Странник. Книга первая. - Игорь Чужин

- Ингар ты почему опять загрустил, жену вспомнил? - вывел меня из задумчивости сочувственный голос гвельфийки.

- Какая же ты блондинка Викана, - сказал я, поднявшись на ноги. - Всем спать, я на вышку дежурить. Следующий Рис, затем Колин.

Я сидел на краю вышки, свесив ноги вниз, и сканировал пространство вокруг стоянки. Потрясающей красоты энергетический мир Геона завораживал и одновременно подавлял. Душа рвалась вверх, и я поднялся над своим телом, устремившись к потокам энергии покрывавшим паутиной небо над головой. Моя душа поднималась все выше и выше, стоянка внизу превратилась в маленький кружок с яркой точкой посередине, от которой ко мне тянулась тонкая нить.

- Это мое тело, - понял я.

Раньше я не уходил так далеко от своей телесной оболочки, только первые эксперименты с 'Силой' в бараке постоялого двора, напоминали мне о нынешнем полете. Тогда я тоже выходил из своего тела и летал по окрестностям, но мне было очень страшно. Сейчас страх не сковывал меня, и я поднимался все выше и выше. Моя душа достигла, казавшегося ранее недостижимым, потока 'силы' и я окунулся в него. Внутри меня вспыхнул ослепительный свет и моя душевная оболочка засветилась. Купание в потоке энергии приносило мне необъяснимое наслаждение, потоки энергии во мне стали физически осязаемыми. Я чувствовал каждую струйку 'Силы' текущую во мне. Постепенно энергетическая оболочка начала тяжелеть, и меня повлекло вниз. Наконец дух объединился с телом, и на сердце стало легко и спокойно. Я встал на ноги и оперся на поручни площадки. Мой внутренний взгляд обрел высокую четкость. Теперь я мог вычленять ауры живых существ почти на горизонте и определять, кому они принадлежат, белке или птенцу. Постепенно моя аура стала терять свой увеличившийся размер и вернулась почти к обычному своему объему, только стала несколько плотнее. Внутренний взгляд утратил ощущение объем и стал почти обычным, но все-таки более острым и избирательным.

От анализа своего нового состояния меня отвлекло пыхтение Виканы забирающейся по лестнице.

- Ты зачем сюда забралась? Иди спать, завтра снова в дорогу и та должна хорошо выспаться.

- Я не уйду, пока ты меня не простишь!

- За что я тебя должен простить? - удивленно спросил я.

- Я задавала недостойные вопросы о твоей жене, чем оскорбила тебя.

- С чего ты решила, что я оскорбился? Все о чем мы с тобой говорили, осталось так далеко в другом мире, что я не знаю, был ли тот мир или он просто приснился. Во мне нет ни капли обиды или возмущения от твоих вопросов.

- Но ведь ты сказал, что я блондинка и ушел обиженный?

- Милая девочка, блондинка это цвет твоих великолепных волос и только. Другой смысл этого слова остался в другом мире, до которого никогда не дойти. Обиделся я на себя, потому, что невольно стал морочить тебе голову, а я отвечаю за тебя перед своей совестью и душой. Это самые строгие судьи для человека. Людской суд может простить и оправдать, а внутренний суд всегда беспощаден и неподкупен. Внутренний суд знает все, и его не обманешь. Не дай Бог тебе Викана судить саму себя. А теперь иди спать.

- Можно я посижу с тобой хотя бы немного.

- Нет, иди спать - отрезал я и Викана засопев, стала спускаться вниз.

После купания в потоке силы, энергии во мне было не меряно, и я решил не будить смену, пусть друзья выспятся. Рассвет застал меня на вышке. Величественное светило поднималось над горизонтом и будило мир, наполняя его щебетом птиц и криками животных. Раньше всех проснулся 'Первый' и, увидев меня на вышке, подошел доложиться. Я спустился вниз и обнял шака за плечи, прижав к груди и ласково потрепав по голове, отпустил заниматься делами каравана.

- Вот еще чистая душа, как у Виканы. У шака нет будущего, нет семьи, детей и родителей. Судьба шака беспросветный труд на хозяина до самой смерти у него даже нет надежды на счастье. Несмотря на это он готов, не задумываясь отдать за меня и так короткую жизнь. Среди шаков не бывает стариков, хозяева убивают раба ставшего бесполезным, поэтому среди них нет даже сорокалетних.

Караван просыпался, и началась обычная утренняя суета. Я пошел умываться к колодцу, возле которого меня догнал Колин.

- Ты почему не разбудил смену и дежурил всю ночь один, - начал возмущенно хуман.

- Успокойся все нормально, я 'истинный высокородный' и мне не обязательно спать каждый день. Вчера я все равно не заснул бы, а так все выспались.

- Это ты из-за Виканы так возбудился, - стал подшучивать Колин.

- Прекрати говорить ерунду, лучше полей мне на руки, - оборвал я словесный поток хумана.

За умыванием последовал завтрак, и караван вытянулся на дорогу. Мы так же неспешно, как и вчера двинулись к горизонту.

- Сколько нам так плестись? - спросил я проводника.

- Еще шесть дней, - был ответ афра.

День в точности повторил вчерашний. В полдень мы остановились на искусственной поляне в джунглях, а после обеда отправились в путь к стоянке в следующей деревне. Вечером караван втянулся за частокол и нас навестил вождь очередной деревни. Я заплатил ему те же пять империалов, а 'Первый' занялся закупками товаров у женщин.

После ужина Колин не дал мне заступить на дежурство и залез на вышку сам. Я лег на ковер под навесом и положив голову на седло занялся сканированием обстановки вокруг стоянки. Рядом со мной легла Викана и спросила разрешения ночевать возле меня.

- Зачем спрашиваешь, ты уже лежишь рядом? Неужели я могу тебя прогнать?

- А вдруг, ты не захочешь, чтобы я спала рядом?

- Не говори глупостей, спи лучше!

- Ингар расскажи мне еще легенду из вашего мира, ну пожалуйста, - заканючила гвельфийка.

- Ты опять рыдать будешь и всех всполошишь.

- Нет, я не буду больше плакать.

- Про что рассказать тебе легенду?

- Про красивую, красивую любовь, - мечтательно произнесла Викана.

- Ладно, будет тебе про любовь, - лукаво произнес я. - Только эта история очень грустная.

- Я люблю грустные истории про любовь. Я, слушая такие истории даже плачу.

- Ну, вот, а обещала не плакать.

- Ингар, я потихонечку буду плакать, никто не услышит.

- Тогда возьми носовой платок и побольше, - предупредил я. - Это легенда о Ромео и Джульетте.

В школе и на первых курсах института я посещал драмкружок, а потом студенческий театр. В юности у меня были дурные мечты стать актером но, познакомившись с этой профессией поближе я эту мечту закопал поглубже. Мне доводилось играть в нескольких спектаклях второстепенные роли. В Ромео и Джульетте я играл Меркуцио в Гамлете Лаэрта. Эти роли мне доставались не за мои выдающиеся таланты, а за умение фехтовать. У меня были серьезные подозрения, что вся моя актерская карьера базировалась лишь на этом умении. В результате многолетнего посещения драмкружка я был хорошо знаком со всеми театральными шедеврами, а Ромео и Джульетту практически знал наизусть.