Пандемия - Евгений Ермаков

– Думаешь, кто все эти люди? По крайней мере, раньше они были таковыми… Вон тот транссексуал раньше был вахтером, эти старые клячи были проститутками, а теперь они дилеры в казино.. Облапошивают простаков в блекджек, кости и рулетку.

– А вы здесь раньше работали? – спросил Антон, не решаясь что-либо взять со стола. Все здесь вызывало отвращение.

– Сперва позволь узнать твое имя, о юный незнакомец!

– Антон.

– Просто Антон? – уточнил вампир, откладывая баранину.

– Этого вполне достаточно.

– Зови меня Влад. Видишь ли, Антуан, я имел маленький инцидент с начальством красных, теперь мне туда вход заказан.

– Зачем все это… роскошество? – Антон кивнул на сонм пирующих. – Откуда это все берется? Ведь там, за стеной, люди живут впроголодь…

– Ха! Ты думаешь, здесь жируют любители жизни? Нет, многие из этих людей просто ищут способы изысканнее свести счеты с жизнью! Завтрашнее утро увидят не все, Антуан. Иногда в некоторые явства добавляют кокаин, но чаще – кое-что из цианидов. Удобный случай отравить недоброжелателя. Это как лотерея – кто-нибудь обязательно вытаскивает выигрышный билетик и отправляется на небеса! Счастливчик! Да , все знают, что кушанья могут быть отравлены, и никто не знает, какие именно. Это добавляет особых ощущений. Иногда данным обстоятельством пользуются, чтобы свести личные счеты. Однако, сегодня гостей здесь нет, только свои. Не хватало еще многоуважаемых гостей из красного сектора травить, тогда они точно прикроют наше богонеугодное заведение! Нет, нынче на нашем пире только посвященные. Не понимаю, какого черта вы здесь делаете?

Антон отложил бутерброд, который взял с ближнего к нему блюда – голод начал было пересиливать отвращение, но после таких слов есть резко расхотелось.

– Жизнь теперь стоит слишком мало, чтобы ею дорожить! Живи настоящим, как делаю я! Ты видел рулетку, карточные столы и слоты внизу? Азартные игры, мой мальчик -удовольствия, которые будоражат кровь. Все, кто попадает в наш район, обязательно идут в казино и выкладывают денежки, чтобы испытать удачу. Здесь все мечтают: о богатстве, сексе, бесплатной выпивке или вкусной жратве, и некоторые ее получают, в качестве утешения за проигрыш. Так что, в каком-то смысле, это благотворительный ужин, хе-хе…. Пока дуралеи готовы выкладывать деньги за проституток и блекджек, казино будет стоять и богатеть! Да-с, Антуан! Дела у нас в казино шли не так хорошо, но теперь, после мора мы просто процветаем! К тому же всем нравится играть в рулетку. Этой ночью мы живы, завтра утром нас не будет! Свет дневной застанет только прах…- Он снова впился в плохо прожаренную баранину.

Антону стало не по себе. Он поискал глаза Арлекина – тот пил на брудершафт с упитанным человеком-бочонком, вырядившимся в зеленый костюм эльфа, улитый вином. Антон встал, подошел к нему и громко зашептал на ухо о том, что еда может быть отравлена. Однако, разошедшийся клоун уже не слушал его, только пьяно хохотал и отмахивался руками, расплескивая вино из бокала.

Левченко глядел на чавкающую толпу за столом, и вдруг снова ощутил знакомое щекочущее чувство внутри. Он отчетливо почувствовал, что еще немного, и его затопит цунами сумасшествия, и спасения уже не будет.

– Ну, я вам покажу, суки…

Действуя по наитию, он забрался на стол и вынул из кармана куртки рубчатую лимонку. Неспеша выдернул чеку и зажал пальцами черенок.

– У него граната! – пискнул кто-то с ужасом.

В мгновение ока чавканье и гогот смокли. Гиены со свешивающимися изо рта кусками мяса смотрели на гранату остолбенело, выпучив глаза от неожиданности, словно их внезапно застали на месте преступления.

– Ну что, свиньи. Уже не так весело, правда? – Антон продемонстрировал выдернутую чеку. – Сейчас я разожму руку, и у вас останется четыре секунды на то, чтобы попрощаться с этим миром. Кто-нибудь хочет высказаться напоследок? – он обвел глазами толпу, застывшую в шоке.

– Святые угодники! Антон! Ты что, спятил? – клоун первым обрел дар речи.

– Пусть исповедаются. В чревоугодии, блуде, алчности, содомии и прочих грехах! Я их обвиняю!

– Не надо, Антон.. Антошечка! Иисус Мария! – клоун подпрыгивал на стуле, но не решался приблизиться к стоявшему на столе человеку с лимонкой.

– Сидите, жрете, как скоты, а за стеной люди мрут с голоду. Вам плевать на них, а мне плевать на вас! – Антон зло и хлестко чеканил слова, наблюдая за толпой.

И тут он разжал руку. Граната плюхнулась в рыбное блюдо, подняв брызги соуса.

– Нет! – истошно завопил кто-то, закрывая лицо пухлыми ручками.

Общество в шоке взирало на черную ананасину на блюде, боясь пошевелиться.

Насладившись зрелищем, через десяток секунд Антон слез со стола.

– Видели бы вы сейчас ваши рожи.. – В штаны, небось, навалили…

Он неторопливо ушел. В холле царило гробовое молчание.

– Так и знал, что ты здесь! – протрезвевший от шока клоун подошел к Антону, стоявшему на крыше казино у ограждения парапета. – Ну что ты творишь, глупый! Ты же всех до смерти напугал!

– Так им и надо. – Левченко все еще злился. – Давно их пострелять надо, паразитов…

– Они же люди, Антошенька…

– Были когда-то. Да и то сомнительно.

– Ты что, знал заранее, что граната не настоящая? И откуда она у тебя?

– Демичев дал на прощание. У него боевой не было, сказал, что, может, пригодится и муляж: шпану напугать, если пристанут. Эти жирные скоты, конечно, приняли лимонку за настоящую. Вот уж потеха была!

Он вскочил на парапет и забалансировал на самом краю крыши, наклоняясь вниз. Восемь высоких этажей отделяли его от мостовой.

– Что ты еще задумал, неразумный? – клоун не решался приблизиться и ломал руки на расстоянии. – Хватит чудить!

– Давай прыгнем вместе или слабо? Тебе не надоело жить в таком омерзительном мире?

– Мир всегда был таким, друг мой. – грустно покачал головой Арлекин. – Просто ты только сейчас осознал это…

Антон наклонился еще сильнее. Голова начала слегка кружиться, мостовая притягивала. Подмывало сделать еще один шаг – оставалось всего ничего до точки невозврата. Левченко вспомнил о том, что у каждого человека есть ангел-хранитель и демон-губитель. Оба шепчут подсказывают ему, что делать, каждый на свое ухо; сейчас, похоже, проснулся демон, манивший его прыгнуть вниз, навстречу гарантированной смерти…

– Антон! Слезай! Пойдем отсюда ! – клоун решил проявить характер. Резкий окрик отрезвил Левченко.

– Ладно, Арлекин. Пойдем, найдем свободный номер, переночуем. Завтра с утра двинемся дальше. Антон спрыгнул обратно на крышу.

– Так-то лучше! Еще чего удумал – с крыши прыгать! Одного меня тут решил оставить? – клоун ворчал укоризненно, успокаиваясь.

Антон разлепил глаза. Голова раскалывалась, словно с похмелья, хоть он и не пил, мутило, и во рту был гадкий привкус. Он вздрогнул: сверху, с потолка, на него пристально смотрел человек. Нахмурясь, он смотрел исподлобья выжидательно, но не шевелился. Через секунду Левченко понял, что человеком был он сам – на потолке на кроватью висело широкое зеркало. Сами того не подозревая, они с Арлекином остановились на ночь в номере для новобрачных.

Он попытался приподняться -голову пронзило тонкими острыми стрелами боли: травма головы все еще давала о себе знать. Парень застонал, закусил губу, но все же встал с широченной кровати, отбросив шерстяное одеяло, взглянул на часы – половина одиннадцатого. Проклятье!

Клоун похрапывал на полу, скатившись ночью с кровати. Он с головой укутался одеялом – не дать не взять, колобок. Арлекин упорно не желал просыпаться, отмахиваясь руками и не открывая глаз. Наконец, после долгих увещеваний он окончательно проснулся и сел на полу. Видок у него был аховый – красные глаза, отекшее лицо и всклокоченные волосы- взрыв на макаронной фабрике, как говаривала мать Антона.

– Ты живой, Арлекин? Хреново выглядишь! – Антона разбирало зло из-за трещавшей головы.

– Сам хорош, начудил вчера дай Боже… – буркнул тот, кряхтя и подымаясь с пола. – Оооох, голова..

– Опохмелись, и пора двигать.

– Который час?

– Половина одиннадцатого.

– Сейчас…

Клоун схватил со столика початую бутылку каберне, и жадно глотая, осушил ее до дна, проливая на себя.

Они спустились вниз, прошли холл, в котором вчера бушевало пиршество. Свет пасмурного августовского утра, косо падавший через широкие окна холла, подробно освещал хаос, царящий в помещении. Длинный праздничный стол, заваленный объедками, огрызками, окурками и конфетти, улитой вином и водкой. Возвышающиеся груды куриных костей, салат, раскиданный по позолоченной скатерти, опрокинутые бутылки, из которых вылилось почти все содержимое, раздавленные фрукты, валяющиеся на коврах. Изуродованные полусъеденные поросята – из них вырывали куски мяса прямо руками, но доесть так и не смогли.

И, конечно же, гости – разодетые вчера в пух и прах щеголи, они в беспамятстве валялись теперь на полу, кушетках и даже на столе, все в измятых праздничных костюмах, испорченных красным и остатками еды- выглядели они так, словно их всех прирезал кухонным ножом мясник – красное вино покрывало всех и вся.