадный транспортно-лагерный механизм.

В лагерях по репатриации существовал гулаговский режим: колючая проволока, вышки и посты, прожектора по ночам, запрет на выход, конвоирование до места работы и обратно и т. д. При входе в лагерь прибывших встречал плакат: «Родина ждет вас!»… и автоматчики. До конца войны из числа военнопленных формировали штрафные или штурмовые батальоны (из офицеров) или роты (из рядовых). В редких случаях направляли в обычные части. После победы уцелевших отправляли вновь в фильтрационные лагеря НКВД «для более тщательной проверки» и установления категории виновности.

Оценка количества бывших военнопленных, направленных в армию, задержанных в фильтрационных лагерях или освобожденных, очень не точна и сильно различается у разных авторов.[236] В целом к весне 1946 г. число репатриантов из оперативной зоны Красной Армии достигло 3 млн, из зон союзников — порядка 2,4 млн человек. Из этого количества бывшие военнопленные составляли около 1,5 млн. По самым последним оценкам, после проверки в ПФЛ было осуждено 994 тыс. и расстреляно 157 тыс. бывших военнопленных.[237]

Даже у тех бывших военнопленных, кто прошел проверку и остался на свободе, жизнь складывалась непросто. У большинства были осложнения при устройстве на работу и в продвижении по службе, нередко возникали трудности при поступлении в вузы. Они оставались под наблюдением «органов». Собранные Управлением по репатриации материалы тщательно сохранялись. С 1948 года, когда поднимается новая волна репрессий (ленинградское дело, красноярское дело, куйбышевское дело, дело Антифашистского еврейского комитета и др.), начинаются аресты и суды над бывшими военнопленными. Они получают увеличенные сроки заключения в ИТЛ (15–25 лет) с поражением в правах и конфискацией имущества.