Маара и Данн - Дорис Лессинг

Чтобы иметь возможность расплатиться, Маара разменяла две монеты по твердому, объявленному заранее курсу. Улеглись отдыхать, а позже вышли на поиски рекомендованной Даулисом таверны. Пища оказалась отличного качества, даже Лета не страдала отсутствием аппетита.

— Видишь, Маара, я же говорил, что здесь все лучше, — радовался Данн.

— Соглашусь, когда буду уверена, что Кулик от нас отстал.

— Но его не впустят сюда, — заверил Даулис.

— Не знаешь ты этого субъекта, — покачала головой Маара. — От него нигде не скроешься, он постоянно отравляет нам существование, мне и Данну. Как будто он специально создан, чтобы преследовать нас.

Следовало обсудить, как лучше направиться далее на север. До водного пути придется добираться два дня, если воспользоваться повозкой или носилками. Вагонов с их бесконечными и вечно ломающимися металлическими полосами здесь не было. Пешком придется шагать почти неделю, но Маара, Лета и Данн в один голос завопили, что лучше умереть, чем снова на чем-то трястись.

— Вам повезло, что вы не на службе, — суховато заметил Даулис. — В служебной командировке обычно выбирать не приходится.

— Да здравствуют неслужебные командировки! — весело крикнула Маара. Настроение ее явно улучшилось.

— Однако от нас ожидают, что мы поторопимся, — продолжал Даулис, размышляя вслух. — Впрочем, если учесть, сколько они уже нас ждут, то день-два или даже неделя погоды не делают. — И он улыбнулся Мааре. — Нам есть что отметить, дорогая.

— Что?

— Вы больше не женаты, — засмеялась Лета. — В Тундре законы Билмы не действуют.

О своем статусе замужней дамы Маара почему-то совсем забыла, но слова Леты вызвали у нее какой-то непонятный прилив крови к щекам, смущение и даже сожаление.

— Знаешь, мне даже немного жаль, — улыбнулась она Даулису. — Но не бойся меня, не бойся, не накинусь.

— Мне приятно было чувствовать себя твоим мужем, Маара, — серьезно, без улыбки ответил Даулис. — Хотя некоторые аспекты супружества в нашем браке и отсутствовали. — Тут он улыбнулся. — Смотри не забреди опять в Билму, не то снова станешь моей женой.

— А я бы с удовольствием побыла твоей женой… Некоторое время.

Данна этот обмен шутками явно раздражал.

— Если ты сейчас ревнуешь, Данн, то что ты запоешь, когда я и вправду выйду замуж?

Данн еще больше помрачнел:

— Не знаю, что запою, но явно не обрадуюсь.

И все на мгновение застыли в неловком молчании.

На следующее утро они снова отправились в путь, случайно оказавшись в хвосте длинной процессии, выходящей из города. Паломники, направляющиеся к святыне, объяснил Даулис. Им, как и всем паломникам, вручили маленькие метелки — или букеты? — из тростника, окрашенные в черный и темно-красный цвета. Одежда паломников многоцветием не отличалась, преобладал траурный черный. В колонне звучали скорбные причитания и песнопения.

Святыня представляла собой древнюю машину из неизвестного ныне металла, уцелевшую после множества выпавших на ее долю невзгод, включая и падение с неба. Упала она в глубокое болото, что ее и спасло. Считалось, что боги снизошли в Ифрик в этой машине. Останки двух из этих богов, заключенные в освященные сосуды, хранились в машине и поныне. Четырежды в год сюда направлялась толпа паломников. Вокруг святыни этой, естественно, паслись жрецы, однако не такие, как в Каназе, к тому же долгое время за право хранения ее ожесточенно спорили, а иной раз и вели кровопролитные войны две секты, друг друга презиравшие и ненавидевшие, запрещавшие своим сторонникам общаться с неверными, то есть представителями другой секты.

— А почему нельзя почитать эту святыню, не бегая туда? — спросила Маара.

— И почему четыре раза в год? Одного мало, что ли? — присоединился к ней Данн.

— И какой смысл в костях? — поинтересовалась Лета.

Даулис зашипел на них, замахал руками. Подобные вопросы лучше оставить при себе, ибо паломники народ серьезный, могут поколотить, покалечить, а то и убить любого усомнившегося.

Колонна миновала несколько городов и городков, каждый в отличном состоянии, каждый населен хорошо одетыми людьми, радостными и беззаботными. Так, во всяком случае, казалось Мааре и Данну. Озабоченными выглядели лишь полицейские в черной форме. Несколько раз колонна проходила сквозь полицейские кордоны, и люди в черной форме внимательно всматривались в ряды паломников. На ночь паломники останавливались в специально подготовленных для них местах, но четверо путников ускользали и ночевали в гостиницах поудобнее, присоединяясь к колонне поутру. Одолевала скука, Лета совершенно вымоталась. Неудивительно, ведь в доме мамаши Далиды ей приходилось путешествовать лишь от дивана к кровати да обратно, как она сама вспоминала со смехом, без всякой горечи. Наконец они решились нанять портшезы. Маара и Данн уселись в один, Даулис и Лета в другой. Носильщики — двое спереди и двое сзади — время от времени останавливались, уходили, их место занимали другие. У этих носилок колес не было. Несмотря на все просьбы нести «полегче», тряска изнуряла путешественников. Маара с тоской помянула времена, когда путешествие приносило удовольствие, и Даулис сообщил, что тогда все в мире постоянно перемещались с места на место.

— Откуда тебе это известно?

— Скоро узнаешь, откуда я знаю.

— Но зачем они мотались по свету?

— Потому что у них была такая возможность.

— Думаешь, мы бы тоже мотались, если бы могли?

— Я бы точно не сидел на месте, — сказал Данн.

— А я бы, если могла, нашла бы себе домик, — мечтательно протянула Маара, — и поселилась бы там с Данном… И с друзьями.

— И с мужем? — спросил Даулис.

— А я бы… — начал Данн и смолк.

— Данн все еще не может забыть Кайру, — пояснила Маара и хотела рассказать, кто такая Кайра и почему ее помнит Данн, но Даулис и здесь оказался в курсе событий.

— Я о Кайре слыхал, Шабис сообщил. Думаю, ты сможешь с ней встретиться, Данн. Я, кажется, знаю, где она. Если, конечно…

— Если она себе кого-нибудь не нашла. Ты ведь это хотел сказать?

19

В последний вечер пути по суше Даулис предупредил, что, начиная со следующего дня, ночлег уже не будет доставлять им такого удовольствия, так что нужно извлечь из предстоящей ночевки как можно больше пользы и удовольствия. Они тщательно вымылись в горячей воде, плотно поужинали, хорошо выспались.

Утром путешественники продолжили путь по все той же дороге, с которой не сворачивали уже несколько дней, но вскоре путь им преградила вода. «Что ты видишь, Маара? Что ты видишь?» — «Я вижу, что дорога ушла под воду». Свободное от водорослей мощение дороги ясно просматривалось сквозь слой прозрачной воды, в которой шныряла мелкая рыбешка. На берегу у воды лежали лодки разных типов и размеров. На берегу чего? Нет, не реки: воду покрывала мелкая рябь от ветерка, но течение отсутствовало. Отсутствовал и другой берег, Маара его не видела. И не озеро. Какие-то каналы между песчаными или поросшими травой и камышом отмелями и островками.

Из торчавшей на берегу будки появился человек и показал им широкую плоскую посудину с кабиной для пассажиров. Даулис поторговался с ним, и Мааре пришлось расстаться еще с двумя монетами. Осталось восемь. Путешественники расположились на подушках, уложенных на доски, из-под которых доносились жалостливые всхлипывания придавленной днищем воды. Борт низкий, вода совсем рядом, можно окунуть в нее пальцы. Вспомнились водные драконы, но лодочник успокоил их, сказав, что мелкая рыбешка, конечно же, запросто может отгрызть пальцы, но драконов здесь отродясь не водилось. Лодка направилась вперед, держась над дорогой, которая постепенно уходила все глубже и наконец совсем исчезла.

Итак, вода поднялась здесь и скрыла под собой дорогу и ее окрестности. Когда это произошло?

— Давно, разумеется, — так сказал им лодочник.

— Сотни лет? Тысячи? — пытала его Маара.

— Нет-нет, этого я не знаю. Но дед рассказывал, что слышал от своего деда, что не вода была здесь когда-то, а твердый холодный лед, который постепенно растаял и превратился в воду.

Продвигались медленно, глубокая вода иногда сменялась заболоченным мелководьем, где лодочник пользовался шестом. Поверхность украшали цветы, плавали по ней островки сбившихся вместе опавших листьев, обломанных стеблей; по плавучим островкам туда-сюда носилась всякая живность, и издали казалось, что эти существа бегают по воде. На островках сидели и стояли, провожая взглядами лодку, большие белые птицы. Берегов путешественники так и не увидели, однако вечером лодка пристала к какому-то мыску, они получили комнату и пищу, достаточную, чтобы утолить голод, но кулинарными изысками не отличающуюся. После ужина расселись по спальным поддонам, разговаривали, любуясь заходящим солнцем. Одеял в комнате оказалось множество, они их все использовали. Наутро снова в лодку, снова в путь. Маара чувствовала, что мысли в голове уже не прыгают и не носятся как угорелые, а текут лениво, не сталкиваясь, не конфликтуя друг с другом. Лодка, камыш, лица Данна, Леты, Даулиса, ставшие настолько близкими, что даже представить невозможно, что когда-нибудь они расстанутся.