Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

Направление этой кампании задал открытый враг коммунизма Коэн уже в 1973 году:

«Идеи и политика Бухарина возродились. В Югославии, Венгрии, Польше и Чехословакии коммунистические реформаторы стали защитниками рыночного социализма, сбалансированного экономического планирования и постепенного, эволюционного развития, гражданского мира, смешанного сельскохозяйственного сектора и терпимости в общественном и культурном плюрализме в рамках однопартийного государства»{521}. «Это точнейшее определение бархатной контрреволюции, с триумфом прошедшей в 1988–1989 годах в Центральной и Восточной Европе.

Если… реформаторы преуспеют в создании более либерального коммунизма, „социализма с человеческим лицом“, взгляды Бухарина и НЭПовский стиль жизни, который он защищал, могут оказаться, в конце концов, правильным представлением коммунистического будущего – альтернативой сталинизму и Сталину»{522}.

Основываясь на этом «передовом опыте» шестидесятых и семидесятых годов стран Восточной Европы, Горбачев принял программу Бухарина. И это прошло, не говоря уже о том, что Коэн был с распростертыми объятиями встречен горбачевским Советским Союзом как великий провозвестник «нового мышления» и «социалистического обновления».

Сейчас «школа Бухарина» имеет большое влияние в дэн-сяопиновском Китае.

Процесс Тухачевского и антикоммунистический заговор в армии

26 мая 1937 года маршал Тухачевский, командармы Якир, Уборевич, Корк, комкоры Эйдеман, Путна и Примаков были арестованы и предстали перед судом военного трибунала. 12 июля был объявлен приговор.

С начала мая все они находились под подозрением. Восьмого мая в армии была восстановлена система военных комиссаров, использовавшаяся в Гражданскую войну. Это нововведение отражало партийные страхи бонапартистских настроений в армии{523}.

13 мая 1927 года директивой Наркома обороны был снят контроль политкомиссаров над высшими офицерами. Военный командир становился ответственным за «общее политическое руководство в целях полной координации военных и политических дел в соединении». «Заместитель по политчасти» должен был отвечать за «всю партийно-политическую работу» и докладывать командиру о политическом состоянии соединения{524}. Военно-политическая академия им. Толмачева в Ленинграде и комиссары Белорусского военного округа протестовали против «недооценки и снижения роли партийно-политических органов»{525}. В 1928 году СССР посетил Бломберг, один из высших офицеров Германии того времени. В докладе, сделанном им по итогам визита, отмечалось: «Чисто военный подход все более и более берет верх; все остальное подчинено ему»{526}.

После того как в армию было призвано много солдат из деревень, влияние кулаков там стало заметным. Уншлихт, до 1930 года занимавший высокие посты в армии, в 1928-м и 1929 годах заявлял, что опасность правого уклона была большей в армии, чем в гражданских парторганизациях{527}.

В 1930 году десять процентов офицерского корпуса, то есть 4500 военных, составляли бывшие царские офицеры. Во время чистки осенью 1929 года Уншлихт не дал провести их массовую чистку из армии{528}.

Все это показывает, что буржуазное влияние в армии оставалось довольно сильным в 20–30-х годах, из-за чего армия оставалась не очень надежной частью социалистической системы.

Заговор?

В. Лихачев был офицером Красной армии на Дальнем Востоке в 1937–1938 годах. Его книга «Дальневосточный заговор» рассказывает о существовании большого заговора в армии{529}.

Журналист Александр Верт включил в свою книгу «Москва, 41» главу под заглавием «Процесс Тухачевского». Он писал:

«Я вполне уверен, что чистки в Красной армии во многом связаны с верой Сталина в неотвратимость войны с Германией. Что же отстаивал Тухачевский? Люди, близкие к французской разведке, давно еще говорили мне, что Тухачевский отстаивает прогерманские интересы. Чехи рассказывали мне странную историю о визите Тухачевского в Прагу, когда в конце банкета – он уже был изрядно пьян – он вдруг выдал, что соглашение с Гитлером есть единственная надежда как для Чехословакии, так и для России. А затем перешел к оскорблениям Сталина. Чехи не преминули сообщить об этом Кремлю, и это стало концом Тухачевского, а с ним – и многих его последователей»{530}.

Посол США в Москве Джозеф Дэвис писал о своих впечатлениях 28 июня – 4 июля 1937 года:

«В самых лучших суждениях, похоже, ясно выражено, что, по всей видимости, существовал четко установленный военный заговор с целью переворота силами армии – не обязательно против Сталина, но антипартийный и антигосударственный, и что Сталин нанес удар по нему с характерной решительностью, быстротой и силой»{531}.

«Хорошо поговорил с Литвиновым. Я рассказал ему совершенно искренне о реакции на чистки в США и Западной Европе; и на казни генералов Красной армии; что она определенно была нехорошей…

Литвинов отвечал честно. Он заявил, что они должны были „стать уверены“ с помощью чисток в том, что после этого не останется изменников, которые сотрудничают с Берлином или Токио; что однажды мир поймет, что то, что им пришлось сделать, было защитой правительства от „угрожающей измены“. По сути дела, сказал он, они оказывают услугу всему миру тем, защищая себя от угрозы мирового господства Гитлера и нацистов, и что таким образом они сохраняют сильный Советский Союз как оплот против нацистской угрозы. Что мир еще поймет, насколько велик Сталин»{532}.

В 1937 году Абдурахман Авторханов работал в Центральном комитете большевистской партии. Буржуазный националист, он был тесно связан с лидерами оппозиции и членами ЦК – выходцами с Кавказа. В книге «Правление Сталина» он сожалеет о том, что Тухачевский не захватил власть в 1937 году. Он заявляет, что в начале 1937 года после поездки в Англию Тухачевский так говорил своим высшим офицерам: «В Британской Его Величества армии примечательно то, что там во главе не может быть агентов Скотланд-Ярда (намек на роль, которую играла госбезопасность в СССР). А что касается сапожников (намек на отца Сталина), то они сидят на базах снабжения и не лезут в партийные кадры. Британцы не отличаются говорливостью на темы патриотизма, потому что для них естественно быть просто британцами. В Британии нет „политической линии“, правой, левой или центра; просто есть британская политика, которой одинаково усердно служат каждый лорд и рабочий, консерватор и лейборист, офицер и солдат… Британский солдат абсолютно не знаком с историей партии и производственными показателями страны, но, с другой стороны, он знает географию мира так же, как он знает свою казарму… Король облечен уважением, но у него нет личной власти… Офицеру требуются два качества – храбрость и профессиональные знания»{533}.