Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

Но за спиной маячил Нассеф, он надвигался подобно неумолимой стихии — неукротимый и непреклонный в преследовании жертвы. Интересно, почему Нассеф так его ненавидит?

Заржала лошадь. Браги громко вскрикнул. Гарун обернулся.

Лошадь оступилась и случайно ударила копытом мальчишку. И лошадь, и мальчик, покатились вниз по крутому склону. Мальчик лишь слабо вскрикнул, не в силах сопротивляться — случившееся избавляло его от мучений.

Гарун не ощутил даже отзвуков горя в своем сердце. Совсем напротив, он с отвращением понял, что испытывает чуть ли не удовлетворение. Его груз уменьшился на одного человека.

— Если мы будем и дальше тащить с собой животных, они убьют нас всех, — сказал Браги. — Так или иначе.

Гарун смотрел вниз. Может быть, стоит попробовать спуститься и взглянуть, что случилось с мальчишкой? Как же его звали? Этого он не мог вспомнить.

— Брось их, — безразлично сказал он и продолжил путь.

Дни тянулись за днями. Ночи были похожи одна на другую. Теперь они находились глубоко в горах Капенрунг. Гарун не знал, когда они миновали перевал, поскольку ландшафт казался ему совершенно однообразным. Он уже не верил в то, что горы когда-нибудь кончатся. Все карты лгали. Эти проклятые горы тянутся до самого края мира. Однажды утром, проснувшись особенно несчастным, он заявил:

— Сегодня я не сдвинусь с места.

Воля его надломилась.

Браги вскинул одну бровь и ткнул большим пальцем в ту сторону, где должна была находиться пустыня.

— Они сдались, — произнес Гарун. — По-другому не может быть. Если это не так, то они нас давно бы схватили.

Он огляделся по сторонам. Чужая, совершенно чужая страна. Хребет Джебал-аль-Алаф-Дхулкварнеги совсем не был похож на эти горы. Джебал был сух и почти лишен жизни. Вершины там имели закругленную форму. Эти же горы были значительно выше, и их вершины напоминали пилу. На склонах росли деревья такой высоты, которую он прежде даже не мог себе представить. Воздух казался ему ледяным. Снег, который раньше он видел только издали, здесь белел в каждой котловине, в каждом затененном месте. Все здесь провоняло хвоей. Это была совершенно чуждая для него земля, и он тосковал по дому.

Браги же, напротив, все сильнее пробуждался к жизни. Наемник чувствовал себя вполне уютно впервые с того момента, когда его встретил Гарун.

— Это похоже на страну, из которой ты пришел?

— Немного.

— Ты ничего не рассказываешь о своем народе. Почему?

— Просто нечего рассказывать, — ответил Браги и, оглядев окрестности, добавил: — Если мы сегодня никуда не идем, нам надо найти место, откуда можно было бы скрытно вести наблюдение и где нас не могли бы обнаружить по следам.

— Разведай вокруг, а я пока все здесь уберу.

— Хорошо. — Северянин вернулся через пятнадцать минут и заявил: — Нашел. Видишь там, чуть выше, сухое дерево? — Он указал вверх в гору. — За ним заросли папоротника и мхи. Там и укроемся. Нас не заметят, а мы зато увидим всех, кто приближается. Обойдешь вон ту скалу, а затем немного поднимешься по склону. Старайся не оставлять следов. Я пойду последним.

Гарун поплелся наверх, и вскоре к нему присоединился Браги. Он тщательно выбрал себе место для лежбища и сказал:

— Жаль, что у нас нет лука. Здесь мы господствуем над тропой. Так ты думаешь, что они бросили преследование? С какой стати, спрашивается? Ведь они были готовы загнать себя до смерти там, в пустыне.

— Может быть, именно это и произошло.

— Ты серьезно?

— Нет. Только не Нассеф. Жизнь не делает мне приятных подарков. А это был бы самый лучший…

Из глаз его брызнули слезы. Итак, вся его семья погибла. Мегелин умер. Гарун вытер слезинки со щек и сказал:

— Расскажи мне о своих родных.

— Я уже рассказывал.

— Расскажи еще раз.

— У моего отца было поместье, называвшееся Драукенбринг, — начал Браги, поняв, что другу нужно отвлечься. — Наша семья объединялась с другими кланами… — Гарун мало что понимал в повествовании приятеля, но для него было достаточно просто слов. — …Старый король умер, и отец с Таном оказались противниками… Когда мы стали наемниками, Хаакен нашел именно то, что искал.

— А ты разве не нашел? Ведь ты уже получил свое отделение.

— Нет. Я не знаю, чего хочу, но, во всяком случае, не этого. Может быть, мне просто надо вернуться домой.

В уголках глаз Гаруна снова проступила влага. Юноша яростно ударил рукой по стеблям папоротника. Он не имеет права тосковать по дому! Слишком поздно предаваться бесполезным эмоциям! Гарун попросил Браги рассказать о тех городах, где ему удалось побывать. Мегелин Радетик был родом из Хэлин-Деймиеля.

Когда на дне каньона начали сгущаться тени, Рагнарсон сказал:

— Похоже, что сегодня у нас гостей уже не будет. Я пойду поставлю силки. Надеюсь, религия не запрещает тебе есть белок?

Гарун слабо улыбнулся. Диета жителей пустыни всегда ставила Браги в тупик.

— Нет, не запрещает.

— Слава богам. А теперь почему бы тебе не подыскать место для бивака?.

Саркастический тон приятеля совершенно не трогал Гаруна. Он поднялся, опершись рукой на поваленное дерево. Поразительно, как меняется жизнь, подумал юноша. Став королем, он вынужден все делать сам. Когда он был четвертым сыном валига, ему никогда не приходилось самому за собой ухаживать.

— Впереди люди, — сказал Рагнарсон и, увидев удивленно поднятые брови приятеля, добавил: — Разве ты не чувствуешь запаха дыма?

— Нет, — ответил Гарун. — Но тебе верю.

Уже дважды они обходили стороной поселения, Браги не доверял местным жителям. Однако в любом случае присутствие туземцев — враждебных или нет — вдохновляло. Это означало, что цивилизация где-то неподалеку.

— Я пойду на разведку.

— Действуй.

Близко. Уже очень близко. Но к чему, спрашивается? Хотя они не так спешили после того, как Бич Божий прекратил преследование, Гарун тем не менее оставался настолько утомленным и подавленным, что не мог решить, что делать дальше.

Избавиться от Нассефа. Перевалить через горы. Первое уже удалось. Второе вот-вот будет сделано. И далеко в тумане вставала новая задача: перековать идеалы роялистов в оружие, с помощью которого будут уничтожены Ученик и его бандиты-военачальники. Но деталей он пока себе не представлял, конкретных планов действий у него еще не имелось. Гарун даже испытывал искушение присоединиться к Рагнарсону, когда тот вернется к своим братьям-наемникам.

Браги, по-видимому, действительно чувствовал, что конец их бегству уже близок, и все время говорил, как вернется в свою часть, как встретится с братом или хотя бы узнает в Высоком Крэге, что случилось с отрядом Хоквинда.