История одной страсти - Патриция Поттер

— Что такое?

— Я подумал об этом. — Роберт помолчал. — В Бостоне есть школа, которая принимает… отсталых девушек. После смерти Джона я обдумывал эту проблему, и мне кажется, что это верное решение. Уверен, что магистрат согласится с этим.

Подозрение превратилось в уверенность, нараставшую в ней подобно волне, хотя Фэнси ничем не выдала себя. Она знала, что Роберт имеет в виду под «школой» — приют для сумасшедших. Понимала она также, почему Роберт предлагает отправить туда Фортуну. Он не собирался оставлять Йэна в живых, но, прежде чем убить его, ему нужно было найти новое оружие, чтобы держать Фэнси в руках. И он нашел его в лице Фортуны.

Фэнси приказала себе не паниковать и придерживаться намеченного плана. Он не сможет убить Йэна, когда его уже здесь не будет. Сейчас же ее задача — дать Фортуне достаточно времени, чтобы выполнить свою часть задания.

Фэнси закусила губу, напряженно размышляя, какой линии придерживаться. Может, изобразить покорность? Нет, это возбудит его подозрение. С другой стороны, гнев и возмущение только подзадоривали его.

Бросив быстрый взгляд в окно и заметив, что Фортуна еще не вернулась к коляске, она решительно посмотрела на него.

— Фортуна останется со мной, — твердо сказала Фэнси.

— При условии, что она научится причесываться и одеваться так, как полагается члену моей семьи, — ответил Роберт.

— А если нет, ты ее тоже застрелишь?

— Не будь смешной, Фэнси. Во-первых, не я выстрелил в Ноэля. Во-вторых, я говорил тебе, что мальчишка наставил ружье на людей шерифа, и один из них выстрелил, защищаясь. Я не имел к этому никакого отношения.

— Ты имел к этому прямое отношение. Если бы ты не нарушил границу моих владений, пытаясь украсть то, что принадлежит мне, этого не произошло бы.

— Ах да, твоего шотландца.

— И мою ферму.

— Ферму Джона, — уточнил Роберт. — Она должна принадлежать мне вместе с лошадьми.

— Я знаю, что Джон не писал второго завещания.

— Но как ты докажешь это?

Он откровенно насмехался над ней. Но это играло ей на руку. Ей было просто изображать оскорбленное достоинство. Гораздо сложнее было держать свой гнев под контролем.

Фэнси снова посмотрела в окно. Фортуны все не было.

— Ведь имеет значение то, что можно доказать, правда? — продолжал Роберт. — Шериф Вон никогда не поверит, что заботливый муж мог оставить жену одну с каторжником.

— Ты платишь Бону за то, чтобы он верил любому твоему слову, — парировала она.

— Ты несправедлива ко мне, Фэнси. Я лишь забочусь о твоем благополучии. — Он придвинулся ближе и взял ее руки в свои. — Ты вдова моего брата.

— Ты никогда не заботился о Джоне, — с горечью возразила она, заставляя себя не отдергивать руки. — Ты сделал его жизнь несчастной. Он бы никогда не доверился тебе.

— Но он это сделал. — Его улыбка была, как всегда, отвратительна. — Я знаю, почему Джон женился на тебе. Он считал, что тебе нужна помощь. Почему же ты не можешь поверить, что я хочу сделать то же самое, когда ты так нуждаешься в поддержке?

— Возможно, потому, что ты не стал помогать ему, когда он нуждался в этом. Вместо этого ты запугал соседей, чтобы Джон остался в полном одиночестве со своими проблемами. Если бы ты не сделал этого, сейчас он был бы жив.

Фэнси удивилась, увидев, как побледнел Роберт от ее резких слов. Он действительно выглядел расстроенным от ее практически прямых обвинений в смерти брата. Фэнси показалось, что в нем вдруг проснулась совесть.

После длинной паузы Роберт тихо заговорил:

— Джона встретили бы здесь с распростертыми объятиями. Он сделал свой выбор, отклонив мое гостеприимство, которое, как ты сказала, могло бы спасти его.

— Твое гостеприимство стоило бы ему земли.

— Эта земля не должна была достаться ему, — вскипел Роберт. — Я был старшим сыном, и по закону все имущество, включая землю и лошадей, должно было перейти мне.

— Твой отец рассудил иначе.

— Мой отец был не в своем уме. Заболев, он потерял способность рассуждать здраво. Нельзя построить империю, будучи мягкосердечным.

Фэнси смотрела на него, не веря своим ушам.

— Так вот почему ты крадешь, обманываешь, интригуешь, убиваешь! Вот почему ты отнимаешь землю у целых семей! Вот почему твои люди работают до смерти! Потому что ты думаешь, что строишь свою империю?

— Нашу империю, — поправил ее он. — И она будет нашей. Я хочу сыновей, и они будут принцами. Однажды ты поймешь и оценишь, что я делаю для них.

Комок застрял у нее в горле. Он говорил совершенно серьезно, будто искренне верил в свои слова и считал, что она сможет простить ему все злодеяния, если он заставит ее понять его мотивы.

Однако это он ничего не понимал и никогда не поймет. Ему не дано чувствовать то, что чувствовали другие. Еще страшнее было то, что он действительно верил, что заботится о семье брата и что эта семья — его семья, а земля Джона принадлежит ему по праву. Как и лошади, и дом. И жена.

Фэнси не могла больше выдержать этот фарс. Один вид Роберта вызывал у нее отвращение. Очередной взгляд в окно, брошенный украдкой, принес неимоверное облегчение: Фортуна вернулась. Теперь можно уезжать. Чем скорее, тем лучше.

Она резко поднялась.

— Мне надо возвращаться. Я беспокоюсь о детях.

— А как насчет заявления о свадьбе? — спросил Роберт, поднимаясь следом за ней. — Мы должны вместе пойти в церковь и назначить день.

— Я не могу ехать в Честертон, пока Ноэль не поправится.

— Даю тебе два дня. В четверг утром я приеду за тобой, и мы поедем в Честертон.

В Честертоне он обнаружит, что она уже замужем. К тому времени отец Уинфри, несомненно, успеет зарегистрировать брак.

Но тогда это уже не будет иметь значения. Йэн будет далеко, и она сможет открыто отвергнуть Роберта. Она будет бороться с ним в суде и выиграет.

Фэнси постаралась унять дрожь в руке, когда Роберт поднес ее к губам.

— Надеюсь, что Йэн Сазерленд будет жив и здоров к тому времени, когда ты приедешь за мной, — напомнила она.

— Обещаю, — ответил он. — Это будет мой свадебный подарок.

Она кивнула.

— Я пошлю своего человека, чтобы отвезти вас домой. Не хочу, чтобы с моей невестой что-нибудь случилось.

— Я многие годы сама управляю экипажем. Пока мы не поженимся, я буду продолжать это делать.

— Ладно. Но только пока мы не поженимся, — уступил он.

Дворецкий ждал, чтобы открыть перед ней дверь. Роберт придерживал ее за локоть, спускаясь с лестницы, и помог сесть в коляску.

— Увидимся в четверг, — сказал он, похлопав ее по руке.

— Я буду готова.

Она будет готова рассказать, что его будущая невеста уже замужем за его сбежавшим невольником.