Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

«У меня беда невольная…»

У меня беда невольная,очень странная                    беда:не могу приехать вовремяникудаи никогда!..Дремлет ельник —                         лапы в стороны.Снег —          белее не хочу.И кричу я:«Ах, как здорово!..Ах, как здорово!..» —шепчу…

Но, однако,               гиды местныеобрываютмой восторг:«Вам бы раньше                      на два месяца!Опоздали вычуток…»Вот и осень.Дни высокие.В речке          добрая вода.И – глубокий вздох:«А все-таки,вам бы         в августе сюда!..»

Утро      теплое и ясное.От березы —свет сквозной.И слова:«А настоящаякрасотау нас весной!..»Поезда.Дороги дальние.Перекрестки                 дней и трасс…

Мне б        когда-нибудькуда-нибудьприехать в самый раз!

Перед грозой

В природе это действо так рождалось:сначаланебо      в стороны раздалось.Оно раздвинулось                        неотвратимои место для грозыосвободило.Померкло солнце.                        Птицы не взлетали.Захлопали калитки,двери,ставни.Все было зыбким.                        Все тревожным было.

А туча         на глазах                     себя лепилаиз ничего!Из призрачного света.Из узловатого                  слепого ветра.Из сумеречной тени над болотцем,из темноты,                укрывшейся в колодце,из мглы,           из пыли черной и летучей —все в дело шло!Все    становилось тучей,котораяторжественно жирела,клубилась,              разбухала,                           тяжелела.Бурчала что-то,                     душу распаляя…Повисланад домами и полями.Уперлась в землю.Горизонт            прогнула…

И первой молниейвесь мир           перечеркнула!

«То белым по синему – чайкой по небу…»

Т. Салахову

То белым по синему —                                чайкой по небу,то синим по белому —                               тенью по снегу,на горных отрогах,                         на кочках болотапрофессиональнорисует природа!У осени —               ясной и рано пришедшей —берет онаобыкновенные листьяи так их раскрашивает                              сумасшедше,что стонут от завистиколористы!..Рисует природа.                     Она не устала.На кручах             земного                       летящего шараей нравитсясоединять беспрестанноманеры и стили,                      сюжеты и жанры.То вдруг распахнет                         горизонты громадно,а то     все масштабыпереиначити кисточкой,                 сотканной из тумана,тропинку вдоль речкиедва обозначит…Природа рисует                     легко и упруго.Ей хочется жить!Ей менять              интересноувядшую живописьлетнего лугана четкую графикузимнего леса.

Дождь

Дождь        закапал неохотно,словноне желал идти.Будто вспоминал,                       как ходятнастоящие дожди.И дорога,             что с опушки

неторопко в лес ползла,вся —        в немыслимых веснушкахкапель дождевыхбыла.Дождь        качнулся, вырастая.И – немного погодя —все на свете               сразу сталочастьюэтого дождя.Был он щедрым,                      был он крупным,лился,падал свысока,в землю уходя                   по трубамсветлого березняка.Был     доволен сам собою,сам собоюпоражен!

А потом           увидел полеи —пошел в него,                  пошел!..Кончился,как огорошил.Убежал —и не найдешь…

Майский,            молодой,                       хороший,пахнущий арбузомдождь.

Старая записная книжка

Где же она пропадала?                             (Поиски – труд напрасный!)Вновь я ее листаю,с прошлым —                   глаза в глаза.

В этой потертой книжке,                                 будто в могиле братской —мертвыетелефоны,мертвыеадреса…Уже ничего не поправишь.                                    Уже ничего не скажешь.И не напишешь писем.И не дождешься звонков…

Вот на пустой странице —                                    Шукшин Василий Макарыч.А перед этим —                     рядышком —Симонови Смеляков…Как поименный список                               армии перед боем(хватит работы санбатам,                                 разведчикам                                                 и штабам!).Ояр!Куда же ты, Ояр?!Не отвечает Ояр.Сумрачно и таинственно                                 палец подносит к губам.

Строки в потертой книжке                                    все еще смотрят призывно.Все еще дышат,                     требуют,                                вздрагивают и говорят.Я имя читаюи слышу           глуховатый голос Назыма:«Брат,        мы давно не виделись…Как поживаешь,брат?..»

Трудно листать страницы.Видеть фамилии                       тяжко…Зимний полуденный Вильнюс.За незастывшей рекойулица Малонёи.«Стаська! – кричу я.                            – Стаська!»Он улыбается грустно.                              Машет нездешней рукой.

Старая, старая книжка.Буквы поблекли.Однакоимя любое —                   словно                            прикосновенье к огню.Строчка:«Звонить Паруйру!!»                           Два восклицательных знака.Может, звонил.Не помню.Больше не позвоню.

Старая книжка свидетельствует,                                          жалует                                                   и обвиняет.Как черный квадратик в «Вечерке» —                                                  каждый ее листок…Где ты, Кузьмич?Откликнись!..И комнату заполняетнеповторимо протяжный,                                  скорбный луконинский вздох…

Я позабыл о времени,                             старую книжку листаю.Вся она —будто исповедь                    осиротевшей семьи…Рана моя            открывшаяся.Память моя               святая.Други мои – товарищи.Вечные судьимои.

Последняя песня Арно Бабаджаняна

Вы не верьте                 в мою немоту.Даже если я вдруг упаду,даже если уйду,то не в землю уйду.Я не в землю,                  а в песню уйду.

Будут яблони осень встречать,и посыпятся звезды в траву.И пока на земле будут песни звучать,в каждой песне я вновь оживу.

Я открою глаза и проснусь,гляну в небо и вновь улыбнусь.Вздохом ветра вернусь,хрустом снега вернусь,эхом ласковой песни вернусь.

И обрушится дождь голубой.Будут листья дрожать на ветру.И пока на земле существует любовь,не умру я, друзья, не умру.

Пусть в долину помчатся ручьи!Пусть очнутся в садах соловьи!Я люблю эту жизнь, и все песни своия писал ради этой любви.

Вы не верьте                 в мою немоту.Даже если я вдруг упаду,даже если уйду,то не в землю уйду.Я не в землю,                  а в песню уйду.

День

И опять он рождается                              в зябком окне.Барабанит в стекло,будто просит помочь.В нем —            коротком,                         еще не потерянном дне —

непрерывная боль,сумасшедшая мощь!..«Суета!» – говоришь?                             «Принесет – унесет?»Говоришь, что поэту                            гораздо важнейо бессмертии думатьи с этих высотобращаться к векам                          через головы дней?..Я не ведаю,чем тебя встретят                       века…

Для спешащего дня                          я кричу и шепчу.И останется после                        хотя бы строка —я не знаю.Я знаю.Я знать не хочу.

Возраст