Harbin - Voronkov

Болохов в растерянности.

– Тогда мне надо хотя бы переодеться, – начал было он, но Шатуров махнул рукой.

– Не в ресторан едем – и так сойдет, – окинув взглядом товарища, заключил он. – Пиджак, брюки на месте – что еще надо?

Болохову ничего не оставалось, как сесть в машину.

– Скажи, тебе приходилось иметь дело с картами? – поддав газу, спросил его ротмистр.

– Ты это про игральные, что ли?

– Про топографические…

Болохов пожал плечами.

– Увы!.. Если бы ты спросил меня про покер или же там про вист…

– Нет, я серьезно. Генералу потребовался человек, который смог бы искусно чертить схемы. Я предложил ему тебя… Ты когда-нибудь видел фронтовые карты?

– Да вроде нет, – соврал Болохов. – Я же по штабам-то не сидел.

– Ну ничего, – успокоил его ротмистр. – Тебе покажут, как это делается. Главное, что у тебя рука верная – ты же художник. Я где-то слышал: картография выросла из искусства. – Он улыбнулся.

Александру с трудом удавалось скрывать свое волнение, когда он слушал ротмистра. Ведь он прекрасно понял, о чем идет речь. Коль заговорили о фронтовых картах, значит, скоро война. Тогда у него есть шанс быть в курсе всего, что происходит в логове врага. Бедный ротмистр! Он даже не представляет, какую страшную ошибку совершил, предложив генералу в качестве помощника Болохова. Ведь теперь советское командование будет знать о своем противнике все, включая численность его войск, схему диспозиций, и самое важное – направление его главных ударов.

– Ну коль вы принимаете мое предложение, то вам придется теперь подчиняться воинской дисциплине, – сказал Александру Хорват, который, как оказалось, общим решением лидеров эмигрантских организаций и движений был назначен Верховным главнокомандующим русской армии в Маньчжурии. – Не стану от вас скрывать: не сегодня-завтра мы объявим Советам войну. Вашей задачей будет заниматься штабными картами. Сможете?.. Ну вот и хорошо… Да, Сергей Федорович, – обратился он к ротмистру, – найдите господину Болохову подходящее обмундирование. С этой минуты он становится бойцом славной белой армии. Вопросы есть? Ну, коль нет, вы пока свободны. Идите, переодевайтесь, а завтра с утра на службу… Да, вот что… С сегодняшнего дня помещение нашей организации временно переходит в распоряжение штаба армии, так что жить вам придется здесь. Отлучаться можно будет только с моего личного согласия. Сами понимаете, работа секретная. Шульженко! Где ты там? – позвал он временно исполняющего обязанности начальника контрразведки харбинского отделения РОВСа, и тот тут же появился в дверях. – Сведи поручика с начальником секретного отдела – пусть выдаст ему карты.

– Слушаюсь, ваше превосходительство! – ответил тот. – Пошли за мной! – нахмурив косматые брови, бросил он Болохову, которого, и об этом знали многие в управлении, он сильно недолюбливал. А в конечном счете – просто не верил ему.

2

В тот же вечер Болохов решил связаться с Иваном Ивановичем. Однако взявший трубку портье сообщил ему, что господин из сорок седьмого номера еще утром срочно покинул отель. Он тут же все понял: так обычно поступают в случае провала явки. Значит, Центр ему не доверяет? Но ведь новость, которую он хотел сообщить, их бы обрадовала.

Болохов не знал, что ему делать. Ехать в гостиницу он не хотел. Решил позвонить Лизе, которой в связи с чрезвычайными обстоятельствами вплоть до особого распоряжения запретили являться на работу.

– Приезжайте, – сказала она. – Я очень хочу вас увидеть.

Купив по пути у уличной торговки букетик ландышей, Болохов отправился в Модягоу.

– Какая прелесть! – взяв из его рук цветы, воскликнула Лиза. Вдохнув их аромат, закрыла от удовольствия глаза. – Ах!

Было обеденное время, и Мария Павловна, как обычно, приветливо встретившая Болохова, попыталась усадить его вместе с домашними за стол, но он вдруг запротестовал.

– Я предлагаю погулять, – шепнул он Лизе. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она побежала в свою комнату и вскоре вышла оттуда нарядная и сияющая. На ней было модного фасона крепдешиновое платье в цветок, а на голове соломенная легкая шляпка.

– Знаешь, я тут внезапно разбогател, – когда они вышли на улицу, – признался Болохов. – Так что мы можем с тобой славненько покутить…

Лиза знала, откуда у него деньги – это был гонорар за написанный им портрет государя.

– Вы так говорите, будто мы живем последний день, – произнесла девушка с нескрываемым укором. – Думаю, деньги вам еще пригодятся.

Болохов усмехнулся.

– Пустое! – ответил он. – Завтра меня поставят на казенный кошт, так что буду есть солдатскую кашу.

– А что случилось? – не поняла она.

– Меня, Лизонька, мобилизовали, так что я теперь не просто какой-то там мсье Болохов, а поручик Болохов!

Лиза пожала плечами.

– Я совершенно ничего не понимаю! – заявила она. – Вы, может быть, объясните мне, что происходит?

Александр прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

– Я думаю, не сегодня-завтра начнется война, – сказал он.

– Война? – удивилась девушка. – Что вы говорите?

– Ну вот, ты снова «выкаешь», – обиделся Болохов.

– Прости… – проговорила она.

– Кстати, ты знаешь причину, почему тебя отправили в бессрочный отпуск? – спросил Александр.

– Мне это не объяснили, – посетовала девушка.

– Дело в том, что в здании управления теперь разместится штаб армии, ну а ваш генерал Хорват сейчас ни много ни мало – Главнокомандующий объединенными войсками. – Он вдруг порывисто вздохнул. – Но главное не в этом… Теперь, Лизонька, у нас не будет возможности встречаться.

Она побледнела.

– Как?.. Ты что, уезжаешь?

– Нет, дело в другом. С завтрашнего дня в городе вводится военное положение. А это значит, я не смогу даже на минуту выйти из штаба. Так мне генерал и сказал.

– Но ведь это же нонсенс! – воскликнула Лиза. – Спать-то вы все равно, надеюсь, будете дома?

– Да в том-то и дело, что нет, – хмыкнув, проговорил Болохов. – Штаб теперь для нас и место службы, и дом родной.

Лиза была в отчаянии.

– Тогда я пойду и попрошу генерала, чтобы он и меня мобилизовал! – решительно заявила она. – Кто вам еще будет печатать документы? И вообще… – Она прижалась щекой к его груди. – Я же не смогу без тебя.

Он погладил ее по голове. Милая, ей так хочется быть с ним рядом! Увы, ее место уже занял белобрысый писарь из пехотного полка, который, как оказалось, ловко умеет управляться с «ундервудом».

– И мне будет тяжело. Но ведь война все равно когда-то кончится, и мы снова будем вместе.

Она встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Поклянись, что ты всегда будешь думать обо мне, – попросила она.

– А ты поклянись, что не пойдешь к генералу…

– Мы пойдем к тебе, – неожиданно ответила она. – Я же должна проститься с тобой… Так всегда поступали русские девушки, отправляя любимых на войну.

От этих слов его вдруг бросило в жар и следом быстро и громко заколотилось сердце.

– А может, все-таки в ресторан?.. – пытался он остановить ее.

– Нет… нет, мы должны проститься…

Болохов купил в винной лавке бутылку «Мадам Клико» и фрукты, и они отправились к нему в гостиницу.

…Вышли они уже затемно. Шли молча, переживая в душе случившееся. Только что они стали мужем и женой. Нет, еще не официально, но разве это важно теперь? Главное, что они соединили свои судьбы, сделав последний шаг к этой вершине под названием «любовь». Быть может, в эти минуты под сердцем Лизоньки уже зарождалась новая жизнь – тогда какие могут быть бумажки со штампами, какие подвенечные платья? Хотя и это когда-то будет. А сейчас для них главное то, что они закрепили свою любовь безумной страстью, сопряженной с великим чувством взаимного доверия.

Молчали они и тогда, когда извозчик вез их в Модягоу. Вернулись на землю только у дверей Лизиного дома, когда поняли вдруг, что им предстоит расставание. Пусть и не навсегда, но все же…

– Это был самый счастливый день в моей жизни, – нежно проведя рукой по колючей щеке Александра, сказала Лиза.

Он поймал ее руку и поднес к своим губам.

– Это было начало нашей долгой счастливой жизни, – произнес он.

Возвращался в гостиницу Болохов на такси. Водитель был веселый малый. Всю дорогу он пытался разговорить пассажира – тщетно.

– Да что же вы такой неразговорчивый? – удивился он. – А хотите, я вам китайский анекдот расскажу? У них тут, правда, своеобразный юмор, но это, видно, издержки восточной целомудренности… В общем, некий чиновник в парадном халате посетил своего знакомого. Только он сел, как притаившаяся на полке с продуктами крыса испугалась и опрокинула горшок с маслом, которое залило весь халат. Гость был готов разразиться грубой бранью, но тут вошел хозяин. Гость с подобострастной улыбкой начал объяснять свое состояние: «Когда я вошел в ваш почтенный дом, – говорит, – и сел на ваше почтенное место, я испугал вашу превосходную крысу, которая опрокинула ваш отменный горшок с маслом на мой никчемный и грубый халат. Это и составляет причину моего жалкого вида в вашем присутствии». Ну как? – спрашивает таксист. – Ну, право, это не идет ни в какое сравнение с тем, что мы травили в окопах.