13 диалогов о психологии - Соколова Е.Е.

В этих случаях мы говорим об ассимилятивном феномене. Так возникает иллюзия объема [33, с. 140].

А.: Аналогичные результаты были получены при предъявлении объектов зрительно, при использовании разноосвещен-ных объектов, объектов в виде разных форм давления на руку и во многих других случаях… Во всех них обнаруживалось действие какого-то одного фактора…

Д.Н. Узнадзе: Мы видим, что везде, во всех этих опытах, решающую роль играет не то, что специфично для условий каждого из них, — не сенсорный материал, возникающий в особых условиях этих задач, или что-нибудь иное, характерное для них… Решающее значение в этом процессе, нужно полагать, имеют наши предварительные экспозиции. В процессе повторного предложения их у испытуемого вырабатывается какое-то внутреннее состояние, которое подготовляет его к восприятию дальнейших экспозиций. Что это внутреннее состояние действительно существует и что оно действительно подготовлено повторным предложением предварительных экспозиций, в этом не может быть сомнения: стоит произвести критическую экспозицию сразу, без предварительных опытов, то есть предложить испытуемому вместо неравных сразу

же равные объекты, чтобы увидеть, что он их воспринимает адекватно. Следовательно, несомненно, что в наших опытах эти равные объекты он воспринимает по типу предварительных экспозиций, а именно как неравные [33, с. 147-148]. С:Яне понимаю, при чем тут бессознательное?

А.: Как при чем? Само это “внутреннее состояние” было бессознательным. Его бессознательность доказывалась следующим остроумным экспериментом. “Предварительные экспозиции” проводились с испытуемым, находящимся в состоянии гипноза. После пробуждения он ничего не помнил из того, что делал во время гипноза. И тут же ему предъявили “критическую экспозицию”: дали в руки шары, допустим, равного объема. И при этом — уже вполне сознательном — восприятии испытуемый обнаруживал установку, которая сформировалась у него, когда он находился в состоянии гипноза, то есть она оставалась для него бессознательной. Интересно, что другая характерная черта установки — ее “целостность” — обнаруживалась в не менее остроумных экспериментах. Установка формировалась, допустим, на материале шаров, предъявляемых зрительно. А “критическая экспозиция” происходила на материале шаров, даваемых в руки. И сформированная ранее на другом материале установка все равно “срабатывала”: равные по объему шары казались неодинаковыми!

С: Насколько я понимаю, речь идет только о каком-то одном типе установок, которые ты назвал фиксированными?

А.: Верно. В школе Узнадзе выделяли еще и так называемые первичные установки. Они возникают при встрече некой имеющейся у субъекта потребности, с одной стороны, и ситуации удовлетворения этой потребности — с другой. Как правило, достаточно одной-единственной встречи, чтобы возникала установка — направленность поведения на какой-то конкретный объект… С: Что-то непонятно.

А.: Конкретный пример: так называемый импринтингу некоторых высших позвоночных. Ты, наверное, об этом слышал: известный австрийский ученый Конрад Лоренц обнаружил, что гусята, только что вылупившись из яиц, начинают следовать за первым движущимся предметом, попавшим в их поле зрения. Обычно этим предметом оказывается гусыня. Но если они вместо нее увидят движущийся мяч или даже человека — происходит “импринтинг”, то есть запечат-

540

Диалог 7. Яи Оно

Іение в их памяти данного предмета как предмета, за кото-эым нужно всегда следовать. Врожденная потребность сле-ювать за кем-то встретилась с конкретной ситуацией, и произошло формирование установки как готовности действовать совершенно определенным образом. Еще пример из немного другой области. Подросток впервые испытал половое воз-зуждение в определенной ситуации: например, кто-то оставил после себя в комнате запах определенных духов, или же з присутствии гувернантки, отдыхавшей на скамеечке, вы-гянув больную ногу, обутую в башмак определенной фор-лы. С тех пор, даже став взрослым, данный человек испы-гывает половое возбуждение только при наличии той самой ситуации, при которой произошло формирование установки: то есть ощущая определенный запах духов или при виде чоги, обутой в башмак. Так часто возникают половые извращения.-С: Но ведь эти случаи означают, что установка — очень лирокое понятие: ведь сколько у человека разных потребностей и сколько ситуаций их удовлетворения! А.: Именно такой расширительный смысл и приобрело юнятие установки в школе Узнадзе. Опять повторилась та ке история, что и при возникновении любой психологической школы: какой-то аспект поведения или психической кизни, какая-то найденная закономерность распространяется на все более и более широкие области, пока не станет збъяснительным принципом психики вообще.

С: Но если определять установку как готовность действовать в определенном направлении, то, естественно, эту готовность можно найти абсолютно в любой активности! А.: Поэтому всегда были попытки как-то классифици-эовать установки, разделить по типам. Расскажу только об эдной классификации, предложенной Александром Григо-эьевичем Асмоловым. В свое время он был учеником Алексея Николаевича Леонтьева, и, естественно, его попытка классификации установок опирается на разделяемую им теорию деятельности. Высший уровень установок — смысловые установки. Они связаны с деятельностью “в целом”, с ее мотивами и смысла-пи. Вспомни притчу, которую я тебе приводил, о людях, таскающих камни: каждый из них имел свой мотив деятельнос-ги и соответствующая “готовность к совершению действий” по-разному проявлялась в самих этих действиях. О смысло­вых установках мы говорили и тогда, когда обсуждали психоанализ: об истинном смысле тех или иных высказываний гораздо точнее можно судить по оговоркам в них и определить тем самым подлинные смысловые установки личности.

Второй тип (и уровень) установок — целевые установки. Они изучены лучше всего. Это готовность субъекта совершать определенные действия в соответствии с выбранной им целью (какие бы мотивы ни стояли за выбором этой цели). Один из наиболее впечатляющих примеров целевой установки привел представитель Вюрцбургской школы, которая тоже со своей стороны изучала установки, Карл Марбе. Вот этот пример в пересказе Асмолова. А.Г. Асмолов: В поздний вечерний час охотник с нетерпением подстерегал в засаде кабана. И вот, наконец, долгожданное событие произошло, листья кустарника качнулись, и… грянул выстрел. Охотник кинулся к подстреленному “кабану”, но вместо кабана он увидел девочку. Сила целевой установки, готовности увидеть именно то, что он ожидал и хотел увидеть, была столь велика, что сенсорное содержание, возникшее в процессе восприятия объекта (девочки), преобразовалось в иллюзорный образ кабана… [34, с. 77].

С: Кошмар какой-то! Но так, по-моему, часто случается в жизни. У меня тоже были иллюзии подобного рода, хотя и не столь трагические. Я, как ты знаешь, давно интересуюсь программированием и дал себе слово не пропускать ни одного магазина, где может быть что-нибудь на эту тему. Иду я недавно по улице — смотрю, новый магазин открылся, читаю вывеску: “Компьютеры”. Я бегом туда. Подхожу ближе — и каково же мое разочарование: оказывается, я неправильно прочитал надпись, магазин-то назывался “Комиссионный”… А.: Я думаю, в этой твоей “очитке” сыграли свою роль и смысловые установки. Но пойдем дальше. Асмолов выделяет еще один, более низкий уровень установок: операциональные установки. Они возникают в условиях решения задачи в определенной конкретной ситуации, когда у субъекта уже имеется опыт поведения в подобных ситуациях и установки “актуализируются” иногда независимо от воли и желания субъекта. Фиксированные установки, о которых мы говорили, — хороший пример операциональных установок. Можно выделить и более низкий уровень установок, которые, вероятно, и установками уже нельзя назвать: это, например, определенная готовность мышечного аппарата к взятию того

342 Диалог 7. Яи Оно

или иного предмета, то есть речь идет уже о некоторых физиологических или

психофизиологических механизмах реализации поведения. Но все это ты будешь изучать

позже.

С: Ты не сказал самого главного. А.: Чего именно?

С: А как же! А почему мы выбираем того или иного политического деятеля? Почему реклама может сформировать установку на покупку продукта, который нам вовсе не нужен? Как объяснить сохраняющиеся у человека установки, несмотря на, казалось бы, их полную дискредитацию в общественном мнении? Почему…

А.: Прости, я тебя перебью. Ты затронул очень важные вопросы, действительно относящиеся к психологии установок, на которые я сегодня не могу дать ответа, — для этого нужно знать всю психологию, а мы с тобой только начинаем знакомиться с ней. Тем более, что и среди психологов нет единого мнения относительно тех или иных аспектов изучения установок. Многие считают, что под словом “установка” скрываются самые разнообразные реалии, и каждая из них имеет свои “психологические механизмы”. Оставим эти споры на будущее. С: Тогда подведем итоги нашего обсуждения сегодня? Возможная классификация бессознательных явлений в психологии А.: Подведем. Итак, ты убедился, что то, что называют в психологии бессознательным, представлено весьма разнообразными феноменами, которые трудно классифицировать. Правда, в известной мне литературе существует несколько попыток подобной классификации. Одна из них, предпринятая, прежде всего, с учебными целями, принадлежит Юлии Борисовне Гиппенрейтер [35]. Она выделяет три больших класса феноменов бессознательного: 1) неосознаваемые механизмы сознательных действий; 2) неосознаваемые побудители сознательных действий; 3) “надсознательные” процессы. К первой группе относятся, во-первых, так называемые автоматизмы, то есть автоматизированные действия и навыки. Одни из них — типа ходьбы — сформировались еще до осознавания ребенком подобных процессов, другие — типа