Западня для Людоеда - Алекс Фед

— О…портки великана! — громче нужного произнесла Кира и тут же прикрыла рот руками.

Император с шумом выдохнул.

— Простите, пожалуйста, — с раскаянием произнесла она одними губами. — Я не специально.

Какая же она глупая! Ей объясняли, что в первый раз с мужчиной девушке не только больно, но еще должна появиться кровь.

— Так вы меня и мою кровь не хотите? — уточнила она, чтобы убедиться, что правильно его поняла.

— Нет.

Ответ одновременно обрадовал и немного раздосадовал. Жаль, конечно, что она не красавица, но в данных обстоятельствах, это безусловно прекрасно.

— А что вам тогда вообще нужно?

— Покой.

— О. Хорошо, я согласна. Покой в обмен на мою кровь.

От сердца отлегло. Император не будет ничего с ней делать — ни есть, ни чего похуже. Он не снимает одежду и не открывает лицо. Это было похоже на что угодно, но не на то, что он собирался приступить к супружеским обязанностям.

Релдон упоминал, что Дейон равнодушен ко всему. Возможно, поэтому прокураторам срочно нужен был наследник, пока он еще способен быть с женщиной. Но они опоздали. И разбираться в этом не ее забота. Киру устраивало, если ее тоже оставят в покое.

— Мне нужно что-то острое.

— Это, — Император медленно поднял руку с ее заточенной веточкой.

Кира придвинулась, протянула руку и надавила на острый край палочки. Сил не хватало довести дело до конца. Пришлось усилить нажим, только боль сдержала ее, и кожа не поддалась.

Дейон с неожиданной ловкостью перехватил ее руку и резко дернул, подставляя ладонь под теплую алую струйку. Брысь метнулась куда-то в сторону. Кира не успела испугаться, так быстро все произошло.

— Кровать, — скомандовал он, разжимая захват.

Второй раз повторять не было необходимости. Пока он пытался устроиться удобнее на своих подушках, запустив руку куда-то под покрывало, она испачкала простынь. Кровь свернулась слишком быстро, поэтому она несколько раз сжала палец, пытаясь выдавить побольше.

— Себя.

— Не смотрите, — смущенно прошептала она.

Он демонстративно отвернулся всем корпусом.

Плюнув на окровавленный палец, Кира провела по внутренней стороне бедра и улеглась на своей половине кровати, укрывшись одеялом с головой. Заснула она сразу, как только прикоснулась головой к подушке, под мерное сопение своего мужа-заговорщика, размышляя о том, как поведут себя прокураторы, когда увидят это с утра.

Релдон вообще не подал вида, а Свен был вежлив не более обычного. Они поприветствовали ее за завтраком и куда-то исчезли. Кира даже заподозрила, что они не заметили кровь на простынях. Но ее сомнения развеял уродливый прокуратор-коротышка, который в тот день впервые появился в Запретном Городе. Она подозревала, что это именно его ночью притащили на себе гвардейцы.

Когда Роберт Стригидай охарактеризовал Касселя Мигга, как отвратительнейшее из живых существ, что когда-либо носила земля, принцесса рассмеялась в полной уверенности, что старик шутил.

Не шутил.

Прокуратор Востока был гнусным и мерзким не из-за своей отталкивающей внешности, а из-за того, что за ней скрывалось. За уродливым фасадом была такая же уродливая душа.

Северяне прозвали его Комаром. Он был самым настоящим кровопийцей, по капле отравляющим настроение двойственными намеками, сальным взглядом и похабной ухмылкой. Но хуже всего были его навязчивые прикосновения. Он делал вид, что это невзначай, но Кира не была настолько наивной, чтобы не понимать истинное положение вещей.

При первой встрече он задержал ее руку в своей и долго не выпускал, припав к ней слюнявыми губами. Было влажно и противно. В Сентории принято приветствовать дам, прикладываясь к их ручкам, но мимолетно, не касаясь губами.

Комар сделал комплимент ее гладкой нежной коже, отметив также ее алебастровую белизну. Хорошо, что для поцелуя подавалась правая рука. Ведь на левой алел вчерашний порез.

Этот скверный тип приобнял ее за плечи, отодвигая стул, чтобы она села рядом с ним. Пришлось несколько раз вежливо отказаться и прекратить трапезу до ее окончания, так как он выводил ее своими гадкими речами, стреляя глазками.

— Прекрасная ночь выдалась сегодня, не так ли, Ваше Величество? — подмигнул Кассель. — Ночь воссоединения. А сегодняшняя будет еще восхитительней. Вы готовы к двум подряд незабываемым ночам?

— Боюсь, что нет, экселант Мигг. Незабываемым может быть что-то в единственном экземпляре. Если нет, то это уже обыденное повторение.

— Я вас понимаю.

«А я вас нет», — думала Кира, ковыряя вилкой очередное блюдо.

Кусок в горло не лез, когда напротив сидел Комар и усмехался, слизывая соус с ложки, что ей к вечеру нужно набраться сил, иначе она слишком быстро заснет, не успев в полной мере насладиться пребыванием в Запретном Городе. А когда Кира, забывшись из-за почти бессонной ночи, чуть зевнула, коротышка лающе рассмеялся и заявил, что теперь ей придется отдыхать днем для того, чтобы угождать супругу.

— Тяга к прекрасному и неповторимому похожа на безумие.

«Вы точно ненормальный», — почти вырвалось у нее.

— Когда готов сгореть дотла в том пламени, которое разжигает страсть…к жизни, — продолжал он декламировать какой-то бессвязный бред с двояким подтекстом. — Вам знакома эта жажда также, как мне. Вы тоже чувствуете это великое нетерпение по ночам, которое разрывает на части распаленное нутро?

«Я чувствую жажду увидеть твои разорванные внутренности и поджечь их», — воображение тут же нарисовало эту картину в голове.

Жаль, что он был прокуратором и ему нельзя было дать пощечину. Хуже всего было то, что недомерок не стеснялся присутствия слуг и гвардейцев, которые не обращали на его неподобающее поведение никакого внимания.

— Уходи, — раздался Шепот Императора.

Кира сбилась с шага и завертела головой в поисках мужа. Из-за угла вышел Комар.

— Беги, — скомандовал Дейон.

Она бросилась в соседний зал и открыла дверь тайный проход. В нескольких шагах от входа было смотровое окно. Ну, не окно конечно, а маленькая замаскированная дырочка для глаз.

Комар, переваливаясь и припадая на правую ногу, торопливо пересекал зал. До Киры донеслось его недовольное бурчание.

— Быстрая мерзавка. Не принцесса, а кобылица.

За прокуратором следовали двое гвардейцев, которые весь день не отходили от него ни