Селфи на фоне санкций - Анна Пейчева

– И кстати, Илья – мы с вами на брудершафт не пили. Называть незнакомых людей на "ты" неприлично.

После чего развернулась и, закрывая за собой дверь, успела услышать голос Алексея Орлова:

– А я ведь предупреждал, что нельзя с ней связываться!

***

#домой

Обратно в гостиницу я летела как на крыльях. Не обращая внимания на снежинки, обжигавшие мое разгоряченное лицо. Пока я была в "Останкино", вечернее небо затянуло тучами, задул сильный северо-западный ветер – Петербург передавал мне атмосферный привет. Косой мокрый снегопад. Что может быть лучше?

Мне нестерпимо хотелось поскорее собрать свои вещи и – срочно в аэропорт! Или на вокзал! Подойдет любое средство передвижения, способное доставить меня в родной город. Я была сыта Москвой по горло. Меня тошнило от Москвы и всем, что с ней связано. Отныне я внесла слово "Москва" в личный список матерных слов. Массивная Останкинская телебашня сейчас казалась мне самым уродливым сооружением на земле. Монстр-телецентр глядел на меня сквозь темноту и снег сотнями горящих глаз-окон.

Распрощаться с "Останкино" оказалось совсем несложно. Я переоделась в свою одежду под строгим контролем Элеоноры. После звонка Ильи она не разрешила даже задернуть занавесочку в примерочной, а то вдруг утащу с собой ценный бюстгальтер пуш-ап. Сказала Элеоноре и ее свите "спасибо за всё" – они не ответили; сдала внизу свой пропуск; и всё, я свободна как ветер!

Да, ну и темпы: всего за три месяца потерять две работы и одного бойфренда, подсчитала я в отеле, запихивая как попало вещи в дорожную сумку. На работы-то плевать, а вот Васю я верну, сказала я себе. Буду бороться за него. Я сейчас сильная. Позвоню ему, как только приеду в Петербург. Извинюсь. Соглашусь на всё, что он мне посоветует. Мы все бытовые трудности преодолеем. Жалко продавать дом, конечно, но Васю терять еще жальче. Изольду в сторонку отодвинем. Мы с Васей на одной волне, а она пусть к своему Владленчику отправляется.

Я увидела его, как только вышла из гостиницы в ночь, расплатившись по счету и надеясь, что оставшихся денег хватит на обратный билет. Он стоял возле входа, прислонившись к капоту своего черного, заляпанного свежей грязью джипа (совсем как когда-то у меня на даче), и задумчиво курил. Среди знакомых мне москвичей никто не курит. Это теперь не модно. В Москве теперь модно ходить на йогу и называть себя вегетарианцем. Или веганом. Или пескетарианцем.

– Вася, – ошеломленно сказала я и выронила дорожную сумку прямо в мокрую грязь под ногами.

Он сфокусировал свой взгляд на мне и первые секунды с недоумением оглядывал. Вероятно, узнать меня было непросто: фальшивые волосы намокли от снега и свалялись в один огромный черный ком, на лице – ноль эмоций из-за ботокса, кожа – коричневая от искусственного загара, глаза густо накрашены, губы ярко размалеваны красной помадой. Хорошо хоть косметика профессиональная, водостойкая, не потекла, пока я бежала по улице к гостинице.

– Шура? – недоверчиво уточнил он. Я кивнула, не зная что сказать. Все слова вдруг стерлись с моего жесткого диска.

Вася сделал несколько шагов мне навстречу, оказавшись в круге света уличного фонаря.

– Все-таки решила последовать моему совету? Была на "Мосфильме", пробовалась на роль ведьмы? – с иронией спросил он, улыбаясь. Глаза у него были уставшие, щетина – двухдневная, плечи – поникшие. Весь он был такой родной и любимый.

– Да уж, Василий, совсем не такие слова ожидает услышать девушка после ссоры и долгой разлуки! – нисколько не обижаясь, откликнулась я в той же тональности. И приблизилась к нему вплотную. – Но в чем-то ты прав. Я здесь как в загробном мире побывала. – И уже не в силах сдерживать эмоции, обняла его за шею. Восхитительный запах табака и мужского дезодоранта успокаивал. – Господи, да ты насквозь мокрый!

– Я боялся тебя проглядеть, не садился в машину, стоял под снегом, – сбивчиво объяснил Василий, прижимая меня к себе и ласково гладя по голове. – А что у тебя с волосами? Ёкарный бабайка! Это парик?

– Если бы! – горько вздохнула я. – Каждую волосинку, подлецы, клеем приклеили.

– Звери какие, даже на подиуме над людьми так не издеваются. Максимум – намажут подошвы туфель лягушачьим салом, – улыбнулся он, глядя мне в глаза.

– Кстати, я видела, как вы целовались с Изольдой! – вспомнила я, резко отстраняясь.

Он притянул меня обратно.

– Когда? В ее машине, что ли? Лично я с ней не целовался. Она сама мне на шею бросилась. Если бы ты задержалась на секунду дольше, увидела бы, как я выскакиваю из салона как ошпаренный. Она приезжала мириться, хотела бросить Владлена, а я сказал, что мы с ней никогда не будем вместе, вот она и попыталась использовать последний аргумент.

– Правда? – жалобно спросила я.

– Правда.

– Вы правда с ней никогда не будете вместе?

– Это исключено.

Мы еще немного пообнимались, пока не стали похожи на ледяную скульптуру во время зимнего фестиваля на Дворцовой площади, потом все-таки сообразили спрятаться от непогоды в машине. Вася включил печку на максимум.

– Послушай, Шура, – серьезно сказал он, когда мы перестали стучать зубами. – У меня есть к тебе разговор.

– У меня тоже, но давай ты первый, – я с интересом на него посмотрела. Он выглядел еще более решительным, чем обычно. Как же я соскучилась по его надежному плечу рядом!

– Ты, наверное, спрашиваешь себя, зачем я приехал, – начал он.

– Не без этого, – согласилась я.

– Так вот. Я привез тебе булочек из "Английской пекарни", – неожиданно заявил он, доставая с заднего сидения фирменный бумажный пакет с бордово-золотым логотипом. – Они, наверное, уже остыли, но я мчался без остановок, чтобы поскорее их тебе доставить. Ты ведь, наверное, соскучилась по нормальной еде в этой своей Москве.

Я растерянно заглянула в пакет. Сэндвич с копчёной куриной грудкой, венская слойка с заварным кремом.

– Чертовски мило с твоей стороны, Вася, спасибо за заботу, но я не понимаю…

– Правильно не понимаешь, потому что я еще не сказал главного, – он взял меня за руку. – Как только Марианна мне сообщила, что ты уехала в Москву, я себе места не находил. Поверишь ли – по ночам ворочался с боку на бок, не мог заснуть.

– Не мог заснуть? – удивилась я. – Да ты же отключаешься сразу, как только голова касается подушки! Спишь, как бревнышко! Прости за откровенность, это я тебе завидую просто.

– Истинная правда, – степенно кивнул Василий. – Так что ты должна понять, в каком состоянии я находился, если посреди ночи я в одних трусах наматывал круги по квартире.

– Бедняжка, – посочувствовала я ему. – Ну-ну, продолжай.