Эльфы и их хобби (сборник) - Андрей Уланов

– Ну, – сказал Хертцмиль-старший с долей издевки, – кое-что я, несомненно, слыхивал. Вот, к примеру, от того же колдунишки-алхимика, коего господин барон приказал вздернуть тому года три как: пока был он, этот чернокнижник, жив, то любил, спаси Господь его душу, поговорить об сновидчестве.

Нельзя сказать, чтобы воспоминание господина Гуго привело Амелиуса в доброе расположение духа, однако ж, взяв себя в руки и стараясь не выдать предательской дрожи в голосе – уж больно дурной показалась ему судьба упомянутого книгочея-алхимика, – он продолжил:

– Еще эллины – Артемидор, а за ним и Макробий – поучали, что существует пять видов сновидений, как их дает человеку Господь. Из них две разновидности – а именно сновидение обычное и сновидение пустое – вряд ли применимы в деле толкования, в том числе и при излечении от хворей, ибо никакого вдохновения от неба на них не лежит. Скажем, простое сновидение преследует нас всякий раз, когда усилия души, угнетенной телесным недугом, в том же виде, в котором мы страдаем, бодрствуя, продолжает отягощать нас и в моменты сна. К примеру, когда мы испытываем жажду, то и во сне нам наверняка привидится ключевая вода либо кувшины с вином.

– А когда мы хотим срать, – просипел господин управитель, дергая выбритым кадыком, – нам привидится выгребная яма. Понимаю. Но как же сие помогает в деле излечения?

– Не торопитесь, господин Хертцмиль. Я ведь говорил, что эллины отмечают пять видов сновидений, из которых не пригодны в деле снотолкования лишь два. Три иных – не таковы. Скажем, в сне-провещении нам, бывает, открывается образ предка либо божественной сущности, кои указывают на то, что произойдет наверное, либо что как раз не случится никогда, стоит лишь сделать то-то и то-то. С другой стороны, бывают и сны-видения, когда нечто предстает в том виде, в котором оно случится вскорости наяву: к примеру, мы лицезреем друга, который навестит нас на следующий день и при этом – зрим его в тех же одеяниях, в кои он и окажется облачен. Наконец, есть, по словам Макробия, вещие сны в собственном смысле слова, которые говорят о грядущем, но не напрямую, а посредством двусмысленных образов, которые и должно подвергать толкованию: как Даниил истолковывал сон о ядомом и ядущем. Скажем, дым снится к болезни, пламя – к выздоровлению, а уж коли привидится священник в рясе, да едущий при том на коне – то в таком разе, говорят, больному никак не избегнуть смерти.

Господин управитель лежал, сомкнув веки и тяжело дыша, словно пребывая не здесь (что, по мысли Амелиуса в немалой степени так и было), однако при тех словах он отворил глаза вновь и взглянул на лекаря со свойственной ему до болезни остротой и проницательностью.

– Что-то подсказывает мне, что мы подбираемся к сути, – в горле его заклекотало и господин Хертцмиль вновь отхаркнул в миску. – Однако же навряд ли сновидения больного можно истолковывать иначе, нежели в смысле грядущего выздоровления его либо, наоборот, грядущей кончины, не так ли?

Амелиус улыбнулся:

– Вот именно теперь, господин Хертцмиль, мы и подбираемся, как вы изволили выразиться, к сути. Видите ли, путем несложных размышлений я пришел к выводу, что, кроме перечисленных пяти разновидностей сновидений, должна существовать еще и шестая: сны, схожие с вещими, однако ж направленные не в будущее, а, так сказать, в дни минувшие. Ведь вам известно, что всякое следствие имеет вполне определенную причину. Разобравшись же с причиной, мы смогли бы устранять и следствие, из нее проистекающее. Собственно, на том и основана моя метода излечения: ведь нередко бывает, что за болезнью стоит чья-то злая воля – ведьмы иль просто завистника, а зачастую – и некий проступок, который человек совершил в неведении. Опознав же причину, мы получаем возможность устранить следствия, только и всего.

Господин управитель, услышав это, даже приподнялся на локтях:

– Звучит весьма любопытно, господин лекарь. Но многих ли вы сумели излечить, основываясь на такой методе? Впрочем, излишний вопрос – я ведь слыхивал о вас много лестного…

Амелиус скромно потупился:

– Излеченных не так уж и мало, господин Хертцмиль. Многим большее их число, что правда, я излечивал декоктами и обычными средствами, вроде кровопускания либо составления гороскопов. Однако же порой бывают и случаи, когда привычные методы помочь не могут.

– Такие, например, как мой.

– Такие, например, как ваш, совершенно верно. Сказать по правде, – не без некоторой робости произнес Амелиус, – ваша хворь меня немало пугает, господин Хертцмиль.

– Еще бы ей не пугать вас, господин лекарь, – проворчал Гуго, вновь откидываясь на подушки. – Еще бы не пугать – я ведь умираю. Нет, – приподнял ладонь, – не надо возражать: уж распознать Темную Госпожу, когда та идет со мной сплясать, я еще сумею. Впрочем, если вы справитесь с моими хворями, благодарность моя, вне сомнений, будет высока.

– Я сделаю, что сумею, – попытался уверить его Амелиус, однако ж господин Хертцмиль, уже закрыв глаза, прибавил хриплым шепотом:

– …а коли вы сего не сделаете, господин Троттенхаймер, уверен, барон приложит все силы, чтобы отыскать вас, да и притопить в ближайшем же пруду.

– Я… – Амелиус запнулся, но сумел продолжить. – Я, заверяю вас снова, сделаю все, что окажется в моих силах, господин Хертцмиль. А теперь – мне необходимо отправиться домой, дабы взглянуть в сонники и поразмыслить над вашим сновидением: то, что оно случилось в ночь на четверг, как и некоторые услышанные мной детали видения, дают повод полагать, что я сумею отыскать ответ на эту загадку. Пока же оставляю вам мазь, изготовленную по рецептам самой Хильдегарды Бингенской: пусть Герда вотрет ее вам в спину и в грудь нынче же вечером.

С теми словами он достал припасенную посудину с притертой крышкой: с зельем, несомненно, полезным при грудных болях, но, по совести сказать, вряд ли спасительным в случае господина Хертцмиля-старшего.

Господин управитель кивнул, не открывая глаз.

– Хлотарь и Петер вас сопроводят, – сказал он только. – Проследят, как бы чего не случилось по дороге.

– Ну, если только они не станут мешать мне…

– Не станут. Вольфганг распорядится.

Тот поднялся – под немалым весом молодого Хертцмиля взвизгнула половица – и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

Господин управитель хитро ухмыльнулся, и ухмылка та виделась на изможденном лице совершенно неуместной.

– Я постараюсь, – прошептал он, – чтоб мне нынче не приснился священник на коне – ради нашей вящей совместной радости.

И зашелся в очередном приступе кашля.

Герда засуетилась рядом, а господин Амелиус Троттенхаймер коротко поклонился и вышел прочь из комнаты к ожидавшим уже его при дверях Хлотарю и Петеру – детинам довольно зверообразным, хоть и не обделенным Владыкой в милости его толикой разума и сноровки.

– Болезнь дядюшки Гуго и вправду так уж опасна?

– Опасна? Отнюдь нет, господин Хертцмиль. Она – смертельна, если не удастся разобраться в сновидениях господина управителя.

Амелиус Троттенхаймер и племянник Гуго Хертцмиля неторопливо двигались по улочкам Останвальда в сторону дома госпожи Линц, где поселился господин лекарь по приезде в город. Молодой Вольфганг был на удивление задумчив и изрядно при том хмур, раз за разом непроизвольно проводя рукою по горлу, словно ощупывая плохо выбритый кадык. Зверообразные Хлотарь и Петер поотстали на несколько шагов, справедливо рассудив, что вмешиваться в ученую беседу двух господ было б довольно неосмотрительно.

– Дядюшка, кажется, уверовал, что вы исполните все, от вас зависящее, господин Троттенхаймер, – продолжил молодой человек, глядя себе под ноги.

– По крайней мере, – проговорил лекарь, щурясь на низкое солнышко, то есть глядя в сторону совершенно противоположную, – по крайней мере, господин управитель был чрезвычайно убедителен в своей аргументации.

– Да, мой дядя придерживается мнения, что справедливо сразу все расставлять по своим местам. Особенно, если его место – сверху. Кстати сказать, злые языки в охотку вспоминают о бастардах дядюшки – говорят, их гуляет по городам и весям человек шесть. Впрочем, он не поощряет таких разговоров. Да и вообще – разговоров.

– Я слыхал, что крестьяне в деревеньках вокруг баронского замка знают о том не понаслышке.

Вольфганг Хертцмиль кивнул почти весело:

– Именно так все и обстоит. Например, в прошлом году староста одной деревеньки подал петицию господину барону, что, дескать, люди епископа засекли до смерти двоих поселян, так дядюшка…

– Избавьте меня от подробностей, господин Вольфганг. Я и так не сомневаюсь, что господин управитель сумел разрешить такую проблему. К тому же тем самым вы, несомненно, только усиливаете мое желание поскорее разобраться с загадкой сна вашего дядюшки – чтобы гнев его остался, так сказать, в ножнах.