Апокриф - Владимир Гончаров

«Сдать Крюка прямо сейчас? — мелькнула на какое-то мгновение мысль в голове Тиоракиса — Как!? Руки ему заламывать? Это вряд ли… Такая здоровая скотина! Скорее он меня заломает. Кинуться к полицейскому? «Дяденька, хватайте террориста!» Глупее не придумаешь. Прежде всего потому, что Крюк грамотно держит дистанцию, и любая попытка моего контакта с представителем власти будет им совершенно правильно оценена. Но даже если и получится, — это, в любом случае, провал. Полный провал всей операции. «Фронт» закопается еще глубже, и все жертвы, которые уже положены на алтарь поставленной цели, окажутся совершенно напрасными… Что? Что делать?..»

Выйдя из трамвая в Старом городе недалеко от площади Четырех Святых, он направился к стойке уличного телефона, накрытого стеклянным навесом и, как было предусмотрено планом, уселся на находившуюся рядом лавочку. Ему в голову пришла отчаянная мечта: эх, если бы какая-нибудь болтливая дура да заняла сейчас телефон минут на сорок! Причем не просто дура, а скандальная дура, чтобы никакие доводы и просьбы освободить средство связи на нее не действовали! Тогда он не сможет получить финишную информацию, и акция, глядишь, отложится, а там — видно будет… Нет! Стойка свободна, и в такую рань никто не собирается занимать ее хотя бы на минуту.

Раздался резкий звонок, которым были снабжены вызывные устройства всех уличных телефонов. Тиоракис нехотя (со стороны, казалось — спокойно) поднялся и зашел под навес.

«Все идет по плану. Точка номер одиннадцать. Как понял?» — услышал Тиоракис голос Вагда и глухо отозвался: «Понял. Одиннадцать», — после чего мембрана телефона пропела ему отбой.

«Позвонить? — опять мелькнуло у него в мозгу. — Это все равно, что просто уйти. Вон, Крюк стоит в десяти метрах, делает вид, что изучает витрину… Куда ни кинь — везде клин, то есть, провал. А путь к победе, если она вообще возможна, только через убийство…»

И тут ему в голову пришло некое решение.

«Можно попробовать свести к минимуму число жертв… А может быть, и вовсе их избежать…. В одиннадцатой точке это, пожалуй, возможно, если взорвать бомбу в то, и только в то мгновение, когда кабина автобуса с жандармами едва поравняется… Нет! За полсекунды до того как она поравняется с местом закладки… Тогда основная энергия взрыва ударит в моторный отсек и даже у водителя, который окажется прикрытым всем этим железом, будет шанс (хотя бы только шанс!) остаться живым… В то же время никакая сволочь не сможет сказать, что я не захотел взрывать жандармов.»

Тиоракис ускорил шаги. Теперь он хотел поскорее прибыть на место, чтобы успеть получше осмотреться и приготовиться.

Довольно широкая для Старого Города улица в этом месте пролегала в выемке, когда-то прорытой специально для нее в теле небольшого, вытянутого почти точно с юга на север, плосковерхого холма.

В совсем древние века язычники выбрали свободную от растительности каменистую плешь этого поднятого места для своего капища, потом здесь было погост, куда население округи свозило подать в пользу владетеля здешнего феода, потом тут образовался конский торг, затем — просто базар, заваливавший своими отбросами наступавшие со всех сторон кварталы подраставшей столицы… Около ста лет назад городской магистрат, не без нажима, правда, со стороны Его Императорского Величества Дворцовой канцелярии, ликвидировал оказавшееся почти в самом центре города отвратительного вида торжище — царство воров, источник вони, питомник крыс и тараканов…

Освободившуюся территорию, опять же, учитывая эстетические воззрения императорской семьи, заботившейся о пристойном виде своей столицы, не стали отдавать под застройку, а учредили на ней небольшой, но довольно милый парк, который с тех пор так и назывался — Парк-на-Холме.

Улицу, разрезавшую холм и парк поперек почти посередине, с двух сторон ограничивали довольно высокие, наверное, в полтора человеческих роста, подпорные стенки, выложенные живописным «камнем-дикарем». В нескольких местах с поднятых по отношению к улице парковых лужаек сбегали к вымощенной гранитными торцами проезжей части широкие и спокойные каменные ступени…

Бомба была заложена внутри металлического ящика, в котором находился коллектор соединения проводов уличного освещения. Емкая железная коробка, покрытая за долгие годы службы многими слоями грязно-серой краски, была прикреплена к подпорной стенке на уровне груди и запиралась на примитивный торцовый ключ треугольного сечения. Изготовить такой — для боевиков не представляло никакого труда. Достаточно было обколотить молотком с трех сторон подходящего диаметра металлическую трубку.

Тот, кто закладывал мину, должен был оставить дверцу незапертой, чтобы всю энергию взрыва выплеснуло без помех из ящика, как из короткоствольной мортиры в борт назначенного на заклание автобуса.

Подобное размещение взрывного устройства давало еще одно преимущество. Оно обеспечивало относительную безопасность самого подрывника. Дело в том, что радиовзрыватели, имевшиеся в распоряжении боевиков, обеспечивали надежное срабатывание, если пульт, приводивший их в действие, находился на расстоянии не более семидесяти метров от мины. Иными словами, боевик, нажимавший на кнопку, вынужден был сам пребывать в зоне поражения, особенно, если хотел произвести подрыв движущегося объекта точно и под визуальным контролем.

То, что Парк-на-Холме и проходившая через него улица располагались в разных уровнях, давало, с одной стороны, — возможность очень хорошо наблюдать проезд автобуса, высокая крыша которого, поднимаясь над краем подпорной стенки, отлично демонстрировала траекторию движения наблюдателю, затаившемуся на приподнятой над проезжей частью парковой территории; с другой, — подрывник оказывался прикрытым от действия взрывной волны и возможных осколков своеобразным эскарпом, каковым, фактически, являлась стена каменного уличного русла. К тому же, и пути отхода, пролегавшие через территорию парка, имевшую выходы сразу в несколько кварталов Старого Города, давали нападавшим великолепные шансы уйти от возможного преследования.

…По дорожке, вымощенной состарившимся, уже основательно выщербленным и местами замшелым, когда-то красным, а теперь — грязно бурым кирпичом, Тиоракис вышел из-под деревьев на зеленую лужайку. Всего в сорока метрах перед ним аккуратно подстриженная трава резко ограничивалась низким каменным парапетом, за которым зиял провал улицы. Ее проезжая часть была настолько широка, что противоположная подпорная стенка, над которой симметрично нависал газон другой части парка, просматривалась почти донизу. Поверхность неширокого тротуара под ней не была видна, но фигура случайного, проходившего по нему пешехода скрывалась от глаз Тиоракиса меньше чем на половину.

«Вот только пешеходов мне еще не хватало!» — с беспокойством подумал Тиоракис, хотя по результатам рекогносцировок знал, что горожане редко пользуются этим путем, тем более в такое раннее время. По утрам старый город был всегда пуст, здесь не было ни административных зданий, ни промышленных предприятий, а время досужих туристов приходило гораздо позже.

Тиоракис быстро осмотрел хорошо изученный им участок местности и прежде всего определил точное расположение совершенно невидимого для него металлического ящика с миной. Это было просто. Из коллектора вертикально вверх уходила железная труба, внутри которой был проложен кабель, подававший напряжение на парковые фонари. Труба торчала над парапетом, отделявшим газон от улицы, метра на два, а дальше подвешенный к тросу пучок проводов продолжал свой путь до ближайшего фонаря уже по воздуху. Более точного указателя места закладки заряда трудно было бы придумать. Точно такая же труба торчала над каменной стенкой и с другой стороны улицы. Вместе они представляли собою идеальный створный знак или прицел, позволявший произвести подрыв с самой высокой точностью.

Тиоракс нашел позицию, в которой ближний к нему металлический шест зрительно перекрывал дальний и оглянулся. Как специально, в трех метрах позади него, в декоративном полукружье подстриженного куста оказалась выкрашенная зеленой краской скамья. На нее он и уселся.

Где-то рядом, это Тиоракис знал совершенно точно, затаился Крюк, потерянный им из виду во время прохода через парк…

До появления автобуса оставалось минут пять-семь, не более.

«Значит, так… — еще раз продумывал свои действия Тиоракис, — … как только крыша автобуса окажется… ну, примерно… на большой палец перед трубой — нажимаю на кнопку… Тогда часть взрывной волны и осколков ударит влево, в противоположную подпорную стенку, и только часть, может быть, даже меньшая, достанется автобусу, причем, скорее всего, моторному отсеку… Может быть… может быть….»