Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек. - Шелли Мэрри

Итак, я ужинал одними лишь чувствами и только во сне видел "те сладкие блюда"75, что были недоступны мне наяву.

Однако именно в это время готовилась перемена в моем существовании.

Сироте, одинокому и заброшенному сыну Вернэ, предстояло соединиться золотой цепью с лучшим обществом и обрести сужденные нам в жизни узы и обязанности. Для меня должны были совершиться чудеса, и общественному механизму мощным усилием был дан обратный ход. Слушай же, читатель, эту повесть о чудесах!

Однажды, когда Адриан и Айдрис ехали верхом по лесу с матерью и обычными своими спутниками, Айдрис, отозвав брата в сторону от кавалькады, спросила его, что сталось с его другом Лайонелом Вернэ.

- Как раз отсюда, - ответил Адриан, указывая на домик моей сестры, - можно увидеть его жилище.

- В самом деле? - удивилась Айдрис. - Но почему, живя так близко, он не навещает нас и не принадлежит к нашему кружку?

- Сам я часто его навещаю, - ответил Адриан, - но тебе легко догадаться, отчего он не появляется там, где его присутствие кому-то неприятно.

- Я поняла, - сказала Айдрис, - и, каковы бы ни были его мотивы, я буду уважать их. Но расскажи хотя бы, как проводит он время? Что делает и о чем думает в своем уединении?

- Милая сестра, - отвечал Адриан, - ты задаешь больше вопросов, чем у меня найдется ответов. Если ты принимаешь в нем участие, почему бы и тебе 208 Последний человек не навестить его? Он сочтет это большой для себя честью, и ты сможешь отчасти вознаградить его за обиды, нанесенные ему судьбою.

- Я охотно буду сопровождать тебя, - сказала Айдрис, - но не затем, чтобы мы таким образом с ним расплатились. Ведь ты обязан ему жизнью, а это долг неоплатный. Итак, давай завтра приедем сюда вдвоем и навестим его.

На следующий день, под вечер, несмотря на то что погода испортилась и шел холодный дождь, Адриан и Айдрис вошли в мое жилище. Они застали меня, подобно Курию, за скудным ужином из нескольких плодов. Но своим приходом они доставили мне нечто более драгоценное, чем золотые дары сабинян;76 как мог бы я отвергнуть бесценный дар дружбы? Славные близнецы Латоны, когда они явились на заре мироздания осветить и украсить этот "пустынный мыс"77, не были встречены с большею радостью, чем эти два ангела в моем убогом жилище и благодарном сердце. Мы сидели у очага словно одна семья. Беседа наша не касалась предметов, действительно занимавших каждого, но каждый угадывал мысли другого, и, пока мы говорили о вещах посторонних, глаза наши вели безмолвный разговор о тысяче вещей, которых не вымолвил бы язык.

Спустя час Адриан и Айдрис покинули меня. Покинули счастливым - невыразимо счастливым. Чтобы рассказать о моем счастье, не нужны слова.

Айдрис посетила меня! Я увижу ее снова и снова - большего счастья мое воображение не могло представить. У меня будто выросли крылья; ни сомнения, ни страхи, ни даже надежды не тревожили меня. Душа моя вкушала всю полноту радости и блаженства, ничего более не желая.

Адриан и Айдрис еще не раз побывали в моей хижине. При этих благословенных встречах любовь, представ в обличий пылкой дружбы, все более являла свою непобедимую силу. Айдрис ощущала это. Да, богиня любви, в ее взглядах и движениях я читал твои письмена. В ее голосе мне слышался твой мелодичный голос. Ты готовила нам путь, усеянный цветами и украшенный всеми радостями. Любовь, имя твое не произносилось; ты была там, приподнять над тобой завесу могло лишь время, но не рука смертного. О союзе наших сердец не говорилось вслух; обстоятельства не позволяли прозвучать словам, трепетавшим у нас на устах.

Торопись же, перо! Спеши запечатлеть то, что было, прежде чем мысль о том, что есть ныне, не остановила руку, которая тобою движет. Если я подниму взор и увижу обезлюдевшую землю, если вспомню, что любимые глаза угасли навек, что "румяные лепестки"78 губ увяли и навсегда умолкли, - умолкну и я!

Но ты жива, моя Айдрис, вот ты стоишь передо мной! Читатель! В том лесу была полянка; деревья, обступив ее, образовали устланный зеленым бархатом храм любви. Серебристая Темза омывала его; низко склоненная ива купала в воде свои волосы наяды, разметавшиеся под ветром. Ближние дубы приютили целое племя соловьев. Там я и стою сейчас, а рядом со мною Айдрис в Том I. Глава шестая 209 расцвете юности. Напомню, что мне едва исполнилось двадцать два года, а моя любимая встретила свою семнадцатую весну. Река вздулась от осенних дождей и залила низины. Адриан в любимой своей лодке нашел себе опасную забаву - он хочет отломить верхнюю ветку погруженного в воду дуба. Неужели ты устал от жизни, Адриан, что так играешь с опасностью?

Ветка сорвана, лодка отъезжает, глаза найти со страхом следят за ней; ее относит далеко, и Адриан вынужден причалить ниже по течению, а потом, чтобы вернуться к нам, сделать большой крюк.

- Причалил! - говорит Айдрис, а он выпрыгивает на берег и машет веткой над головой в знак удачи. - Мы подождем его здесь.

Мы были с нею вдвоем; солнце село, и соловьи начали свою песню; вечерняя звезда засветилась на еще не потемневшем небе. Голубые глаза Айдрис, моего ангела, устремились на это подобие ее самой.

- Как мерцает звезда, - сказала она. - Это мерцание - ее жизнь. Его неверный свет словно говорит нам, что жизнь звезды, как и наша здесь, на земле, непрочна и изменчива. Она и любит и боится.

- Не смотри на звезду, милый друг! - воскликнул я. - Не ищи любовь в ее дрожащих лучах, не гляди на далекие миры в поисках воображаемых чувств.

Я долго молчал; мучительно долго скрывал желание заговорить с тобой и положить к твоим ногам мою душу, мою жизнь, всего себя. Не смотри же на звезду, любимая! Или нет, смотри, и пусть эта искорка вечности молит за меня, пусть будет моим молчаливым свидетелем и защитником. Моя любовь - как свет этой звезды; пока она не погаснет и не рассыплется, я буду любить тебя.

Пусть восторги этой минуты будут навсегда сокрыты от глаз бездушного света. Доныне чувствую я, как ее прелестная головка приникла к моему сердцу, до краев полному счастья. Доныне сердце это трепещет и дыхание мое прерывается при воспоминании о нашем первом поцелуе. Медленно и в молчании вышли мы навстречу Адриану, заслышав его шаги.

Я упросил Адриана зайти ко мне, после того как он проводит сестру домой. В тот же вечер, на тропинке, залитой лунным светом, я излил моему другу всю душу, все ее восторги и надежды. В первый миг лицо его омрачилось.

- Я мог бы предвидеть это, - сказал он. - Какая же нам предстоит борьба! Прости, Лайонел, и не удивляйся, отчего мысль о столкновении с матерью тревожит меня. Иначе я с радостью признался бы, что сбылись мои надежды и я могу вручить сестру лучшему своему другу. Если ты еще не знаешь, то скоро узнаешь, как люто ненавидит моя мать само имя Вернэ. Я поговорю с Айдрис и сделаю все, что может сделать друг. Ну, а ей, если она сумеет, придется взять на себя защиту своей любви.