Щит Времени (сборник) - Пол Андерсон

Вольстрап, уставясь в кубок с вином, часто заморгал.

– Я?! Сэр, при всем моем уважении к вам, сейчас, когда мы стремительно попадаем из одного кризиса в другой, причем такой же безнадежный, шутки неуместны.

Вольстрап был единственным в этом городе, кто виделся с Эверардом в его предыдущий визит, а во время последней спасательной операции его дважды вызывали в прошлое для консультаций.

Эверард криво усмехнулся:

– Отчаянной храбрости, надеюсь, не потребуется. В наши замыслы входит путешествие в условиях Средневековья, и нам потребуется человек – находчивый, тактичный и досконально знающий эту эпоху. Поскольку мой план может оказаться неосуществимым, я не буду вдаваться в подробные объяснения. Я хотел бы воспользоваться вашими знаниями, задать вам кое-какие вопросы и выслушать ваши идеи. Вы очень хорошо потрудились в эти годы для Патруля, день за днем устанавливая необходимые отношения и закладывая основы для создания базы в этом городе… – «А это произойдет, когда Сицилия вступит в свой золотой век и привлечет многих путешественников во времени из будущего, которое снова предстоит возродить». – Кроме того, вы отлично проявили себя в последней операции.

– Спасибо. Мадемуазель… Тамберли?

– Я пока посижу и послушаю вас, – сказала женщина. – Попытаюсь мысленно разложить по полочкам энциклопедию, которую недавно в меня впихнули.

– У нас действительно лишь горстка людей, хорошо знакомых с этим периодом, – продолжил Эверард. – Я имею в виду данный регион Средиземноморья этой эпохи. От агентов в Китае, Персии, Англии проку мало, а кроме того, у них сейчас и так забот хватает на своих базах. Из нашего персонала, владеющего знаниями по данному периоду, некоторые не подготовлены для участия в экспедиции, где может произойти все что угодно. Например, человек, способный стать надежным контролером транспортного движения, может быть начисто лишен качеств, необходимых Шерлоку Холмсу.

Вольстрап наконец-то слабо улыбнулся, показывая, что уловил намек.

– Нам нужен человек, который, по нашему мнению, подходит для задания, и совсем не важно, каков сейчас его официальный статус в Патруле. Но прежде, повторяю, я хотел бы подробно расспросить вас.

– Я к вашим услугам, – ответил Вольстрап едва слышно.

Даже в сумраке было заметно, как побледнело его лицо. За окнами завывал ветер, и серое, как волчья шкура, небо изливало на землю струи дождя.

– Когда поступила информация, что мы потерпели неудачу, вы самостоятельно наладили связь с другими агентами и занялись мнемонической подготовкой, – заявил Эверард. – Это дает повод возлагать на вас большие надежды. Как я понял, ваша цель заключалась в том, чтобы составить детальную картину событий в надежде определить с ее помощью новую поворотную точку.

Вольстрап кивнул:

– Да, сэр. Правда, я не обольщался, что смогу решить эту проблему. И делал я это, признаться, не совсем бескорыстно. Я хотел… сориентироваться.

Ванда и Эверард заметили, как он содрогнулся.

– Это искажение реальности обрекало нас на холод и одиночество.

– Да, так оно и есть, – прошептала Ванда.

– Хорошо, вы были специалистом по истории Средних веков, до того как Патруль завербовал вас, – сказал Эверард. Он говорил размеренно, с показной педантичностью. – В вашей памяти, должно быть, крепко засела подлинная версия истории.

– Достаточно крепко, – подтвердил Вольстрап. – Но хотя я знал когда-то бессчетное множество отдельных фактов, значительная часть их давно забылась. Какой смысл помнить, например, что битва при Риньяно состоялась тридцатого октября тысяча сто тридцать седьмого года или что папе Иннокентию Третьему при крещении было дано имя Лотарио де Конти ди Сеньи? И все же любой незначительный исходный факт может оказаться бесценным, когда в нашем распоряжении остались неполные базы данных. Я попросил прислать сюда психотехника, чтобы он помог мне полностью восстановить память.

Вольстрап скривился. Ни сам процесс, ни его результаты приятными не были. Ему потребовалось значительное время, чтобы вернуться в свое обычное состояние.

– И я, – продолжал Вольстрап, – сравнил восстановленные данные с исследованиями коллег, обменялся с ними информацией и идеями. Вот и все. Когда вы прибыли, я как раз работал над подробным отчетом.

– Мы выслушаем его из ваших уст, – сказал Эверард. – Даже у нас жизнь не бесконечна. Сведения, переданные вами в центр, свидетельствуют о том, что вы нащупали верный ключ к загадке, но остаются кое-какие неясности. Расскажите.

Рука Вольстрапа слегка вздрогнула, когда он поднес кубок к губам.

– Это очевидно любому, – ответил Вольстрап. – Преемником папы Гонория Третьего сразу стал Целестин Четвертый.

Эверард кивнул:

– Да, это весьма странно. Но по-моему, у вас есть соображения о том, что послужило причиной этих событий.

Ванда поерзала на стуле.

– Простите меня, – произнесла она. – Я пока еще путаюсь в именах и датах. Когда у меня есть время подумать, я успеваю расположить события в хронологическом порядке, но мне непросто понять их суть. Не могли бы вы просветить меня?

Эверард взял Ванду за руку – быть может, это рукопожатие ободрило его самого больше, чем Ванду, – и пригубил вина, наполнившего его приятной теплотой.

– Это по вашей части, – сказал он Вольстрапу.

Вольстрап заговорил, и сдержанный невысокий человек вдруг обрел уверенность и энергичность. История Средних веков была его истинной любовью.

– Позвольте начать с настоящего момента. Внешне события протекают так, как им и следует. Генрих Шестой, император Священной Римской империи, заполучил Сицилию путем женитьбы в тысяча сто девяносто четвертом году, а армия, так сказать, подтвердила его права на остров. В том же году появился на свет Фридрих Второй, его сын и наследник. Иннокентий Третий стал папой в тысяча сто девяносто восьмом году. Он был во многих отношениях одним из сильнейших людей, когда-либо сидевших на престоле в соборе Святого Петра, и являл собою одну из наиболее зловещих фигур среди пап, хотя и не всегда по своей вине. Об Иннокентии Третьем со временем напишут, что он особенно отличился, разрушив целых три цивилизации, три культуры. В годы его правления, в Четвертом крестовом походе, был захвачен Константинополь, и хотя Восточная империя в конечном счете получила верховную власть в лице православного грека, это была лишь ширма. Иннокентий Третий призвал к Крестовому походу против альбигойцев, который положил конец блистательной культуре, возникшей в Провансе. Его долгое соперничество с Фридрихом Вторым, противостояние церкви и государства фатально подорвали устои разностороннего и толерантного общества норманнской Сицилии, где мы с вами сегодня и находимся.

Иннокентий Третий умер в тысяча двести шестнадцатом году. Его сменил Гонорий Третий, тоже энергичный и решительный по натуре человек. Он вел войну с альбигойцами и всюду играл заметную роль в политике, но, похоже, достиг согласия с Фридрихом. Однако после смерти Гонория в тысяча двести двадцать седьмом году равновесие пошатнулось.

Григорию Девятому предстояло занять место покойного папы и пробыть у власти до тысяча двести сорок первого года. Следующим избранником должен был стать Целестин Четвертый, но он скончался в тот же год, не дожив до посвящения. Затем шла очередь Иннокентия Четвертого, который и продолжил борьбу против Фридриха.

Но у нас нет Григория. Целестин следует непосредственно за Гонорием. Это слабодушный и нерешительный лидер в стане противников империи, и в конце концов Фридрих восторжествует победу. Очередной папа станет его марионеткой.

Вольстрап отпил глоток вина. За окном выл ветер.

– Понятно, – прошептала Ванда. – Да, теперь я понимаю связь всех этих событий, о которых узнала. Итак, папа Григорий – выпавшее звено?

– Очевидно, – отозвался Эверард. – Он не завершил войну с Фридрихом в нашей истории, но враждовал с ним целых четырнадцать лет, а это существенно меняет дело. Упрямый сукин сын. Это ведь он создал инквизицию.

– По крайней мере упорядочил ее, – добавил Вольстрап профессорским тоном.

Привычка взяла верх, и он тоже заговорил в прошедшем времени.

– Тринадцатое столетие было веком, в котором средневековое общество утратило первоначальную свободу, терпимость и социальную подвижность. Еретиков сжигали, евреев сгоняли в гетто, если их не истребляли или не изгоняли из страны, крестьян, посмевших заявить о некоторых правах, ждала та же участь. И все же… это наша история.

– Ведущая к Ренессансу, – резко вставил Эверард. – Сомнительно, чтобы мы предпочли мир, который ожидает нас сейчас. Но вы… Вам удалось проследить, что произошло, что случится с папой Григорием?

– Лишь некоторые наметки и размышления, – неуверенно ответил Вольстрап.

– Ну давайте же!

Вольстрап посмотрел на Ванду.