Полночная невеста - Марлен Сьюзон

– Да, этот почерк как будто мой, – призналась она, – но, клянусь Богом, я не писала этих писем.

Рейчел не могла придумать, как доказать мужу свою невиновность. Джером не верил ей и, наверное, никогда уже не поверит.

– Я повторяю, что никогда их не видела прежде. – Она и вправду могла только повторять все, что уже говорила раньше. Она не лгала, ничего не выдумывала, просто правда была такова, что в нее уже никто не верил.

– И конечно, вы станете отрицать, что встречались с Тони во Вдовьем домике после вашего возвращения из Лондона.

– Стану, – произнесла она почти безнадежно. – Отвратительно предавать своего мужа. Даже если бы я не любила вас так сильно, Джером, я бы никогда не изменила вам. Я думала, вы знаете об этом не хуже меня.

Джером закрыл лицо руками. Он выглядел почти безумным. Рейчел слышала его тяжелое дыхание. Ее будущее и будущее их ребенка висело на волоске.

Он открыл лицо и с величайшим презрением произнес:

– Сомневаюсь, что я вообще знал вас. Что я знаю точно, так это то, что вы продолжали ваши отношения с Тони уже после возвращения сюда.

В отчаянии Рейчел схватила со стола Библию и положила на нее руку.

– Клянусь на этой священной книге, что всегда была вам верна.

– Вы не боитесь даже вечного проклятия ради того, чтобы заставить меня поверить в вашу ложь? Опомнитесь!

– Это не ложь! Боже, что же мне сделать, чтобы заставить вас мне поверить?

– Ничего! Вы ничего не можете сделать! И я никогда не поверю, что ребенок, которого вы носите, мой. Будьте вы прокляты! Неужели не могли дотерпеть, пока не принесете мне наследника?!

Он повернулся и вышел из ее спальни, с силой захлопнув за собой дверь.

Рейчел в отчаянии опустилась на колени. Пустота окружала ее. Душа устала от этой бессмысленной борьбы. Джером так легко поверил, что она написала эти ужасные письма и предала его! Он отказался признать своего ребенка! Нет, она не позволит ему услышать ее плач. Рейчел зарылась в подушки, заглушая сотрясавшие ее рыдания.

Глава 29

Джером стоял у окна библиотеки и смотрел на цветущие холмы за парком. Он чувствовал себя совершенно разбитым, не хотелось никуда идти, не хотелось шевелиться, вот так стоять, смотреть и думать, что ничего этого не было. Он вспомнил искаженное болью лицо Рейчел, когда он заявил, что он не отец ребенка, которого она носит.

Ему не следовало так говорить, но он вышел из себя от гнева. Рассудок твердил ему, что тут он не прав. Только он мог быть отцом этого ребенка. Если она уже точно знает о своей беременности, то ребенок был зачат в самые ранние дни их брака, до поездки в Лондон, когда они мирно жили в «Королевских Вязах» и все еще было прекрасно. Лицо Рейчел говорило, что именно он отец ребенка. Ах, это лицо! Что она только не говорила! Схватила Библию! Чему верить?!

Джером отвернулся от окна, когда в комнату вошел Морган. Со времени своего возвращения он еще не виделся с братом.

Прежде чем Джером успел что-либо сказать, Морган спросил:

– Не будешь ли ты так любезен объяснить мне, что черт возьми, происходит?

– Я уже написал тебе все в своем письме. Рейчел изменила мне с Энтони Дентоном. – Странно, что эти слова, произнесенные вслух, до сих пор приносили Джерому сильнейшую боль.

– Я в это не верю! – покачал головой Морган. – Она не могла этого сделать, Джером, Рейчел не предаст тебя.

– Я тоже так думал, пока не прочитал ее писем к Дентону. – В голосе Джерома сквозила горечь. – Я тебе их покажу.

Он вытащил из кармана два свернутых листа и протянул их Моргану. Пока брат читал, Джером вытащил из другого кармана еще несколько бумаг и разложил их на столе красного дерева.

Морган, просмотревший письма, выглядел таким же ошеломленным, каким был и сам Джером, когда впервые их увидел.

– Не могу поверить, что эти письма написала Рейчел. Она любит тебя, я знаю. Это подлог.

Джером взял письма и разложил их рядом с листами на столе.

– Эти записки Рейчел писала мне в Лондоне. – Пока Морган пристально их разглядывал, Джером продолжал: – Ты сам видишь этот почерк, характерный и неповторимый.

Морган сравнил письма с записками Рейчел.

– Должен согласиться, что это ее рука. Но что она сама сказала об этом?

– Я надеялся, что, когда представлю ей эти неоспоримые доказательства, она хотя бы останется честной. – Разочарование послышалось в его голосе. – Но нет! Она продолжала лгать, все отрицала. Как будто здесь осталась возможность в чем-нибудь сомневаться!

Морган покачал головой.

– Я все равно не могу в это поверить. Я готов поклясться жизнью – здесь что-то не так.

– Ну да ты у нас такой доверчивый. Безропотно позволил ей продолжать наставлять мне рога даже после того, как я отослал ее сюда. Черт тебя подери, Морган! Как ты дал себя так одурачить?! Она преспокойно миловалась с Дентоном во Вдовьем домике.

Морган раскрыл рот от изумления.

– Что ты, черт возьми, такое говоришь? Это невозможно. Да, мне было тяжело, но я во всем следовал твоим указаниям и не позволял ей выходить из дома. Она все время была здесь. Постоянно!

– Ты знал, что Дентон прибыл сюда на следующий день после нее?

– Да, он даже заезжал сюда. Она выгнала его, сказав, что ненавидит его и никогда больше не желает видеть. Она считает, что именно Дентон внушил тебе мысль об их любовных отношениях.

– Ну разве она не потрясающая актриса, а? Лицо Моргана помрачнело. Он смотрел на брата е искренним сожалением.

– Джером, я не верю, что она разыграла эту сцену. Таких актрис просто не бывает.

– Ты прав – не бывает. Она такая одна. – Джером скривил рот в усмешке, когда вспомнил, как ловко она уверила его в своей любви, притворяясь чуть Ли не ангелом.

– Зачем же еще Дентону приезжать сюда? Сам подумай. Конечно, переспать с моей женой и выиграть сделку с лордом Биркхоллом.

– Очень может быть, но я убежден, что ему это не удалось.

Джером отдал бы все на свете, чтобы поверить брату, но слишком очевидными были улики, убеждавшие его в обратном.

– Конечно, он переспал с ней. Хватит ходить вокруг да около. С кем же еще он был во Вдовьем домике?

– Вот-вот. Вместо того чтобы ходить вокруг да около, как ты справедливо заметил, не лучше ли самим выяснить правду? – предложил Морган. – Поедем с визитом во Вдовий домик.

Рейчел, выплакавшись, решила, что больше нельзя жить с человеком, который отказывается признать себя отцом ее ребенка.

За время своего короткого пребывания в Лондоне она много раз слышала ужасные истории о незаконнорожденных отпрысках титулованных особ. Невинного младенца, как правило, отдают на воспитание в семью каких-нибудь бедняков в деревне, где он вскоре и умирает. Единственная надежда такого несчастного – это его отец, который иногда вполне сносно устраивает жизнь ребенка.