Ключ - Наталья Болдырева

Хмурое выражение лица капрала отзеркаливало мрачный взгляд Алана, им обоим не нравилась эта идея. Алан, однако, кивнул. Десятник собрал оставшуюся восьмерку, и скоро мы остались одни на опустевшем плацу.

— Младший брат короля, говоришь? — Имея в своем распоряжении почти неделю, он уже не спешил вынимать оружие, — вот теперь я, пожалуй, тебя убью.

Когда мальчишка проснулся, для него готова была простая, но чистая одежда из дворцовых запасов. Вздернутый нос тревожно подергивался от незнакомых запахов, но руки сами тянулись к расшитому черным бисером вороту темно-зеленой рубахи. Марку стоило труда оторвать воришку от игры с блестящими бусинами и заставить помыться. Вода в рукомойнике за ширмой у окна всегда подогревалась не покидающим южную сторону солнцем, а потому была теплой, даже слегка зацветшей. Рато не испугался бы, наверное, и холода ледяных ключей, но каждый всплеск над тазом заставлял его вздрагивать. Воин долго тер костлявую, с выпирающими лопатками спину, мыл шею и за ушами. Вчерашний Крысёныш терпеливо сносил издевательства, лишь иногда поскуливал, и тогда крыса принималась беспокойно прыгать у ног. Пришлось, однако, дважды посылать солдат за ведрами свежей, студёной воды, прежде чем Воин остался доволен результатом.

Спутанную шевелюру цвета сточной канавы наголо сбрил армейский цирюльник. Тут уж пришлось повоевать, и Марк получил пару укусов на кистях рук и предплечьях. Лишь стража, вызванная из-за дверей, помогла скрутить отчаянно брыкавшегося мальца. Он выворачивался с невероятной для такого тщедушного тельца силой и ловкостью, но когда упала из-под лезвий первая прядь, замер, и позволил брадобрею спокойно завершить свою работу.

Марк заглядывал в его лицо, боясь слез, но глаза мальчишки были сухи. Это, впрочем, испугало его еще сильнее. Когда цирюльник смел лохмы, смазал и перевязал ранки от укусов на руках главнокомандующего и ушел, забрав инструмент, Марк присел перед креслом, в которое с ногами взгромоздился мальчишка.

Синие глаза светились любопытством. Обритая голова казалась неестественно большой на тонкой шее.

— Рато, — сказал Марк.

— Рато! — оскалил зубы мальчишка.

— Марк.

Ребёнок молчал.

— Марк, — с ударением повторил Воин, прижав перебинтованную руку к сердцу.

В синих глазах серой искоркой сверкнуло понимание.

— Марк, — послушно повторил Крысёныш.

Следующие полчаса они прошлись по всей небогатой утвари кабинета. Память мальчишки поражала — он схватывал все на лету, с первого раза безошибочно повторяя и без труда запоминая новые слова. Однако Марк вновь убедился — никогда раньше Крысёныш не учился и не умел говорить. Новое знание не увлекало мальчишку, после того, как он послушно назвал все предметы в комнате, то вновь замолчал, с любопытством глядя на порядком уставшего Марка.

Воин потирал занывший висок — он не представлял, как мог Крысёныш уловить смысл сказанного солдатом нынче ночью на постоялом дворе. Хотя о происхождении столь необычного имени догадывался. Рато — так называли крыс караванщики из Накана. Наверняка они частенько кричали друг другу «Рато! Рато!» пытаясь поймать его в перемешанной груде тюков и корзин.

— Кто научил тебя? — спросил Марк задумчиво.

Крыса на руках мальчишки была самой обыкновенной крысой. Мысль об еще одном оборотне-перевёртыше Марк отмел сразу. Даже самый тупой крестьянин никогда не поверил бы сказкам о человеке, способном обернуться существом гораздо меньше себя. Вдобавок, Братья вовсе не были людьми и большую часть времени предпочитали оставаться в волчьем обличии. Редко кто из них сохранял рассудок, надолго становясь человеком. Союз Девочки и оборотня держался столько лет потому лишь, что Сирроу был все же ближе к зверю.

Марк так задумался, что Крысёныш заскучал. Он вдруг ударил его ладонью в плечо, кивком указав на крутящуюся на столе пыль. Глаза Марка полезли на лоб, а Рато, почувствовав, что сумел удивить, и вовсе расходился. Заёрзал в кресле, и вскоре маленький серый вихрь собрал со столешницы все пылинки до последней и превратился в юркого зверька, крысу, скачущую взад-вперед по краю стола. Чем шире распахивались глаза Марка, тем громче хохотал мальчишка, пока рука Воина не дернулась, хлопнув по дереву, взметнув облачко пыли.

Рато чихнул. Смех стих. Марк во все глаза смотрел в лицо мальчишки, и не видел ничего кроме любопытства, желания играть.

— Возможно, мне не стоит так уж доверять тебе, Первый, — шепнул Марк, и тут же подумал, что, возможно, ему вовсе не стоило бы говорить это вслух.

— Идём, — решительно поднялся он, взяв мальчишку за руку. Рато повиновался, но, встав, ссутулился, явно с непривычки ходить прямо. Воин покачал головой. — Не пойдет, брат. Тут дворец — не богадельня. Учись ходить, как ходят люди. — И мальчишка снова понял, выпрямился неловко, сделал пару шагов по кабинету, остановился, глядя вопросительно. — Так, — подтвердил Марк, чуя, как волосы дыбом встают на руках и затылке.

Он скоро провел его дворцовыми лабиринтами, выбирая самые глухие закоулки — гвардейцы у приемных покоев и так уже провожали его чересчур недоуменными взглядами.

Мальчишке не нашлось бы места на кухне. Марк был готов биться об заклад — повара не понаслышке знают маленького уличного воришку. Казармы годились еще меньше — причуды главнокомандующего и без того были у всех на устах, а капралы обсуждали лишь «этого неуклюжего ротозея из разбойников», а вот конюшня… конюшня подходила, как нельзя лучше.

Мальчишка-грум, внучатый племянник старого конюха Гната, обрадовался Крысёнышу. Слишком юный, чтобы держать себя на равных с прочими парнями, он тосковал на хлопотной работе, где лошади оставались единственными благодарными собеседниками и поверенными.

— Научу, — обрадовано тараторил Иванко, — разговаривать научу, даже читать. А хотите счету?!

— Учи-учи, — отмахивался Марк, глядя, как без всякой опаски вертится меж копыт Рато, и лошади доверчиво тянутся к бритой макушке. — Дядьке скажи, пусть тебя без нужды не дергает, вот она теперь — твоя основная обязанность.

Он повернулся, было, уходить, как был пойман за руку:

— Генералиссимус…

По тому, как дышал мальчик, как краска заливала его уши и шею, Воин угадал серьезное дело и обернулся, поднял подбородок еще не решившегося на откровенность юнца, заставляя того смотреть прямо. Это подействовало.

— Марк, — повторил мальчишка уже более решительно, — нынче утром во дворец прибыла Ведьма, а с ней охрана… охранница, — поправил он себя.

Марк ждал, догадываясь уже, о чем хочет сказать подросток.