Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис

«Да, да, да-а-а!» – сдавленно прохрипел чей-то голос и немедленно подавился.

Примерно у четверти всех утилизируемых номеров в середине уникального кода тоже была повторяющаяся комбинация-маркер – но другая, не та, которой отмечались номера, поступавшие от перекупщиков.

Все номера, отмеченные этой второй комбинацией, были получены абсолютно легально из Центров Сновидений на разных континентах. Но перед регистрацией в системе «Кэл-Корпа» некий скрытый алгоритм заменял часть их уникального кода комбинацией-маркером, так что при возврате первичными получателями этих номеров становились совершенно другие люди.

Система квотирования в «Кэл-Корпе» учитывала статистику по утилизации номеров, поэтому алгоритм, судя по всему, выбирал номера случайным образом. Но некоторая закономерность всё же была: всякий раз, как в систему поступал очередной номер от перекупщика, один из полученных, но еще не зарегистрированных номеров переименовывался и отправлялся на утилизацию – то есть тому, кто за него заплатил.

У Дрейка закружилась голова, и он несколько раз моргнул, всё еще глядя на цифры.

Это была ошеломительной красоты и точности схема продажи номеров по запросу – продажи, которая была строжайше запрещена конституциями всех шести континентов сразу после того, как открыли механизм добровольной передачи номера. Сидя в бархатной темноте приватного VR-салона, Дрейк смотрел на грандиозный воровской общак номеров, хранившийся на виду у всего человечества – в «Калипсо Корп», самой известной корпорации на планете.

Значит, мой номер достался не Рогану, машинально подумал он – и вдруг понял, что уже несколько минут слушает тишину. Рептилии давно покинули остров, унося с собой обессиленные тела людей, и растворились в ледяной пустоте дальнего космоса…

VR-шлем на сенсорном тросе с тихим жужжанием пополз к потолку. Сунув дешифратор и оба чипа в карман, Дрейк приложил к двери идентификатор на имя Дерека Лоэнгрина и вышел из комнаты.

Слежки по-прежнему не было, но теперь он понимал, почему. В «Кэл-Корпе» прекрасно знали про утечку данных: Гатто Зильбера убрали сразу после того, как это произошло. Версия, что, допустив утечку, кто-то пытался поймать на живца заказчика этих данных, разбивалась о масштабы схемы, часть которой Дрейку удалось увидеть. По сравнению с этой схемой Дерек Лоэнгрин был песчинкой, налипшей на подошву; в убийстве его было больше мороки, чем выгоды. Зато его можно было использовать как диагностический вирус – чтобы проверить систему на прочность.

Расследованию, затеянному Дрейком, никто не собирался мешать. Наоборот, ему давали подниматься по разматываемой цепочке всё выше и выше, так высоко, как только возможно, – чтобы выявить слабые места этой цепочки и понять, до какого уровня по ней в принципе можно подняться.

Отработанные звенья немедленно зачищали – как Гатто. По мере того как Дрейк поднимался по цепочке вверх, ее нижняя часть просто переставала существовать, закрывая всякую возможность пройти по его следам с официальным расследованием Департамента.

Что ж, подумал Дрейк, сбегая по лестнице и окунаясь в неоновые огни клубных витрин, где танцевали, соблазнительно двигая бедрами, голографические 3D-модели в полупрозрачном белье. Так я хотя бы увижу всю цепочку целиком.

О том, сколько еще будет отработанных «звеньев», он не думал – точно так же, как не думал и о сотрудниках Департамента под прикрытием, когда начал войну против Рогана на Востоке. Так же, как не думал о них и Ванхортон, когда пил кофе на кухне у Лиз, убеждая ее, что она поступает правильно. Люди считают, что их решения верны, только потому, что понятия не имеют о последствиях, сказал себе Дрейк, и на всякий случай повторил это еще раз. Только так и можно принимать хоть какие-то решения.

Подрочив на любимое VR-порно, Дерек Лоэнгрин обычно ехал в мотель спать. Но сейчас в этом не было особого смысла: до установления контакта со следующим звеном цепи он всё равно не был никому интересен. Следили, скорее всего, за звеньями – и это было еще одним подтверждением, что Мия – просто случайный винтик, которым некоторое время попользовались.

Поискав глазами подходящую вывеску, Дрейк поднялся по сверкающему эскалатору и влился в толпу разодетой молодежи с серебристым блеском в глазах, что толклась у входа в танцевальный бар «Прио». Ему надо было подумать, а думалось ему лучше всего в оглушительном шуме и грохоте. Лиз называла это «мысленным заиканием» и говорила, что Дрейк может спокойно думать о неприятном, только если не слышит собственных мыслей.

Ему не просто давали подняться выше. Его вели, обеспечивая все условия и чуть ли не подсказывая, куда наступить и за что ухватиться. Останавливаться было нельзя: когда система решит, что он достиг своего потолка, она просто уберет его за ненадобностью. Надо было продолжать карабкаться наверх – туда, где было что-то еще, на что он должен был обратить внимание. Что?

Грохочущий водопад электронной музыки сбивал с ног сразу у входа и сносил посетителей вниз, на танцпол, как сухие листья с искусственного газона. Дрейк протиснулся в центр, чувствуя, как вибрируют вокруг скользкие разноцветные тела. Кто-то обнял его за талию, чья-то горячая ладонь скользнула под рубашку. Дрейк вытянул руки и ухватился за голое и жаркое, движущееся в такт с общей вибрацией, сжимаясь и разжимаясь, словно что-то быстро жуя.

Комбинация-маркер, внезапно подумал он. Вряд ли она была постоянной – иначе Мие не дали бы даже войти в серверную, не говоря уж о том, чтобы выйти из Амальгамы с чипом в руках. Скорее всего, комбинацию регулярно меняют: повторяющийся набор цифр и символов в уникальных кодах может привлечь чье-то внимание.

Чтобы случайным образом переименовать часть входящих номеров, используя комбинацию-маркер, нужно запросить весь массив уникальных кодов в системе «Кэл-Корпа». Это невозможно провернуть быстро и незаметно: все обращения к такому объему данных обязательно регистрируются техподдержкой и службой безопасности. Значит, запрос надо было выдать за что-то рутинное и не вызывающее вопросов. Например, за очередной пересчет статистики.

…Электронное месиво прорезал холодный и гладкий, как стальная труба, голос Калипсо Скай. Это был танцевальный ремикс на что-то из золотой классики поп-звезды, записанное лет за двадцать до рождения Дрейка. «Купить пару лет», – надменно произнес голос над сходящей с ума толпой, и Дрейк скорее почувствовал, чем услышал, что подпевает, обжигаясь губами о чей-то потный бритый затылок: «Купить пару лет».

Пересчеты были приурочены к запросу уникальных кодов по всем номерам – во всяком случае те, в которых Айра заставлял участвовать Мию. Сам по себе пересчет был необходим вовсе не для того, чтобы скрыть утечку: судя по данным на чипе, левые продажи были