История одной страсти - Патриция Поттер

Жена. Дорогая Маргарет. Она со стоическим терпением переносила тяготы жизни с ним, видя его всего несколько дней в месяц. Она хотела родить ребенка, но бог не благословил их детьми. Но все же она не теряла надежды, каждый раз встречая мужа приветливой улыбкой.

Руфус начал молиться о свершении воли божьей.

Наступила ночь, и высоко над головой он увидел звезды. Луна была скрыта от его глаз, но он нарисовал ее в своем воображении. Ему бы не помешал дождь, чтобы напиться. Чувство голода было еще терпимо, куда сильнее его мучила жажда.

Он старался не думать о том, кто мог подослать к нему убийцу. Он не верил в ненависть или месть. Все люди были божьими созданиями, и Руфус понимал, что должен принимать их такими, какие они есть. И все же…

Он загнал роящиеся вопросы в самый угол сознания, убеждая себя, что не имеет права судить.

Однако Руфус не мог заставить себя не думать о том, кому из людей, знавших его лично или через знакомых, была выгодна его смерть.

Он мог назвать только одно имя. Роберт Марш.

Йэн провалился в сон на несколько часов, невзирая на терзавшую его боль. Однако сон его был полон кошмаров, все еще наводнявших его сознание, когда он проснулся в темноте. Он видел братьев, Кэти, Ноэля, Фэнси. Он знал, что должен спасти их, но не знал, как это сделать.

На лбу его выступил холодный пот. Открыв глаза, он с трудом сел, прислонившись к стене. Он продолжал сидеть, когда открылась дверь и вошел надсмотрщик.

— Вставай, — сказал Мартин, возвышаясь над Йэном. — Сегодня ты будешь расчищать землю под новую плантацию.

Наклонившись, он расстегнул замок и снял цепь с кандалов. Йэн встал и смог сделать несколько шагов, но ему мешали кандалы, оставшиеся на ногах.

— Привыкай, приятель, — усмехнулся Мартин, подтолкнув его к двери. Йэн едва удержался на ногах. Гордость не позволила ему упасть перед слугой Марша.

Мартин вывел его во двор перед конюшней, где уже стояла группа мужчин и женщин. Большинство были чернокожими рабами, но было и несколько белых мужчин. Двое из них были тоже закованы в кандалы. Вероятно, они пытались сбежать. Сейчас их глаза были пусты, лишены надежды. Они тупо подчинялись приказам надсмотрщика. Никто из них не посмотрел в сторону Йэна, словно и любопытство было давно выбито из них.

Худой белый мужчина приказал ему присоединиться к группе из шестерых рабов. Увидев клеймо на большом пальце надсмотрщика, Йэн понял, что он либо был каторжником в прошлом, либо остается им в настоящем, но получил повышение за преданность хозяину. Мужчина поигрывал кнутом, раздуваясь от ощущения собственной значимости.

Йэн последовал за ним. Каждый шаг давался ему с большим трудом. Он единственный был без рубашки, и, хотя было раннее утро, солнце уже начало припекать, обжигая кожу.

Они прошли около мили. Боль, пульсировавшая в нем, к концу пути только усилилась, и он не представлял себе, как переживет день тяжелой работы под палящими лучами. Он постарался думать о другом, не волноваться о Ноэле, не спрашивать себя снова и снова, доведется ли ему еще раз увидеть улыбку Фэнси, не скучать по нежным объятиям Эми.

Больше всего он старался не думать о Фэнси и о минутах близости, которые им не придется делить, о словах, которые он никогда не скажет ей, — особенно об одном, которое он ей не сказал и сейчас жалел об этом.

Он снова споткнулся и упал. По его спине прошелся кнут. Стиснув зубы, Йэн поднялся.

Ступив на землю Мэриленда, он думал, что покинул ад. Он ошибался.

24.

Фэнси сидела за столом, сочиняя записку, которая была важной частью ее плана. Сейчас с особой остротой она почувствовала, насколько ограничены ее знания. Она смахнула с ресниц слезинку. Ей всегда хотелось научиться грамоте, а теперь, когда ее умение было вопросом жизни и смерти, она была беспомощнее ребенка.

Тим, возможно, смог бы ей помочь, но он уехал рано утром, чтобы найти отцовский пистолет и уговорить вдову Филипс посидеть с ее детьми. Они решили сказать старой женщине, что Фэнси должна отлучиться по делам в Честертон, и Фэнси надеялась, что вдова не станет задавать лишних вопросов.

Коротая время в ожидании, они с Фортуной накормили лошадей и скот. Ноэля она попросила прополоть грядки в саду. Одной рукой он мог справиться с этой работой; а Фэнси видела, что мальчика нужно чем-то занять. Он был необычно притихшим, и она догадывалась, что сын дуется на то, что его не задействовали в плане спасения Йэна.

В полдень, к огромному облегчению Фэнси, на ферму приехала миссис Филипс. Ее привез на коляске младший сын, Том, которому едва исполнилось семнадцать лет. Том помог матери выйти, и она рассыпалась перед Фэнси в сердечных приветствиях.

— Тим сказал, что вам нужно уехать в Честертон по делам. Я очень рада, что могу помочь. Можете отсутствовать сколько необходимо. Я с удовольствием присмотрю за детишками.

Ноэль, расстроенный, что ему не доверили заботу о сестренке, бросил на мать обиженный взгляд и ушел в сад. Эми же, напротив, сразу же прониклась симпатией к доброй женщине, особенно когда она открыла перед малышкой корзинку, полную домашнего печенья.

Благодарность Фэнси была смешана с удивлением. Она никогда не ожидала помощи от соседей из-за родственных уз Джона с Робертом Маршем, которого боялись и ненавидели в округе. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, соседи избегали ее и ее семью из-за болезненной застенчивости Джона, которая была результатом многолетних насмешек со стороны старшего брата.

В любом случае Фэнси была рада видеть за своим столом миссис Филипс и непринужденно разговаривать с ней, словно с давней приятельницей. Она бы искренне наслаждалась болтовней, если бы не сидела как на иголках, ожидая возвращения Тима.

Он появился через час после приезда миссис Филипс. Фэнси поспешила к нему в конюшню, подальше от любопытных ушей почтенной вдовы и детей, и Тим показал ей пистолет.

— Он заряжен, — сообщил он. — Я покажу Фортуне, как его держать.

Фэнси вышла в загон и свистнула. Через секунду на ее плечо опустилась Непоседа.

— Сможешь ли ты сыграть свою роль? — спросила она, нежно поглаживая свою любимицу. Непоседа была самой непредсказуемой частью ее плана.

Ворона сложила крылья и принялась чистить перышки. Фэнси решила, что это хороший знак. Однако оставалось еще много «если» и «но», и в любой момент все могло пойти прахом.

Фэнси сходила в дом за письменными принадлежностями, затем вернулась в конюшню, где ее ждали Тим и Фортуна и крутился Ноэль, все еще надеявшийся, что ему позволят принять участие в приключении. Она положила на стол Йэна ручку, чернильницу и несколько листков бумаги и взглянула на Тима.