Обрывистые берега - Иван Лазутин

Первый раз за последние полгода они расстались, не поцеловавшись и не условившись о завтрашней встрече.

Сегодня в полосу тягостного настроения занозой впилась вчерашняя обида Эльвиры. Он знал, что ее желание остаться у него ночевать было продиктовано единственным — не оставлять его одного в таком подавленном состоянии. Но он не нашел тех правильных и нежных слов, которые нужно было бы сказать ей в эту минуту в ответ на ее внимание к нему и заботу о нем. А потом этот его взметнувшийся взгляд… Он уколол ее жалом укора, который Эльвира, как женщина, прочитала по-своему, не так, как хотел бы этого Валерий.

Два раза он звонил ей сегодня утром, но мать сказала, что Эльвира нездорова, что она с головной болью уснула только под утро, приняв снотворное. Голос матери был болезненно-печальный, в нем проскальзывали нотки тайной обиды.

Вдруг откуда-то с верхнего этажа послышалась песня Высоцкого. Хрипловатым, сдавленным голосом он пел о нелегком детстве московских ребятишек из многонаселенных коммунальных квартир, у которых отцы не вернулись с войны.

"Высоцкий… Высоцкий… Он как пожар в дремучей засушливой тайге: чем порывистей ветер, тем жарче и азартнее бежит пламя, тем огонь неукротимей…"

В эту минуту Валерию вдруг очень захотелось послушать последнюю магнитофонную запись Владимира Высоцкого. Перед туристической поездкой по местам боевой славы он записал его песню, прослушал ее всего два раза, она сразу же взволновала его предчувствием близившегося трагического конца популярного у молодежи артиста и поэта. Искал кассету везде: в ящиках своего стола, в секретере, на полках бельевого шкафа, на книжных полках — кассеты нигде не было. "Наверное, взял он. Он тоже любит Высоцкого". Валерий бегло осмотрел кабинет, книжные полки и, не найдя кассеты, выдвинул верхний ящик письменного стола Яновского. В глаза бросилась приколотая к большому фирменному конверту записка. На ней ученическим почерком красным фломастером было написано: "Альберту Валентиновичу".

Разворачивать записку Валерий не стал: посчитал это недостойным для порядочного человека, а в конверт пальцы как-то механически скользнули сами и извлекли из него издательский договор. Валерий пробежал глазами текст договора и снова положил его в концерт. "Восемь печатных листов… Интересно, что означает печатный лист? Не страница же это, не две?.. Не может же быть брошюра из восьми или двадцати страниц…"

Вместе с договором в конверте лежали три ломбардные квитанции, которые Валерий уже видел, и черновик заполненного бланка телеграммы, адресованной некой Оксане. Текст телеграммы Валерия словно обжег: "Срочно придумай как выкупить ломбардные безделушки. Подонок видел квитанции могут быть неприятности. Целую твой Альберт".

К лицу Валерия горячей волной прихлынула кровь. Такое ощущение он уже испытал однажды, когда в камере изолятора рецидивист плюнул ему в лицо за то, что он не так ответил на его вопрос. Руки его дрожали. "Порвать?.. Сжечь все это? — мелькнула мстительная мысль, но рассудок сработал правильно. — Нет, это очень легко. Бумагу эту можно восстановить… Я причиню ему боль по-другому!.. Не прощу!.."

Прикалывая записку к конверту в том месте, где она была приколота, он обратил внимание на почерк, который ему показался очень знакомым. "Постой, постой… Чей же это почерк?.. — И вдруг его словно озарило: — Да это же почерк Эльвиры".

Забыв о том, что читать чужие письма неприлично, Валерий развернул записку и прочитал ее. Вначале ничего не понял и, только перечитав вновь, догадался, что Эльвира в день его выхода из тюрьмы, пока он ходил в магазин, успела прочитать одну из подглавок диссертации отчима. Но где она, эта подглавка, в которой он позорит и оскорбляет мать и его, Валерия?

Эту подглавку долго искать не пришлось. Подчеркнутые в записке Эльвиры два слова "Святая ложь" сразу же бросились в глаза в одной из разложенных на столе главок диссертации. Валерий на всякий случай закрыл коридорную дверь на цепочку, прошел в свою комнату и принялся читать подглавку диссертации отчима.

Уже с первых строк текста Валерий понял, чем была так обеспокоена и встревожена Эльвира, когда он вернулся из магазина с покупками.

"…Когда ребенок подрастает и начинает все острее и острее чувствовать, что кроме материнской ласки природа даровала ему еще и право опоры на твердое плечо отца, то огонь "святой лжи", бездумно зажженный матерью, начинает жечь все сильнее и сильнее. Кульминация драматизма этой "святой лжи" наступает, когда подростку (юноше или девушке) исполняется шестнадцать лет. Для получения паспорта (знаменательный порог в человеческой судьбе: вчерашний подросток начинает гордо носить имя — гражданин СССР) в паспортный стол отделения милиции нужно сдать свидетельство о рождении, а в этом документе в графе "отец" (этого документа завтрашний гражданин еще ни разу не видел, мать его хранит под семью замками, как гремучую ядовитую змею) стоит небрежный прочерк черными чернилами. Отца нет. А ведь отец-то был! Не из ребра же Адама выточен завтрашний гражданин СССР…"

Строчки текста прыгали и сливались в темные полоски о залитых слезами глазах Валерия. Страницы текста дрожали в его руках. Он читал дальше. Читал… "Про меня… Про маму… Все тут про нас… Да за что же ты так нас?!"

Пошла уже четвертая страница подглавки, и в каждой строке Валерий видел себя и мать.

"…В продолжительной, глубоко искренней беседе этот несчастный юноша (назовем его Сергеем Н-овым), содержащийся под стражей в одной из тюрем Москвы, поведал мне свою горькую биографию. Он рассказал мне о том, что, когда ему было года три или четыре, мать впервые открыла сыну тайну его рождения. В слезах она рассказала сыну о том, что его отец был известный в стране летчик-испытатель боевых самолетов и что во время испытания одной из марок новейших истребителей он не вышел из пике и разбился вместе с самолетом. Останки летчика-героя были захоронены на городском кладбище Воронежа. Мать была достаточно предусмотрительна и, учитывая, что ее ложь может быть раскрыта, когда сын вырастет, в отцы нашла ему своего однофамильца, когда была в служебной командировке в Воронеже и на местном городском кладбище случайно набрела на могилу покойного однофамильца. Ее расчет был верен. Сын поверил в эту легенду. А когда ему исполнилось одиннадцать лет, он одни, тайком, на товарняке доехал до Воронежа и нашел могилу отца. Все совпадало с рассказом матери: летчик-испытатель, год и месяц гибели… Когда юноша рассказывал мне о том, какую радость он испытал, когда нашел могилу отца, то на глазах его выступили слезы. С этого момента мальчишка уверовал, что он не дитя "свободной любви" (в Сибири их оскорбительно кличут "суразом"), а сын летчика-героя. Не было ни одних летних каникул, чтобы мальчишка не навещал могилу отца. Сажал на ней цветы, красил металлическую ограду, а для себя твердо решил: как вырастет, так поступит в авиационное училище и станет военным летчиком. Но все это рухнуло, когда в одно из посещений воронежского кладбища Сергей Н-ов, которому уже исполнилось шестнадцать лет, у памятника "отца" встретил настоящих, родных детей и вдову погибшего летчика. Материнская легенда лопнула как радужный мыльный пузырь. На мой вопрос: "Как ты после этого относишься к своей матери?" — он ответил: "Я ненавижу свою мать! Этого я ей никогда не прощу! Это она сделала меня таким, какой я есть сейчас". Я не стал расспрашивать юношу о совершенном им преступлении, так как перед беседой с ним я подробно познакомился с уголовным делом, в котором он проходил как соучастник ограбления квартиры.

В беседе со следователем мной было выяснено, что за совершенное преступление Сергей Н-ов получит большой срок лишения свободы, так как ограбление квартиры было связано с нанесением телесного повреждения жертве преступления.

Позже я косвенно познакомился с личной биографией матери юноши. По свидетельству людей, знающих ее жизнь в последние двадцать лет, это была девица нетвердого поведения, друзей и партнеров меняла чуть ли не каждый курортный сезон. Позже она одумалась, не раз кляла себя за свое легкомыслие, но ничего уже поправить было нельзя.

Таких случаев "святой лжи", которой матери заметают грехи своей молодости, нами, при работе над диссертацией, тесно контактируя с инспекцией по делам несовершеннолетних, проанализировано множество. И все они, как правило, имеют свои печальные драматические последствия. Некоторые обманутые дети ныряют в омут алкоголя и бросают школу, другие, обозленные на мир, заражаются жаждой отмщения неведомо кому и становятся кандидатами в завтрашние несовершеннолетние преступники, статистика коих, к сожалению, еще вызывает тревогу в системе наших воспитательных, учебных и правовых учреждений.

Интересен в этом плане и другой случай, который можно считать типическим, коль мы заговорили о так называемой "святой лжи" в свете проблемы воспитания ребенка в семье правдой…" Слово "правдой" было подчеркнуто.