Аналогичный мир - 3 (СИ) - Татьяна Зубачева

— Разве ты попал к нему по своей воле? — Андрей улыбнулся этому, как шутке. — Ну вот. Разве ты определял… каждую ночь это будет или нет? Ты не хотел, ведь так? — и дождавшись его кивка, — Ты делал это из страха, так? — новый, уже уверенный кивок. — Значит, это всё равно было насилием над тобой.

Жариков подтянул к себе пачку сигарет, закурил.

— Понимаешь, Андрей, насилие не всегда… с палкой, бывает и с улыбкой. Когда один не может сказать «нет», и неважно, чего он боится, то это насилие.

Андрей покачал головой.

— Я… я не думал так. Никогда. И… и мне так и сказать ему? Ну, что я не хочу?

— Да, так и скажи, — Жариков улыбнулся. — Ты же умный парень, Андрей, ты сможешь сказать так, что он поймёт.

Андрей несмело улыбнулся.

— Вы думаете, он поймёт?

— Скорее всего, Андрей, он не понимает, почему ты… отказываешься.

— Да, — Андрей радостно закивал. — Да, всё так…

…Светлый просторный коридор лечебного корпуса.

— Подожди.

Он останавливается и медленно поворачивается на голос. Хозяин. Ловко выбрасывая вперёд костыли и подтягиваясь за ними, хозяин подходит к нему.

— Куда ты так спешишь?

— Я на работе, сэр, — тихо отвечает он.

— Ну, понятно-понятно, — кивает хозяин. — Когда закончишь…

Он осторожно пятится, старательно выдерживая дистанцию.

— Я должен спешить, сэр.

И убегает…

…И в этот же день опять. На этот раз хозяин стоит в дверях своего бокса, а у него тележка-столик с ужином для лежачих, а хозяин не ходит в столовую, и он поневоле должен и подойти, и зайти в палату. Хозяин отступает вбок, давая ему войти, а, когда он, переставив тарелки на стол, оборачивается, хозяин уже закрыл дверь и стоит, загородив её, и улыбается жёсткой неприятной улыбкой.

— Иначе тебя не остановить, верно? Заработался совсем. Зря ты от меня бегаешь. Или, — и тоном, каким рассказывают анекдот, — обиделся на что?

И он не выдерживает.

— Вы меня зимой тем отдали, вы знали, кто они, и отдали.

Хозяин даже присвистывает от удивления.

— Вот, значит, в чём дело. Дурачок ты, если б у меня деньги были, неужто бы я тебя отдавал. А деньги в банке, а банк тю-тю. Ты хоть знаешь, что это такое, без денег остаться? — и сам отвечает. — Откуда тебе знать. Тебя всю жизнь кормили, поили, одевали. А я когда уходил, ты ещё и сверх этого по шкафам шарил, — и усмехается. — Больше всего ты ветчину таскал. И крем шоколадный. А ты ведь ни разу не подумал, каких это денег стоило, лопал как своё.

Он молча идёт к двери, толкая перед собой столик, и хозяин уступает дорогу. Он выходит из палаты и слышит в спину:

— Дурачок ты…

…Андрей потряс головой, потёр ладонями лицо и взъерошил волосы.

— Да, — заговорил он по-русски, — да, Иван Дормидонтович, он… он не понимает. Я ему напомнил, как он меня банде отдал, а он… он мне, как я ветчину потихоньку таскал. И шоколадный крем. Разве… разве это сравнимо?

Жариков улыбнулся. Вот и отходит, Андрей, заговорил уже нормально. И тоже перешёл на русский.

— Для него, видимо, да. Ты не злись и не бойся. Объясни ему, просто объясни.

Андрей кивнул и встал.

— Да, спасибо, Иван Дормидонтович. Я пойду.

— Хорошо. И вот что, Андрей, о том, что видел здесь, молчок. Договорились?

— Да, но…? — у Андрея изумлённо округлились глаза.

Он попытался через плечо Жарикова разглядеть, о чём же он должен молчать, но Жариков ловко и необидно вытолкал его в коридор со совами:

— Вот и отлично, вот и договорились.

Звучно хлопнула дверь, звякнув замком.

В коридоре Андрей оторопело поморгал, потоптался у двери Жарикова и пошёл к себе. В холле их этажа его окликнули Эд и Крис.

— Иди сюда.

Они сидели рядом на подоконнике, и, когда Андрей подошёл к ним, Эд улыбнулся.

— Ну как? Вправили мозги?

— Да, — кивнул Андрей. — Теперь всё в порядке.

— Ну и ладушки, — сказал по-русски совсем чисто Эд, хотя, в основном, он предпочитал смесь. — Ну, и чего ты у него в комнате видел?

— Так, — Андрей уже хотел сказать, что ни до чего было, но тут же изменил уже начатую фразу. — Так я слово дал, что молчать буду.

— Та-ак, — угрожающе протянул Эд.

Но Крис толкнул его локтем в бок и спросил о другом.

— Чай пили?

— Ни до чего было, — вздохнул Андрей.

— Понятно, — кивнул Крис. — Да и стол завален, убирать замучаешься.

— Не, он всё сгрёб и кровать свалил, за чистым столом сидели.

— На кровать? — удивился Крис. — Так иголки, клей…

— Не, это всё на столе осталось.

— Недошитое кидать, — подхватил Эд.

Но Андрей уже всё понял и улыбнулся.

— А больше я ничего не скажу.

— Скажешь, — Эд попытался ухватить его за волосы, но Андрей увернулся. — Ах ты, малёк чёртов! Тебя зачем к доктору Ване посылали?

— Меня отвели, — Андрей не уходил, но выдерживал дистанцию. — Насильно, можно сказать, чтобы мне мозги вправили.

— А до того что было?

— А от того я отказался, — ухмыльнулся Андрей и уже серьёзно повторил: — Я слово дал.

— Ты небось и не разглядел ничего толком, — хмыкнул Крис.

— Вот это правильно, — кивнул Андрей и в который раз повторил: — Не до того мне было.

— Понятно, — кивнул Эд. — Вот как пошли местные, так и началось. Липнут, сволочи, а врезать нельзя.

— Нельзя, — согласился Крис. — Ну так и перетерпим.

— Терпеть можно, — вступил подошедший к ним Леон. — Противно, правда.

— Кто бы спорил, — согласился Андрей. — Только у раненых спокойно работаешь.

— Так, — поддержал его Майкл.

Собралась уже небольшая толпа. Все те, кто твёрдо решил уехать. Разговор шёл спокойный, никто ни себя, ни других не заводил. Психануть легко, зато потом всё внутри долго дрожит, а сегодня праздник — Новый год. И уж если Рождество, хорошо памятное всем по питомникам и Паласам, оказалось здесь таким здоровским, то уж Новый год должен быть… необыкновенным. И нечего себе зазря душу рвать. Сол так и сказал. И его дружным хором поддержали. Кто-то предложил пойти в душ, а то скоро со смены подойдут, так чтоб лишней толкотни не было. С таким разумным предложением все согласились. В самом-то деле, а ведь ещё нагладиться надо, ботинки надраить… ботинки до душа чистят… а у него гуталин вместо крема… а не всё ли ему равно, на нём гуталина не видно… а тебе завидно… И в этой весёлой толкотне, в одновременно привычных и по-новому приятных хлопотах всё ненужное сейчас уходило, становилось пустяковым и неважным.

Крис отмывался и начищался с особой тщательностью. И загадывал: если Люся приколет его брошку, то… то что? Подойти и пригласить танцевать. На это-то его хватит. Лишь бы Люся согласилась. А если она придёт без брошки? А вдруг ей его подарок не понравился? Тогда… нет, и тогда подойдёт. Чтобы знать: можно ему ещё трепыхаться или всё, конец.

И гладя брюки и рубашку, заново до зеркального блеска начищая лёгкие ботинки, что не для улицы, специально на праздник покупал, он снова и снова мысленно подходил к Люсе, приглашал танцевать, получал отказ и… подходил снова.

За окнами было уже совсем темно. Крис включил свет, задёрнул шторы, убрал утюг и всё остальное. И стал переодеваться. Рубашка отстиралась хорошо, никаких следов не осталось, а брюки сделал, как тётя Паша говорила: высушил и щёткой отчистил и замыл. Хотя замывать особо не пришлось — земля, высохнув, пылью делается. Ну вот. Крис открыл шкаф, осмотрел себя во внутреннем зеркале. Что ж, хорошо, белая рубашка действительно самая нарядная. Потом купит себе пиджак. И галстук. На Рождество все врачи были в пиджаках и галстуках.

— Кир, — всунулся в дверь Эд. — Идёшь?

— Иду.

Крис захлопнул дверцу шкафа и пошёл к двери, мимоходом выключив свет.

Общей, весело гомонящей толпой спустились по лестнице на первый этаж и прошли в столовую. Примерно так же, как и на Рождество, но ещё веселее, шумнее и… свободнее.

Крис медлил, выжидая, выглядывая Люсю, но его дёрнули за плечо, за руку.

— Кир, давай…

— Ты не с нами?

— Ты с кем, Кир?

— С вами, с вами, — отмахнулся Крис.

Он оказался за одним столом с Эдом, Майклом и Леоном. Шум, суета, за многими столами уже хлопают пробки, звенят стаканы. У них, как у всех, на столе три бутылки: шампанское, вино и водка, и ещё две с минеральной водой.

— Шампанское на полночь оставь, — скомандовал Эд.

— Так что, водку? — Леон взял было бутылку, но тут же поставил обратно.

Видимо, под больную руку пришлось. Остальные вежливо сделали вид, что ничего не заметили. Никак Леон руку до конца не восстановит, хотя два месяца прошло.

— Я лучше вина, — спокойно сказал Крис.

— А ещё лучше лимонаду, — засмеялся Майкл, берясь за бутылку вина. Медленно, по слогам прочитал: — На-па-ре-у-ли, — и пожал плечами. — Никогда не слышал о таком.