Обрывистые берега - Иван Лазутин

Интересен в этом плане и другой случай, который можно считать типическим, коль мы заговорили о так называемой "святой лжи" в свете проблемы воспитания ребенка в семье правдой…" Слово "правдой" было подчеркнуто.

Дальше диссертант описывал другой случай родительской лжи, которая привела пятнадцатилетнюю дочь к тому, что, бросив школу, она стала "дитём улицы" и в шестнадцать лет забеременела. И тоже в свидетельстве о рождении у девушки в графе "отец" стоял прочерк.

Валерия всего трясло. Больше он читать не мог. О нем все уже было сказано. Они с матерью оба были утоплены в омуте зловонных помоев. "За что?.. За что он нас так?!. - бился в голове один и тот же вопрос. — Что плохого ему сделала мама? И на такое позорище!.. — Валерий вспомнил, что в одном из пунктов издательского договора в графе "тираж" стояла цифра "100000". — И эта хула должна быть публично обнародована тиражом в сто тысяч экземпляров? "

Вспомнился и текст телеграммы: "Подонок видел ломбардные квитанции могут быть неприятности".

Радость, с какой он как на крыльях вылетел из прокуратуры и несколько дней чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, была убита тем, что он узнал сегодня, прочитав подглавку диссертации Яновского и его телеграмму своей любовнице.

Первый раз Валерий почувствовал, что ему нечем дышать. Не находя себе места, не зная, что предпринять, чтобы все, что он только что прочитал, никто не узнал, он, как раненая птица, заметался по квартире. Вышел на балкон, подставил грудь ветру, закрыл глаза. Страшная мысль пронзила мозг Валерия: "Восьмой этаж… Всего три секунды падения — и все муки оборвутся разом". Но тут же перед глазами всплыло лицо матери и ее слова, сказанные перед тем, как он вчера покинул палату: "Сынок, я знаю, ты ни в чем не виноват. Я перед тобой виновата. Но ты уж прости меня. Я поправлюсь, если ты простишь меня…"

"Нет, я не допущу, чтобы я убил маму. Я должен помочь ей!.. Я должен защитить ее от этого подлеца!.. Без моего вмешательства он сведет ее в могилу".

Валерий открыл глаза. Внизу по дворику разноцветной цепочкой, держа друг друга за руки, шли детсадовские дети. Щебетание их голосов напоминало гомон воробьиной стаи при первой весенней капели. На крайней скамье дворового скверика сидел дядя Сеня, попыхивая своей трубкой. "Подонок, подонок… — пульсировало в голове Валерия оскорбление. — Нет, такое нельзя прощать".

То, что Валерий увидел в следующую минуту, опалило его мозг словно огнем. Из темно-вишневых "Жигулей", остановившихся в глубине двора, вышли двое: Яновский и девушка, с которой он столкнулся, когда она вышла из ванной. Ее золотистая копна волос и тонкая, стройная фигура бросились в глаза своей витринной красотой и плавным изяществом движений. "Это ей написана телеграмма, — мелькнуло в голове Валерия. — Оксана… Дочь научного руководителя". Девушка зачем-то открыла багажник и что-то искала в нем, а Яновский стоял рядом и что-то говорил ей, нервно жестикулируя. "Нет!.. Все не так просто, Альберт Валентинович!.. Легкий путь ты избрал в науку. А я помешаю тебе!.. А там посмотрим, чья возьмет!.." Валерий метнулся в кабинет, сгреб в одну груду главы диссертации, положил на верх стопы раздел, который он только что читал, и кинулся на балкон.

— Дядя Сеня! — крикнул он во весь голос дворнику. — Ты, кажется, собираешь макулатуру? — Валерий видел, что Яновский и его любовница, отделившись от машины, со свертками и сумками в руках шли по двору по направлению к их подъезду. — Собираешь или не собираешь? — Валерий знал, что дворник уже много лет собирал макулатуру и уже имел небольшую библиотеку переводных приключенческих романов, которые он копил в дар своей подрастающей внучке.

— А ты что, не знаешь?.. — пробасил снизу дворник. — Уже три года собираю.

Яновский поравнялся с дворником, а его любовница, несколько приотстав от него, свернула в глубину скверика и присела на скамью, затянутую кустами акации.

— Тогда получай!.. Здесь будет килограмма три, а то и больше!.. Буду выдавать по частям!.. — Отделив от стопы прищепленную большой скрепкой главу диссертации, Валерий громко, так, чтоб слышали все, кто находился во дворе, прочитал заголовок. — Начнем с шедевра, который планируется к изданию стотысячным тиражом! Название главы сенсационное: "Ложь во спасение" как одна из непоправимых ошибок в воспитании ребенка". Звучит грандиозно!.. Как "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!.." Лови, дядя Сеня!.. — Широкой отмашью руки Валерий изо всех сил швырнул на ветер стопку рукописи, и она, как белые голуби, рассыпавшись в первые же секунды, затрепыхалась, закружилась в воздухе, вызвав внизу звонкоголосый детский переполох. — Дети!.. Это вам на кораблики! У меня еще много этого добра! Ловите! — Из стопки диссертации Валерий отделил главу страниц в пятьдесят, сорвал с нее большую металлическую скрепку и, обращаясь вниз, истошно громко прокричал: — Глава третья! "Эстетическое воспитание ребенка в семье"! Ловите красоту!.. Красота воспитывает!.. Красота мимолетна!.. — Увидев, как Яновский, смешавшись с детьми, начал судорожно подбирать с мокрого асфальта листы своей диссертации, разнесенные ветром по всему двору, Валерии впал в исступление. Удовлетворение жажды мести насыщало его душу болезненным торжеством. Он внутренне ликовал. — А вот еще перл науки!.. — Валерий сорвал с очередной объемистой главы скрепку и развеял по ветру облако белых листов.

Сжав кулаки, Яновский потрясал ими в воздухе. Задрав голову вверх, он кричал, задыхаясь от бешенства:

— Я убью тебя, бандит!.. Остановись!.. Кузьмич, зови милицию!.. У тебя же есть свисток, зови милицию!.. Дети!.. Собирайте листы!.. Собирайте быстрее! Я куплю всем вам по мороженому! Кузьмич, собирай и ты! Дам на бутылку!..

С восьмого этажа Валерий не видел лица мечущегося по асфальту Яновского, собирающего разлетевшиеся по двору листы, но он прекрасно слышал его осатанелый крик.

— Кузьмич!.. Чего ты сидишь?! Зови милиционера!.. Ты же дворник!.. Ты видишь, что делает хулиган?!

— Ничего, я подмету… Мне не привыкать мести мусор, — покряхтывая и попыхивая трубкой, спокойно сказал дворник, продолжая преспокойно сидеть на скамье в скверике.

— Кузьмич, собирай же!.. Поставлю пару бутылок!..

— Когда дойдешь до ящика — тогда подумаю! — ухмыляясь и поглаживая усы, ответил дворник. Он спокойно наблюдал за балконом, на котором стоял Валерий с остатками рукописи диссертации.

Яновский сложил рупором ладони и крикнул в глубину скверика, заросшего густыми кустами акации:

— Оксана!.. Сюда!..

Оксана выскочила из скверика и принялась вместе с детьми и Яновским лихорадочно собирать листы диссертации с мокрого, только что политого дворником, асфальта.

Увидев, что листы принялась подбирать выскочившая из сквера любовница Яновского, Валерий истерично расхохотался.

— Мадам!.. И вы здесь?!. Я же сказал вам, чтоб у нашего дома и духа вашего не было!.. Спешите выкупить мамины драгоценности, а то вас ждет большая неприятность!.. — Сорвав скрепки с двух оставшихся в его руках глав, Валерий метнул их перед собой, и они, развеянные ветром, закружились белым листопадом над черным асфальтом двора, уже усеянного белыми листами, над которыми порхали дети, метались Яновский и Оксана. — Альберт Валентинович, подскажите, где у вас хранится рукописный оригинал вашей диссертации? Я его никак не найду! — кричал с балкона Валерий.

Упоминание рукописного оригинала прошило Яновского словно электрическим током.

— Оксана!.. Срочно!.. Звони в милицию! Дом семнадцать, квартира сорок восемь! Пусть немедленно пришлют наряд милиции с машиной!.. Совершается разбой!.. — Сказав это, Яновский с кипой грязных и мятых листов, прижатых к груди, кинулся к подъезду и скрылся в нем.

Валерий стоял посреди своей комнаты, когда, громыхнув входной дверью, в квартиру ворвался Яновский. Никогда еще Валерий не видел его лицо таким злым. Белки глаз налились кровью, рот был перекошен, кулаки сжаты. Слегка приседая в коленях и втянув голову в плечи, он медленно шел на Валерия, словно собираясь сказать ему что-то чрезвычайно важное, по строгому секрету.

— Ты что делаеш-шь, сволочь?!. - прошипел Яновский. — Ты знаешь, что ты натворил?!.

— Я не дам вам убить маму! — с дрожью в голосе проговорил Валерий и отступил на шаг. — То, что вы написали в главе "Ложь во спасение" — это гнусно!.. Никаких исповедальных диалогов в тюрьме я с вами не вел!.. Это — клевета!.. Это подло!..

Яновский в молодости занимался боксом. Однажды он даже хвалился Валерию, что в одном из розыгрышей первенства Одессы был призером в первом среднем весе среди юниоров. Был кандидатом в мастера спорта.

Валерий не ожидал страшной силы удара в челюсть, который свалил его с ног. Падая, он отмашью руки задел стоявшую на серванте хрустальную вазу, и она, упав на паркет, разлетелась на осколки. Опираясь руками о пол, Валерий пытался встать, но руки его не слушались, в глазах все плыло.