i cf85044c3a33e6c4 - User

Мендельсона уничтожают последние надежды. По проходу сначала идет Марион. Она

рассыпает лепестки роз. Вчера этого не было, потому что убирать за нами отказались, да и

ребенка решили не гонять туда-сюда, ну споткнется, все переживут, она же совсем кроха.

Сейчас, например, я уверена, все тают от умиления. Все, но не я. Потому что взвинчена до

предела. Наше убежище покидает Грейс, затем —Мадлен, но Керри, моей Керри нет. Как я без

Керри?

Папе приходится потянуть меня за собой, так как сама решиться я не в состоянии. И, что самое

парадоксальное, как только я оказываюсь в проходе, первое, за что цепляется мой взгляд —

кудрявый затылок Шона Картера. И это неудивительно, ведь все остальные повернулись и с

интересом смотрят на меня, но не он. Сидит себе спокойненько, алтарь гипнотизирует, будто

так и надо! Именно последняя мысль придает мне сил. Наконец, перевожу взгляд на Ашера. Но

он тоже совсем не безмятежен. Все его тело сковано напряжением, которое отчетливо видно и

на лице тоже. Это совсем не те эмоции, что было на репетиции! Боже мой! Все идет не так.

Керри, Керри, пожалуйста, приди, сейчас, Керри! Ты мой ангел-хранитель, мой лучший

друг! Как ты могла исчезнуть? Ты же знаешь, что я безвольная тряпичная кукла, и только

друзья делают меня сколько-нибудь сильной. Пожалуйста, вернись ко мне! Господи, помоги ей.

Пусть сейчас, в эту самую минуту она войдет в двери.

Но ничего не происходит. Папа целует мой лоб, а я все еще одна. И надо каким-то образом

самостоятельно дойти до Ашера. Он заставляет себя улыбнуться, протягивает руку, но я не

хочу за нее браться, потому что он… он будто не рад моему появлению.

Когда священник зачитывает свою до невозможности пафосную речь, я смотрю туда, где

должна была стоять подруга, но вместо нее вижу Мадлен, и глаза застилает пелена слез. Ашер

крепко держит меня за руку, будто боится, что я растаю, точно дым, будто понимает, хотя, я

уверена, Селия права, и ни одному из них не объяснить, что я бы лучше выгнала их всех, чем

выдержала отсутствие Керри. И мне так страшно, я совсем иначе все представляла. Не ту

атмосферу, и не тех людей.

Я настолько увлечена своими переживаниями, что не понимаю, что происходит, пока по

толпе не проносится шумный выдох. И тут осознаю, что вопрос уже прозвучал. Поворачиваюсь

к Ашеру, и он тоже смотрит на меня. Кто должен отвечать? Я или он? И что сказать?

Но проблему решает Ашер. Он открывает рот и вдруг начинает заикаться:

— Я… — выдавливает он, а затем… виновато улыбается. — Я…

О Господи, он что, собирается бросить меня прямо около алтаря, на виду у всей элиты

Сиднея? Перепуганное лицо Селии доказывает, что все к тому идет. Но ведь я даже не знаю,

что ответила бы, если бы настал мой черед… а теперь от позора меня отделяет одно лишь

слово, которое не звучит только потому что сзади раздается громкий топот ног. Окончательно

запутавшись и мечтая хоть как-то оттянуть страшный момент, я оборачиваюсь и застываю

столбом. О нет, лучше мне совсем не становится. Я уже знаю, что вновь прибывший просто не

мог явиться с хорошими вестями. И становится так страшно, что внутри все леденеет.

— Джоанна, врачи не смогли остановить… — хрипло произносит Лайонел. Его руки сжаты

в кулаки в карманах брюк, волосы взъерошены, а взгляд какой-то полубезумный.

— Роды? — спрашиваю я, старательно отгоняя все дурные предчувствия.

— Нет. Кровотечение. Она умерла, Джо. Полчаса назад…

Кажется, Лайонел держался только ради этих слов, потому что после он буквально падает

на колени, а следом за ним на пол летит мой букет. Кажется, будто мир раскололся, а его

обломки один за другим ударяют меня по голове. Толпа шумит, люди вскакивают с мест, а я

выдыхаю и больше не могу вдохнуть. Голова кажется пустой и набитой ватой, она кружится от

чертова недостатка кислорода, вызванного непонятно чем, то ли корсетом, то ли моим

организмом, который не в состоянии принять факт смерти Керри. Я никогда никого не теряла, я

даже примерно не представляла, каково это. Кажется, будто все происходящее — злой

розыгрыш. Если бы Лайонел не был человеком, который никогда не станет шутить подобным

образом, я бы рассмеялась и потребовала бы выставить его вон.

Но несмотря на все терзающее недоверие, мое сердце будто приобрело рот, разинуло его и

начало издавать дикий вой, обжигающий каждую клеточку тела. Ощущения невыносимые,

непередаваемые. Все тело дрожит, отказываясь подчиняться. Почти не чувствую ног, будто я

зависла в пространстве. Вокруг бегают и суетятся люди, а я наблюдаю со стороны, едва

фиксируя происходящее. Вижу, как Клегги обнимают малышей Керри, на лице у Мадлен ужас,

смешанный со слезами. Она не в таком, шоке, как я, она может хотя бы двигаться, как и все

остальные. Кажется, во всем этом зале мои ощущения разделяет только один человек. Селия

стоит по другую руку Ашера и ловит ртом воздух, она бледна, точно привидение, тоже

парализована случившемся. Смотрю на нее и понимаю, что не имеет значения, как и когда, но

она мне солгала. Именно злость на эту женщину заставляет меня отмереть и начать двигаться

дальше. Я срываю чертову фату, бросаюсь к Лайонелу, не обращая внимания на платье, падаю

рядом с ним на колени и прижимаю его голову к своей груди. Столь старательно создаваемая

мастером прическа разваливается, мои завитые, до тошноты безупречные локоны смешиваются

с взъерошенными волосами Лайонела, прилипают к декольте, уже влажному от слез мужчины.

И я заставляю себя думать об этом ощущении, о неудобной юбке, о мозоли от новых туфель, я

готова сконцентрироваться на чем угодно, только не на своей горечи. Я стараюсь думать о боли

Лайонела, потому что своей мне не пережить. Не сейчас.

Люди не знают, что делать, смотрят на нас и заламывают руки. Очень кстати то, что Селия,

наконец, обретает над собой контроль и объявляет, что ввиду последних событий свадьба

отменяется. Ах-ах, достопочтенная миссис С*чка, что же изменилось с тех пор, как мы сюда

приехали? Не то ли, что у твоего братца оказалась кишка тонка?! Подобное лицемерие

отвратительно!

Боже, что мы вообще творили еще несколько минут назад?! Какая глупость эта свадьба в

сравнении с потерей молодой женщины, которая оставила вдовцом прекрасного мужчину и

троих детей. Да на этом фоне в этом мире все пустяк. Прочь такие мысли. Главное сейчас не

заплакать, а то я просто не остановлюсь!

Наконец, к нам приближаются Селия и Роберт. Они помогают Лайонелу встать, шепчут

ласковые утешающие слова, а меня поднимают мужские руки. Такие надежные и знакомые. И,

разумеется, это не Ашер. В приступе лихорадочного поиска опоры и надежности в

осыпающемся прямо под ногами мире, я крепко цепляюсь пальцами за лацканы пиджака Шона

и утыкаюсь головой в его грудь. Я не могу иначе, я не могу его отпустить. Потому что он знает,

сколько она для меня значила. Потому что он знает, насколько сильна была ее поддержка, хотя

бы когда мы с ним были вместе и жили вместе. Керри была единственным человеком всей моей

жизни, которого он признавал, не препятствовал, не отвергал. Он понимает, ему объяснять не

нужно.

— Не дай мне заплакать, пока я ее не увижу, — шепчу я. — Я должна ее увидеть. Почему я

прошу об этом Шона? Почему не человека, за которого собиралась замуж? Потому что он,

фактически, отверг меня, а теперь и вовсе куда-то исчез? Или случись такое в любой другой

ситуации, я все равно не поступила бы иначе? И имеет ли это значение, если Картер остался?

Он всегда рядом. Кажется, даже если все вокруг рассыпется в пыль, он останется. И только он,

изо всего моего мира.

— Отвези меня в больницу, — прошу я у него.

— Куда? — спрашивает подошедшая Селия.

Поворачиваюсь к ней, но пиджак Шона так и не отпускаю. Уверена, если кто и может

пробиться в любое место мира, то это сестра Ашера. Вот и пусть. Сегодня сорвалась моя

свадьба, моя подруга мертва. Сегодня мне должен весь мир!

— Я должна увидеть ее! Вы двое, отвезите меня в больницу. К Керри!

И серебристый свадебный лимузин, предназначенный для четы счастливых новобрачных,

везет к больничному моргу брошенную у алтаря невесту, ее бывшего любовника и сестру

незадачливого жениха. И компания, и зрелище весьма нетривиальные. Глядя на подобную

машину вдали от мест, полных счастья и радости, люди замирают с открытыми ртами. А затем

из лимузина, ко всему, выскакивает невеста и с полубезумным видом, подхватив полы платья,