Harbin - Voronkov

– Не обманывай, Петя, он так никогда не говорил, – встала на защиту Шатурова Лиза.

– Что, женишка своего защищаешь? – ухмыльнулся брат. – Давай-давай…

Лиза вспыхнула.

– И никакой он мне не жених! – заявила вдруг она. – Если я выйду замуж, то только за Александра Петровича… Да… да… – От волнения у нее перехватило дыхание. – В общем, мы с господином Болоховым любим друг друга…

Это заявление застало домашних врасплох. Даже Нинь-и, которая в этот момент накрывала на стол, услышав, что сказала ее любимая молодая госпожа, чуть было не выронила поднос из рук.

– Вот это да-а! – первым придя в себя, торжествующе воскликнул Петр. – Так и надо этому пройдохе… Вы даже не представляете, какую свинью вы ему подложили!

– Петр, замолчи! – топнув ногой, приказала сестра. – Сергей Федорович замечательный и порядочный человек, просто я его не люблю…

– Ладно, сестра, что уж тут… – произнес Петруша. – Все что ни делается, делается к лучшему. Вы знаете, что существует такое понятие, как судьба? Вот судьба и повела вас в другую сторону.

В отличие от сына родители были в растерянности. Ведь не только они – многие в городе знали, что у ротмистра с Лизой все идет к свадьбе, а тут на тебе.

– Что же это мы стоим – давайте все за стол! – чтобы как-то разрядить обстановку, скомандовала Мария Павловна.

– А мы еще руки не мыли… – сказала Лиза и повела Болохова в туалетную комнату.

Весь вечер они говорили на отвлеченные темы, стараясь обходить острые углы. Правда, однажды Владимир Иванович все-таки не сдержался и спросил Лизу о том, станет ли она после всего, что случилось, продолжать работать в РОВСе. Та сказала, что жизнь покажет, после чего они больше не касались этой темы.

Когда домашние разошлись по своим углам, Лиза с Болоховым остались в гостиной. Девушке так не хотелась отпускать его, что она принялась рассказывать ему о своем детстве, говорила об институте, своих друзьях, увлечениях. Пыталась и его расспросить о чем-то, но он постоянно уводил разговор в сторону. А однажды вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, он встал и, подойдя к картине, что висела на стене, стал внимательно рассматривать ее.

– «Книжные лавочки на Спасском мосту в XVIII веке», – наконец сказал он. – Но это копия, потому что руку Васнецова я всегда отличу.

– Конечно же копия, – согласилась Лиза. – Кстати, вы знаете историю этих лавочек? – неожиданно спросила она. – Нет? Так вот, москвичи всегда любили читать. А свои книги они часто покупали на Спасском мосту, где торговали лубочными изданиями. Вот послушайте, что говорил о книгах Антиох Кантемир…

– Это тот, что был первым автором новой русской письменной литературы?

– Ну да, тот самый…

– Послушай, Лиза, а почему ты все время обращаешься ко мне на «вы»? – неожиданно спросил он девушку.

Она улыбнулась, и на ее щеках проявились детские ямочки.

– Видимо, я стеснялась вас… И вообще мы же не были так близки…

– Ну а теперь?.. Теперь-то все по-другому.

– Да, по-другому, – согласилась она и протянула к нему руки. Он подошел, обнял ее и поцеловал в лоб.

– Ну что там твой Кантемир? – усаживаясь рядом с Лизой на диване, предложил вернуться к начатому разговору Александр.

– А вот послушайте…

Болохов поморщился.

– Ну вот, снова ты «выкаешь».

– Прости, я больше не буду. Ну ты слушаешь меня?

– Слушаю, слушаю, читай…

Когда, уж иссаленным, время ваше придет, Под пылью, мольям на корм кинуты, забыты, Гнусно лежать станете, в один сверток свиты Иль с Бовою, иль с Ершом…

– продекламировала она.

Болохов удивился.

– Браво!.. – похвалил он ее. – Это хорошо, что ты не забываешь о своих корнях. Ну что это за русский, который не знает свою историю?

Вернулся Болохов к себе в номер глубокой ночью. Мария Павловна предлагала ему остаться, дескать, куда вам в такую темень, тем не менее он ушел, сославшись на неотложные дела. Встретивший его хозяин гостиницы Шэн сказал, что к нему приходил какой-то важный господин, который долго его ждал, а когда уходил, попросил передать Болохову, чтобы тот срочно позвонил Ивану Ивановичу.

По описанию, то был связник. Видимо, хотел узнать, почему сорвалась операция. Но ничего, завтра он ему позвонит и скажет, что его подвела бомба. Больше ничего в голову ему не приходило. А вот про размолвку с Шатуровым он умолчит. А вдруг Центр сочтет, что он окончательно провалил операцию? – возьмет да отзовет его в Москву. А как же тогда Лиза? Нет, он все сделает для того, чтобы потянуть время. Будет врать, кормить начальство обещаниями – только бы подольше остаться в Харбине. Ложь во имя спасения – вот что это будет. Человечество всегда врало, врет и будет врать, иначе оно захлебнется в своей правде, которая, как ни странно, чаще вредит, чем помогает людям. А за это время он что-нибудь придумает. Для него сейчас главное – это найти такие слова, которые сделают настоящий переворот в сознании любимой и заставят ее принять его веру. Без этого она никогда не согласится уехать с ним.

…Болохов снова напрягал память, пытаясь припомнить все детали минувшего дня. Кто же тот «доброжелатель», который забрасывает его подметными письмами? Безусловно, этот человек постоянно находится где-то рядом. Вот и вчерашний день не был исключением. Так кто же, кто?.. Естественно, это не Шатуров и не Лиза… И старший урядник Черных, который пытался выгнать его вчера из здания организации, не в счет. Человек, вероятнее всего, был свидетелем их размолвки с ротмистром. Им мог быть только Карсавин… Больше никого рядом с ними не было. Разве что вестовой Егор. Но этот вряд ли – не того замесу. Остается только Карсавин… «Неужели это он? – сделав открытие, удивился Александр. – Тогда кто он такой? В самом деле, доброжелатель или агент советской разведки, работающий под прикрытием? Но ведь доброжелатели людей не убивают – значит свой? Вот это раз! Да кто бы мог подумать? Так ввести всех в заблуждение… Ведь многие в городе по-прежнему верят, что скоро они будут пить его хваленое аргентинское вино».

Да бог бы с ним, но ведь он убил его лучшего друга! А этого Болохов ему никогда не простит. Как только представится случай, он тут же разделается с ним…

Все. Надо было думать, что делать дальше. Вот сейчас он позавтракает и пойдет в местное управление РОВСа, чтобы получить расчет. Без денег оно никуда. Но прежде нужно будет позвонить связному.

Звонки он обычно делал из цветочной лавки, что находилась рядом с гостиницей. Пока портье вызывал господина из сорок седьмого номера, о чем только Болохов не передумал. Больше всего он боялся, что Центр отзовет его домой. Или же даст новое задание, после чего ему придется оставить Харбин и перебраться куда-нибудь в Париж, а может, в Нью-Йорк или же в Оттаву. Но связник повел себя иначе. Получив подробное объяснение о причинах срыва операции, он посоветовал Александру до поры ничего не предпринимать и ждать дальнейших указаний из Центра.

Немного успокоившись, Болохов отправился в управление. К его удивлению, стража не остановила его у дверей. «Скорее всего, Шатуров еще не успел предупредить казачков», – решил он.

Легко взбежав по лестнице, он остановился возле дверей приемной. Вот сейчас он войдет и увидит ротмистра. Как он посмотрит ему в глаза?.. Но делать нечего – все равно рано или поздно они бы встретились. Не здесь, так в другом месте.

В приемной как обычно в такие часы было много народа. В основном то были просители. Кто-то пришел в надежде получить материальную помощь от организации, кто-то, чтобы выправить документы или разрешить какой-то конфликт, а были и такие, что просто хотели засвидетельствовать свое почтение генералу.

Все выглядело так, будто бы ничего не произошло. Лиза в обычной своей манере легко и непринужденно бегала изящными пальчиками по клавишам «ундервуда», а Шатуров, сидя за своим столом, изучал какие-то бумаги. Заметив Болохова, чуть наклонил голову в приветствии.

– Вы к генералу? – спросил он. Лиза, услышав его голос, подняла глаза и тут же опустила их, поймав взгляд ротмистра. Наверное, не хотела, чтобы он видел, как она обрадовалась появлению Александра. Тем не менее порозовевшие ее щечки выдали ее с головой.

– Собственно, я пришел, чтобы… – Болохову так не хотелось говорить при Лизе о деньгах, что он вдруг растерялся. Шатуров тут же сообразил, в чем дело.

– Пойдемте, – неожиданно поднявшись из-за стола, обратился он к Александру и глазами указал на дверь.

«Ишь, как он все деликатно обставил», – удивился Болохов. Другой бы, помня про обиду, специально унизил его при всех. И всего-то нужно было сказать вслух о том, что организация-де не дойная корова и что ему следует прийти за деньгами в другой раз.

– Вот, возьмите… – протягивая Болохову пухлый конверт, произнес Шатуров.

– Да-да… спасибо, – пряча деньги во внутренний карман пиджака, поблагодарил его Александр. – Ну, я пойду?.. – не глядя на ротмистра, проговорил он. – Да, вот что… У меня к вам будет просьба… Пожалуйста, не увольняйте Лизу. Насколько я понимаю, Гридасовы испытывают сейчас некоторые материальные трудности, так что войдите в их положение.