Любовь и французы - Нина Эптон

Выступая в роли семейного учителя, месье Мишле удивляется: как ум женщины, которую природа, ввиду ее материнских обязанностей, создала столь восприимчивой, может быть столь медлительным в усвоении новых идей? «Вы пытаетесь ее учить,— замечает он немного печально,— и весьма часто обнаруживаете, что она не обратила ни малейшего внимания на сказанное вами; она либо поняла вас совершенно неправильно, либо вообще ничего не поняла».

Мишле показывает себя с лучшей стороны, когда говорит о значении фактора времени в любовной жизни. Он пишет, что должно существовать искусство любви, не имея в виду физическую «технику». Подлинное искусство любви дает человеку возможность в любом возрасте до конца жизни возвращать своему чувству молодость. Насыщение происходит не оттого, что люди обладают друг другом слишком много или слишком часто, но от недостаточного обладания, то есть когда они убеждены, что никогда не смогут проникнуть в глубины души партнера.

Месье Мишле смотрел на любовь как на последовательность — часто очень долгую — различных видов страсти, питающей и обновляющей жизнь. Даже лучшие из мужчин и женщин рождаются «с зеленым и горьким соком под корой». Сердца подростков холоднее, чем они думают. Они принимают за любовь всякое преходящее желание. Нежностью они зовут пылкость и страстность. В то же время они постоянно выдают себя самодовольным или надменным выражением лиц, резкими и грубыми жестами, которые помимо их воли говорят: «Нежность в наших сердцах еще не родилась». Чтобы человек достиг любви, он должен пройти испытание временем и жизненными превратностями. Сердце должно любить долго и верно, прежде чем вкусить благодать. Настоящая юность приходит позже. «Вы не знали молодости, мадам, но теперь вы готовитесь стать молодой».

Согласно этому толкованию, испытание истинной любви происходит после заключения брака, не раньше. В то время как вдохновленные идеями рыцарства влюбленные средневековья старались устранить с пути к символической Розе физические препятствия, более внимательные влюбленные девятнадцатого столетия начали изучать препятствия к достижению внутренней гармонии, которые таились в их личностях и которые можно было преодолеть только вдвоем. Внешних опасностей больше не существовало. Открытия, которые совершались в глубинах души любимого, и были настоящим любовным приключением.

Месье Мишле разделял мнение многих своих современников о том, что женщины — слабые, гибкие растения, нуждающиеся в твердой опоре в лице мужчин. Однако мужчины, судя по другим произведениям, кажется, также испытывали сильную потребность на кого-нибудь опереться. Сыновья Прометея были непостоянными, а их сексуальное образование оставляло желать много лучшего. К такому выводу можно прийти, например, после прочтения Nouveau Tableau de lатоur conjugal[267] П.-Ж. Прудона{243}, опубликованного в 1863 году. Вы можете заметить, что автор скопировал заглавие все еще пользовавшейся широкой популярностью книги доктора Венетта, написанной в семнадцатом столетии. Но побуждения месье Прудона были далеко не такими показными; его труд полон разумных, трезвых, нравственных советов.

Месье Прудон определял супружескую любовь как «любовь без горячки, безумия или смятения чувств — спокойную и чарующую привязанность, простирающуюся в радостное будущее». Любовь, утверждал он, не улетучивается,— как, похоже, думают многие люди,— едва к ней примешивается элемент долга. Ибо если ощущения имеют тенденцию притупляться со временем, то чувства, напротив, остаются постоянными и ровными. Мужчина, если рядом с ним нет женщины, груб, неотесан и одинок. «Женщины обвивают его шею цветами жизни, точно так же, как лианы украшают своими благоуханными гирляндами древесные стволы». Однако в подобный тон месье Прудон впадал не часто, он не испытывал к женщинам такой любви, как месье Мишле, и проявлял намного меньше любезности в своих комментариях по поводу их увядающих прелестей. «Кажется,— писал он,— будто красота, которая дарована женщине, чтобы призвать мужчину к любви и пригласить его принять участие в грандиозной работе природы, отнимается у нее, как только она перестает обнаруживать способность к продолжению рода. Несчастные переживают это очень тяжело, но им приходится склонить свои седеющие головы». Любовь, по его мнению,—притяжение, возникающее при взаимодействии силы и красоты; в нем проявляется идеал, но это — преходящее явление, и оттого его значение в браке не следует преувеличивать. Оба партнера должны видеть в браке «образ бесконечной любви, лежащей на дне их сердец».

Согласно статистике, множество старых джентльменов умирали от апоплексии или их разбивал паралич. Прудон считал причиной этих несчастных случаев частые браки между распутными стариками и юными девушками. С другой стороны, многие пары вступали в брак, будучи слишком молодыми. Месье Прудон рисовал мрачную картину последствий подобного брака. «Сила страсти,— писал он,— не соответствует телесным силам супругов. Очень скоро муж получает нервную болезнь, которая отнимает у него возможность пользоваться своими конечностями, за ней следует церебральный паралич, вызванный чрезмерной стимуляцией чувств. Тяжелые роды принуждают жену месяцами оставаться в постели, страдая от сильных болей, а дети, даже если они родятся нормальными, недостаточно жизнеспособны, чтобы выдержать множество хворей, витающих над колыбелью новорожденного».

Прудон сообщал, что альков с двумя кроватями быстро выходит из употребления, и не одобрял этого, в отличие от Бальзака и Мишле. «Раздельные постели,— замечал он,— были бы весьма полезны в дни влияния луны. Более того, в некоторых случаях полезнее для здоровья воздержаться от совокупления. Человек должен всегда быть уравновешен, и в периоды сильного умственного напряжения и озабоченности финансовыми делами целесообразно воздерживаться от любви. Люди слабого сложения должны себя ограничивать». Месье Прудон цитирует мрачное стихотворение, описывающее тех, кто преждевременно постарел, слишком часто и слишком усердно воздавая поклонение Венере:

Весь в золотом шитье, а лик и желт, и вял,

На пугало похож, он в тридцать старцем стал.

В морщинах лоб, и дрожь в ногах не побороть,

Насилу тащит он изношенную плоть.

И ладит гроб ему плутишка Купидон!

Прудон настоятельно рекомендовал мужьям рассказывать женам обо всех своих делах, равно как и о своих чувствах и мыслях, так как благодаря этому они скорее поймут, насколько полезны, особенно в трудных обстоятельствах, могут быть женщины. Этот совет, я думаю, предназначался для раскаявшихся мужей; французам начиная с раннего средневековья всегда была хорошо известна хитрость и деловая хватка их соотечественниц. Но Прудон решительно настаивал на том, что жены должны повиноваться, а мужья — владычествовать. Мужья, по его мнению, имели полное право убивать жен, если те когда-либо окажутся виновными в: 1 — измене, 2 — бесстыдстве, 3 — предательстве, 4 — пьянстве, 3 — воровстве, 6 — упорном, высокомерном или презрительном неповиновении.

Многие социологи и врачи также приняли вызов, встав на защиту брака и законной любви. Главным из них был доктор П. Гарнье, написавший серьезный том Le Manage dans ses devoirs, ses rapports et ses effets conjugaux[268]. В предисловии доктор пояснял, что сделать это было необходимо из-за имевшего место уменьшения количества узаконенных союзов, роста числа незаконнорожденных детей, снижения рождаемости, увеличения числа детоубийств и младенческой смертности. Основываясь на персидском изречении о том, что «сильнее всего угодишь Богу, совершив три вещи — зачав ребенка, посадив дерево и написав книгу», доктор Гарнье восхвалял множество преимуществ женатых людей. Тот факт, что он апеллировал к эгоизму, сам по себе служит критикой того времени. «Наукой доказано,— писал Гарнье,— что люди семейные не умирают так легко или в таком молодом возрасте, как холостяки». Брак предохраняет их от эпидемий, самоубийства и сумасшествия. Вольтер первый выразил мнение, что одинокие холостяки кончают с собой, поскольку совершенно устают от жизни. Фалре подсчитал, что холостяками совершается шестьдесят семь из каждых ста самоубийств. А месье Брьер де Буамон обнаружил, что из общего количества 4393 самоубийц 560 были вдовцами, а 2080 — холостыми.

«Брак оказывает целительное воздействие на нравственность, а также предупреждает преступления. Шестьдесят из каждых ста преступников — холостяки. Разве Фодере не писал, что все непристойные книги, более всего подходящие для развращения юношества, вышли из-под пера холостяков? Разве не говорил великий Монтескье, что “чем больше холостых людей, тем меньше верности в супружестве”?»

В заключение доктор Гарнье присоединяется к Бальзаку, советуя своим женатым читателям остерегаться холостяков. Они — враги супружеской любви, говорит он, и поэтому их нельзя принимать у себя в доме. «Будьте осторожны! Берегитесь холостяков, будь то штатские, военные или члены религиозного ордена. Все они представляют собой угрозу».