Вся ваша ненависть - Энджи Томас

– А может, разделимся? – предлагает Крис. – Двое останутся здесь, двое пойдут за бензином… А-а-а, вы поэтому говорили, что белые любят разделяться, да? – вдруг доходит до него.

– Ага, – отвечаем мы хором.

– Как я и сказал, – добавляет Деванте.

Сэвен сцепляет руки и кладет их себе на голову.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Придется ее оставить.

Я достаю ключи из зажигания, а Сэвен – канистру из багажника, а после принимается гладить машину и что-то ей шептать. Боже… Небось говорит, что любит ее, и обещает вернуться.

Мы вчетвером идем по тротуару, натянув футболки на носы. Деванте хромает, но клянется, что с ним все в порядке. Откуда-то издалека до нас доносится голос – слов не разобрать, но мы слышим, как ему громогласно отвечает толпа.

Сэвен с Деванте идут впереди, а мы с Крисом сзади, и он на ходу задевает мою руку своей. Это такой тайный способ держаться за руки. (Я не возражаю.)

– Значит, здесь ты жила? – спрашивает он.

Я забыла, что в Садовом Перевале он впервые.

– Ага. Ну, не конкретно здесь, а на западе.

– Запад, впере-е-е-ед! – завывает Сэвен, а Деванте показывает пальцами какие-то знаки. – Всем жопу надерет!

– Мамой клянусь, – добавляет Деванте.

Я закатываю глаза. Меня уже задолбали эти вечные междоусобные войны.

– Видел многоэтажки, мимо которых мы проезжали? В одном из этих муниципальных домов я жила в детстве.

Крис кивает.

– А помнишь, мы парковались у «Тако-Белла»? Это туда вас с Сэвеном водил папа?

– Ага. Пару лет назад возле шоссе открылся еще один.

– Можно как-нибудь туда сходить.

– Бро, – встревает Деванте. – Только не говори, что поведешь девушку на свидание в «Тако-Белл». «Тако-Белл», серьезно?

Сэвен ржет.

– Слушайте, разве вас кто-то спрашивал? – бурчу я.

– Эй, мы же друзья, вот я и хочу помочь, – говорит Деванте. – Твой парень что-то вообще не рубит.

– Все я рублю! Я просто даю своей девушке понять, что буду рад пойти с ней куда угодно и неважно, в каком районе это «куда угодно» находится. Главное, чтобы она была рядом.

Он улыбается мне одними губами. Я улыбаюсь ему в ответ.

– Пф-ф! Да это же сраный «Тако-Белл», – фыркает Деванте. – К концу свидания повздувает животы, и будет «Тако-Блевел».

Голос вдалеке становится громче, но разобрать слова все равно почти невозможно. Навстречу нам бегут мужчина и женщина, у каждого из которых по тележке с плоскими теликами.

– Они тут совсем одичали, – посмеивается Деванте, но тут же хватается за бок.

– Тебя это Кинг так пнул? – спрашивает Сэвен. – Своими здоровенными тимбами, да? – Деванте с кивком шумно выдыхает. – М-да, он и маму мою так однажды пнул. Почти все ребра ей сломал.

Из-за забора на нас лает и рвется с цепи ротвейлер. Я пугаю его, резко топнув ногой, и пес с визгом отскакивает.

– Но сейчас с ней все будет нормально, – продолжает Сэвен, словно пытаясь внушить себе эту мысль. – Да, с ней все будет хорошо.

В квартале от нас на перекрестке собрался народ, наблюдающий за происходящим на соседних улицах.

– Освободите дорогу, – объявляет голос в громкоговоритель. – Вы незаконно блокируете проезд.

– Расческа – не оружие! Расческа – не оружие! – отвечает голос из другого громкоговорителя, и толпа повторяет за ним.

Мы добираемся до перекрестка. Справа от нас стоит красно-желто-зеленый школьный автобус, на боку у которого значится: «Право на Правду». Слева собралась толпа протестующих, держащих в поднятых руках щетки для волос.

Гвоздичная улица. Тут все и началось.

Я не была здесь с той ночи. На этой самой дороге Халиля и…

Я пристально смотрю вперед, мой взгляд размывается, и толпа исчезает, а вместо нее посреди улицы возникает он. События вновь разворачиваются у меня перед глазами, словно кто-то поставил на повтор фильм ужасов. Вот Халиль смотрит на меня в последний раз и…

– Расческа – не оружие!

Голос выводит меня из оцепенения.

Во главе толпы на полицейском автомобиле стоит кудрявая дама с мегафоном в руках. Она поворачивается к нам и поднимает кулак за «Власть чернокожих». С ее футболки улыбается Халиль.

– Старр, а это не твоя адвокатша? – спрашивает Сэвен.

– Ага.

Я знала, что мисс Офра радикальна в своих взглядах, и все же в моей голове слово «адвокат» никак не клеится с человеком, который протестует на полицейской машине с мегафоном в руках…

– Немедленно разойдитесь, – повторяет полицейский. За толпой его не видно.

Мисс Офра снова начинает скандировать:

– Расческа – не оружие! Расческа – не оружие!

Лозунг столь заразителен, что вскоре раздается уже со всех сторон. Сэвен, Деванте и Крис тоже принимаются скандировать.

– Расческа – не оружие, – бормочу я.

Халиль припадает к двери.

– Расческа – не оружие.

Он открывает дверь и спрашивает, все ли у меня хорошо.

А потом – бах, бах…

– Расческа – не оружие! – кричу я изо всех сил и поднимаю кулак, вся в слезах.

– А теперь я передаю слово сестре Фримен – ей есть что сказать о несправедливости, свидетелями которой мы сегодня стали, – объявляет мисс Офра.

Она вручает мегафон еще одной женщине в футболке с Халилем и спрыгивает с патрульной машины. Толпа пропускает ее, и она идет к стоящему на перекрестке автобусу, возле которого стоит другой ее коллега. Заметив меня, мисс Офра сощуривается.

– Старр? – Она подходит к нам. – Ты что здесь делаешь?

– Мы… Я… Когда объявили о решении, мне захотелось что-нибудь сделать, вот мы и приехали в Сад.

Мисс Офра окидывает взглядом побитого Деванте.

– Боже мой, вы что, ввязались в беспорядки?

Деванте касается лица.

– Черт, я что, хреново выгляжу?

– Он не поэтому такой, – объясняю я. – Но мы наткнулись на бунтующих на бульваре Магнолий. Там все с ума посходили, начали мародерствовать…

Мисс Офра поджимает губы.

– Да, мы слышали.

– Зато, когда мы уезжали, «Право на Правду» никто не трогал, – замечает Сэвен.

– Даже если и трогал, ничего страшного, – отмахивается мисс Офра. – Можно разрушить здание, но движение уничтожить нельзя. Старр, а твоя мама знает, что ты здесь?

– Ага. – Я даже сама себе не кажусь убедительной.

– Правда?

– Ну ладно, не знает. Только, пожалуйста, не говорите ей.

– Я обязана ей сказать, – пожимает плечами она. – Как твой адвокат я должна действовать исходя из твоих интересов. А в твоих интересах, чтобы мама знала, где ты.

Нет, не