Рассказы и повести - Анатолий Безуглов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иосиф – счастливый отец четвертого – будущего малыша.
– Хорошо, хорошо,– успокоил я Дашу.– Дома справлюсь сам.
– Целую…
Я пообедал, просмотрел вечернюю газету. Затем взялся за журнал «Социалистическая законность», полученный утром.
Позвонила Даша, спросила, что делаю.
– Включил телевизор, буду смотреть программу «Время»,– ответил я и в свою очередь поинтересовался: – Ты хоть знаешь, на чью свадьбу пошел наш сын? Мне он не доложился: спешил.
– К Оле Маринич. Помнишь ее?
– Такая белобрысая, худющая?
– Была когда-то. Теперь раскрасавица,– сказала Даша.– Честно говоря, я мечтала, чтобы она вышла замуж за Володьку.
– Рано ему еще. Пусть закончит институт…
– Это я так,– ответила Даша.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи.
Оля Маринич, для сына когда-то просто Олька, училась с Володей в одном классе. Писала ему (опять же – когда это было!) записочки. Но сын был увлечен другой, которая теперь учится в Киеве.
Оля нравилась моей жене еще тогда, когда они с Володей учились в последних классах. Маринич, насколько я знаю, поступила в наш мединститут. С первого захода! А конкурс там большой. Даша хотела, чтобы и Володя учился на врача, но сын оказался дитем своего времени, выбрал компьютерную технику. Закончит институт, станет специалистом по ЭВМ.
И еще я слышал, что в жизни у Оли было какое-то горе. Но какое именно, припомнить не мог.
После программы «Время» по второй всесоюзной показывали чехословацкий фильм «Тихая квартира». Забавный. Веселый и немножечко грустный. Я отвлекся от всего, даже не заметив, как хлопнула входная дверь. Увидел Володю, когда он уже вошел в комнату.
Я сразу понял: что-то стряслось.
Сын прислонился к косяку, бледный, растерянный.
«Подрался…» – промелькнуло в голове. Расстегнутый пиджак, съехавший набок галстук, дрожащие губы.
– Что случилось, Володя? – вырвалось у меня.
– А ты… Ты еще не знаешь?– выдавил он из себя.
– Что я должен знать?
– Ну как же – прокурор города…
Сын рванул галстук, отбросил его и, как подкошенный, свалился в кресло, обхватил голову руками. Я не выдержал, вскочил.
– Отвечай, когда спрашивает отец! Натворил что-нибудь?– заорал я.
Сын некоторое время сидел в той же позе, потом медленно поднял на меня глаза. В них стояли слезы.
– Папа, это такой ужас! – срывающимся голосом произнес Володя.– Свадьба же! А люди падают в судорогах… Их рвет кровью.– И он вытер слезы рукавом пиджака.
– Кто падает? Когда? – опешил я.– Прошу тебя, возьми себя в руки, расскажи спокойно!
Я уже жалел, что накричал на сына: на его лице была такая скорбь, такая мука…
– Сначала все было хорошо… Очень!… Весело… Здорово придумали!… Олька такая красивая, счастливая!…– бессвязно начал рассказывать Володя.– И муж у нее отличный парень… Штефан… Аспирант архитектурного института… Высокий, волосы черные, смуглые… Телевидение снимало… И в самый разгар вдруг падает телеоператор!… Вызвали «скорую»… Только его увезли – Олин отец, Андрей Петрович, тоже упал… Его так рвало! С кровью, представляешь!… Начались судороги… Опять вызвали «скорую»… увезли Андрея Петровича – такая же история со Штефаном… С Олей плохо… Началась паника… Это какой-то кошмар!… Просто жуть какая-то!…
Сын замолчал, уставившись в пол безумными глазами. Я понял, он еще находился под впечатлением ужасных событий на свадьбе и вряд ли способен говорить более вразумительно.
И еще до меня дошло: случилось нечто такое, что требовало моего срочного вмешательства.
– Где свадьба?– спросил я, набирая по телефону номер дежурного милиции по городу.
– В банкетном зале… на Первомайской улице,-только и смог ответить Володя, снова погружаясь в трапе.
Услышав голос дежурного, я назвал себя и спросил, что он знает о происшествии в банкетном зале на Первомайской улице.
– Туда выехала оперативно-следственная группа, товарищ прокурор… А что и как, мне пока не сообщали.
– Кто там из руководства?
– Замначальника управления внутренних дел города товарищ Шалаев и ваш заместитель, товарищ Ягодкин,– отчеканил дежурный.
– Почему мне не сообщили?– спросил я.
– Как только я принял сообщение, доложил дежурному прокуратуры города, а он… Думаю, не хотел вас беспокоить.
– Ладно, разберусь… Машина свободная есть?
– Так точно! – ответил дежурный.
– Будьте добры, пришлите за мной. Я дома.
– Слушаюсь, товарищ прокурор!
К банкетному залу я подъехал без нескольких минут двенадцать. Сквозь стеклянные стены четырехугольного здания лился яркий свет. У подъезда стояли «скорая помощь», три машины УВД и огромный желтый автобус с надписью «Телевидение». Лейтенант милиции, стоявший у входной двери, узнал меня, взял под козырек и сказал:
– Вход в зал вон там, товарищ прокурор.
Я поблагодарил и прошел через небольшой вестибюль внутрь помещения. Вдоль стен буквой «П» размещались столы с угощением. Лампы дневного освещения на потолке заливали все вокруг ровным светом. По полу змеился кабель в резиновой изоляции, в углу стояла телеаппаратура, софиты.
Чего только не было на столах: фрукты, свежие и соленые овощи, вареная и копченая колбаса, паштеты, жареная птица, пироги, салаты… Все, конечно, уже развороченное, наполовину съеденное. И ряды бутылок. Пустых, наполненных и частично опорожненных.
Что мне сразу бросилось в глаза, так это три человека, методически и спокойно собирающие в целлофановые пакеты понемногу еды с блюд, тарелок на столах. Собирали своеобразные пробы угощений следователь городской прокуратуры Геннадий Яковлевич Володарский, старший оперуполномоченный уголовного розыска УВД города Кармия Тиграновна Карапетян и эксперт-криминалист Александр Лукьянович Наварчук.
Я невольно задержался у входа. И, глядя на размеренную работу своих коллег, вспомнил, какое радостное событие отмечалось здесь несколько часов назад и чем оно кончилось. На память почему-то пришли стихи Жуковского: «Где стол был яств, там гроб стоит»…
Ко мне подошел Игорь Ефимович Ягодкин, заместитель, и на мой вопрос пояснил:
– Скорее всего – острое отравление.
– Чем?– спросил я.
Мой зам пожал плечами.
– Пока неясно,– ответил он.– Возможно – продуктами… Будут исследовать всю еду.– Ягодкин показал на столы.
– Сколько человек пострадало?
– В больницу увезли семь человек… Но кто знает, может быть, отравилось больше… Гости разошлись. Не исключено, что кому-то стало плохо уже дома или в пути.
– Спиртного выпито много?– поинтересовался я.
– В том-то и дело – ни грамма!
– Как?– удивился я.– Свадьба же…
– Так ведь свадьба была необычная,– пояснил Ягодкин.– Трезвая!
– А-а! – протянул я, припоминая слова сына, брошенные им в подъезде нашего дома.– Вот почему тут снимали для областного телевидения… По-моему, первая в Южноморске…
– Да,– вздохнул Ягодкин.– Первая… И комом… А первой жертвой стал их оператор.
– Знаю,– кивнул я, вспоминая рассказ сына.
– Сначала подумали, что оператор запутался в проводах,– продолжал мой заместитель.– Потом смотрят: он лежит и не шевелится. Решили, что приступ с сердцем… Но его стало рвать… Кровью…
К нам подошел следователь прокуратуры Володарский, который дежурил нынче в горуправлении внутренних дел и приехал сюда с работниками милиции после тревожного сообщения врачей.
– Захар Петрович,– сказал следователь,– я сейчас говорил с телережиссером… Оказывается, снимали не на кинопленку, а на видео…
– Ну и что из этого?– спросил я, не поняв, какое это может иметь значение.
– Так надо посмотреть, что происходило на свадьбе… С самого Дворца бракосочетаний.
– Когда?
– Сейчас. Тем и хороша видеозапись,– сказал Володарский.– Прямо в ПТС.
– А это что такое?
– Передвижная телевизионная станция,– пояснил следователь.– Автобус у подъезда видели?
– Конечно,– кивнул я.– А что, идея мне нравится. Грех не воспользоваться представившейся возможностью.
Я перебросился парой слов с заместителем начальника УВД города Шалаевым, поздоровался с Карапетян и Наварчуком, продолжавшими заниматься блюдами с праздничным угощением, и пошел вместе с Володарским в ПТС.
Возле желтого автобуса стояло двое мужчин. Один из них, в джинсовом костюме, оказался телережиссером. Его звали Грант Тимофеевич Решетовский. Второй назвался Александром. Но он мог и не представляться – это был Саша Масяков, без которого немыслимы передачи для молодежи нашего областного телевидения. На этот раз на лице ведущего не было его привычной обаятельной улыбки: он тоже был потрясен случившимся.
– У вас готово?– обратился к Решетовскому следователь.
– Да-да,– откликнулся режиссер.