Рыцарская честь - Роберта Джеллис

— Немного, милорд.

Генрих глянул через плечо на Честера, убедился, что тот не слышит.

— У тебя очаровательная жена, очаровательная.

— Когда спит.

— Ты что, все еще дуешься? — Генрих фыркнул. — Подумайте, такой горячий, когда надо умерить гнев, и такой холодный, когда следует быть вежливым.

Херефорд не отвечал, и Генрих как-то по-птичьи стал приглядываться к нему сбоку, что никак не вязалось с его солидной внешностью. Он не вытерпел и заговорил снова:

— Достаточно искры, и она вспыхивает, как солома. Никогда не встречал такой яростной женщины. Даже моя мать ничто в сравнении с ней.

Генрих еще не знает, что ему предстоит жениться на Элеоноре, королеве Аквитанской, которая станет со временем английской королевой Альенорой, женщине, перед характером которой ярость Элизабет выглядит хвалебным гимном. Пока он еще мог посмеиваться над другими. А Херефорд тем временем обдумывал его замечание.

— Я рад, что она была вам не в тягость, — просто ответил ему Херефорд.

Генрих насупился. Это было уже слишком! Херефорд, правда, говорил как-то ему, что любит свою жену, но сколько было других женщин, в любви к которым он признавался примерно с такой же беззаботностью! «Примерно, да совсем не такой», — подумалось Генриху. Это его озадачило. Вероятно, дело было значительно глубже, и Херефорда не столько занимала его собственная честь, сколько чувства жены. Ну не уверять же ему этого строптивца, что не трогал он Элизабет! Если Херефорд останется в таком настроении из-за своей жены, а в отличие от него самого Херефорд способен нести это бремя бесконечно долго, дело для Генриха приобретает нешуточный оборот. Человек с камнем на сердце — плохой соратник на поле боя, если даже он верен тебе.

— Слушай, Роджер, шутки шутками, но наше дело совсем нешуточное. Если ты сердишься, скажи, что у тебя на душе, и дело с концом. Нести в себе груз обиды — доля тяжкая, а со временем ее бремя становится тяжелее. На тебе и на мне без того большая ноша, к ней не стоит добавлять тяжести.

«Шутки! — думал Херефорд. — Я покажу тебе, какие со мной могут быть шутки!» А вслух сказал все так же холодно: — Я верю, бесчестия вы мне не принесли, так что же еще может быть на душе?

— Ты вовсе не веришь, осел ты этакий, а ты должен верить. Твоя жена была со мной в безопасности вовсе не потому, что я люблю тебя или что ты мой слуга, совсем нет. Не буду обещать этого и на будущее. Но сейчас даже к Деве Непорочной я бы относился с меньшим почтением: в твоих руках ключи от королевства. Ты — это ворота к моей мечте. Знай, я не упущу своего шанса получить трон из-за женщины, какой бы она ни была, и уж подавно из-за чужой жены.

Херефорд был готов стоять на своем, преподать Генриху урок и отучить его от такого развлечения впредь, но не выдержал. Чистосердечное признание обезоруживало, Херефорд от души рассмеялся.

— Не такой уж я дурак, милорд. Если бы думал, что вы меня обесчестили, мы не сидели бы сейчас рядом и не говорили. Я поклялся поддержать ваше притязание на трон, но не обещал избегать с вами ссоры. Вы знаете, милорд, я не поднимал шума из-за других женщин. Вы сами говорили, во Франции мы делили одних шлюх. Но сейчас у меня жена. В прошлом я был таким кобелем, что теперь многие ждут, чтобы она оступилась. Элизабет слишком горда, чтобы дать мне повод опасаться за свою честь; но ее манеры… Вот тут я не желаю стать посмешищем.

— Ну и ладно, теперь ей ничто не грозит, так что направь свои мысли на наши дела, и кончим переливать из пустого в порожнее.

— Да что тут особенно думать? Мы в Шотландии будем посвящаться в рыцари, поздновато, правда, для нашей боевой карьеры, но лучше поздно, чем никогда, — рассмеялся он снова. — Вот после нам будет о чем подумать.

— Ты хочешь быть как все: сегодня — сражаться, а думать — завтра? Проснись, человече! Думаешь, Дэвид дурак? Что он с меня запросит? Сколько я ему должен дать?

Начало новой партии складывалось очень хорошо, эта атака может быть легко отбита, и Херефорд воспользовался случаем:

— Тут просто. Ваш ответ на все, что он запросит, — «слишком много»; на все, что требуется отдать, — «накось выкуси». — Но тут же посерьезнел: — Здесь от меня будет мало проку, милорд. Я незнаком с вашим дядей и не знаю положения в Шотландии. Без старого Гонта в этих делах нам будет трудно. Он разбирался в характере короля Дэвида и был знатоком его королевства.

Но уйти от этих проблем было нельзя, и скоро они встали перед Херефордом в полный рост. Король Дэвид встретил их так сердечно, так гостеприимно, а программа посвящения в рыцари была столь великолепна, что даже Херефорд, будучи человеком простодушным, заподозрил что-то неладное. Поздно вечером в день их приезда он бесцеремонно ворвался в апартаменты Генриха, прервав амурные занятия своего повелителя. Тот удивился, но недовольства не показал. Девчонку он не отпустил, а предложил Херефорду пройтись.

— Знаешь, она может быть на содержании у Дэвида и будет подслушивать. Лучшее место для наших бесед — большой пустырь.

— Что ему от нас надо?

— Ничего. Он сказал, что делает все по-родственному, ради наших кровных связей; его жена приходится родной сестрой моей матери.

— Вы поверили?

Генрих тихо рассмеялся.

— Он дурак, думает схватить все, но получит шиш. Мне восемнадцать, а ему за сорок, и он считает меня ребенком. Нашел ребенка! Я похож на ребенка? — спросил он сердито и снова рассмеялся. — Вот он и поработает у меня на этого ребенка! «Да, дядюшка», «Вы правы, дядюшка», «Хорошо, дядюшка, если смогу, я сделаю».

— А мне что делать?

— Ах ты мой глупый советник! Ты забыл о своей репутации сорвиголовы и бабника? Вот и предавайся! Дэвид предложит что-нибудь серьезное, ты возражай! Если скажет глупость — соглашайся, лишь бы не попасть в ловушку. Короче, мне надо убедить его, что, когда я сяду на трон, он будет править Англией. Так я его куплю задаром.

Слушать это Херефорду было противно.

— Генрих…

— Ну?

— Он, конечно, ищет своей выгоды, это так, но…

— Что но? — голос Генриха звучал жестко и резко, каким Херефорд редко его слышал.

— Он же оказывает нам услугу. Как мы можем платить ему черной неблагодарностью?

— Что мне с тобой делать?! Для чести есть свое место и время. Думаешь, к нам обращаются только с благородными намерениями? Ты на четыре года старше меня, а на деле еще младенец! Не знаешь, на чем держится мир? А кроме того, о какой черной неблагодарности ты говоришь? Сейчас он поможет мне в борьбе с моими врагами, потом я, придя к власти, буду помогать ему. Но разве это справедливо — отдать ему все, когда он платит гроши?

— Но убеждать его… — Херефорд запнулся. Собственно, Генрих прав, а он просто глуп. Нет у них другого пути получить всемерную поддержку Дэвида. Он не станет ради них стараться за гипотетическую помощь в будущем при неопределенных обстоятельствах, которых может вообще не быть. Вот если он сможет направлять действия и политику английского короля, если получит хорошую долю золота и зерна северных провинций Англии, сможет подобраться к житнице средней полосы, тогда есть смысл делать на них серьезную ставку.