Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский

Недовольны остались и многие японцы. Они понесли огромные затраты, но в результате всего лишь сохранили за собой права на Корею и получили права на вылов рыбы и увеличение поставок из Маньчжурии и с Дальнего Востока. В Токио произошли серьёзные уличные беспорядки, которые пришлось усмирять силами не только полиции, но и войск.

Зато Семецкий итогами войны был вполне доволен. Он не просто получил за эту войну пару орденов и медаль, но и вырос в звании до штабс-капитана. Кроме того, он поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, где и проучился пару лет. Да и потом ухитрился попасть на дополнительные курсы[94], так что мне пришлось долгонько без него обходиться.

Наместник Алексеев тоже в целом был доволен. Хоть целей войны, которые ставили перед собой он и другие «безобразовцы», достичь не удалось, но он сохранил за собой пост Наместника Дальнего Востока. И хотя некоторое время спустя покинул его, но ушёл на повышение, в Госсовет.[95]

Недостаточную же успешность войны на суше переложили на Куропаткина. Этого я понять не мог! Казалось бы, мужик воевал ровно в соответствии с заранее озвученными планами. И добился поставленной цели! Японцы вымотались и были вынуждены согласиться на невыгодные для себя условия мира! Бери его опыт да изучай! Но нет, на него «повесили всех собак»!

Больше же всех был доволен Сандро. Признание его заслуг выразилось в присвоении ему звания вице-адмирала[96] и назначении его Шефом Легких Сил Флота, то есть тех самых «тэкашек», подлодок и морской авиации. Да, в морскую авиацию тут включили и самолеты, и дирижабли!

Кроме того, было создано Беломорское Наместничество, в которое вошли Кемская губерния, Архангельская губерния и свежесозданная Усть-Сысольская губерния. При этом помимо ранее переданного Повенецкого уезда к Кемской губернии добавили ещё и Петрозаводский уезд. Наместником, само собой, поставили Сандро, так что он теперь сравнялся в позиции с Воронцовым-Дашковым.

Мои «благодетели» пытались, чтобы и меня не миновал «золотой дождь», ходатайствовали о производстве в графы, но… То ли ходатайствовали недостаточно сильно, то ли ещё что, однако с наградами меня обломали. Говорят, Император пробурчал что-то вроде: «Ему и деньгами хорошо достанется! Недаром за него даже японцы просили! Не говоря уж про американцев с британцами!»

А вот с Макаровым вышло сложно! Поскольку в этом варианте истории не вышло позорного и почти полного разгрома ни Первой, ни второй Тихоокеанских эскадр, генерал-адмирал Алексей Александрович в отставку подавать и не думал! Больше того, он обвинил самого Макарова в «неумении командовать большими кораблями». Дескать, в эскадренных боях счёт в пользу японцев, а командовать малыми кораблями, которые и перетянули суммарный счёт «в нашу пользу» — не адмиральское дело!

В итоге сам Макаров фактически стал командовать теми самыми Лёгкими Силами Флота и развивать их, а наши «флотские» разбились на три группировки. В первой были «генерал-адмиральские», всячески умалявшие заслуги и Макарова и «Лёгких Сил Флота».

Во второй группе была «адмиральская оппозиция», которую возглавил «незаслуженно обделенный воинской славой» Рожественский. Эти не отрицали заслуг «тэкашек» и минного заградителя «Амур» (хоть он никого и не потопил, но хорошо прикрыл сам Порт-Артур). Однако они выражали серьёзные сомнения в умелости командования Макаровым большими кораблями. Ну а в третьей группе были «макаровские». Среди последних, кстати, были почти все герои этой войны.

Кстати, неожиданным для меня следствием этой безобразной свары стало резкое торможение программы строительства Флота. И вообще его развития. Потом уже, разобравшись, понял, что раз каждая из групп проталкивала свою оценку эффективности тех или иных действий, то иначе и быть не могло!

И Николай II был прав, когда послал спорщиков «в закат»! Дескать, вот когда столкуетесь, тогда и приходите!..'

Но больше всех был недоволен я сам.

— Родная, я так больше не могу! Нас опять даже не спросили! Витте и Сандро подписались увеличить поставки, но выполнять-то опять нам. Нам с тобой!

— Ничего, родной! Сдюжим! Ты же понимаешь, что это не нам надо, это нужно России!

И возразить мне, вот ведь чёрт, было нечего. Да, таков уж род Ухтомских. И я знал, кого беру в жёны. Раз уж взял себе жену из этого рода, то — изволь соответствовать! Тем более, что в этот раз, я точно знал, что история изменена и существенно. По факту условия мира совершенно не ущемляли Россию! И возможности для развития Дальнего Востока были не просто сохранены, они даже и усилены. В общем, Россия получила существенно больше, чем имела, хотя и существенно меньше, чем хотела. И я не мог понять, почему общественность считает этот мир позорным! Да и Витте с поста не сняли, Столыпиным не заменили. Так что я окончательно убедился, что история пошла по другим рельсам[97]…

— С наступающим Рождеством вас! — поприветствовал Бермана портье на входе.

— Спасибо, и вас также! — с улыбкой ответил Ян Карлович и одарил того новеньким двугривенным из никелевого сплава.

Дикари! Русские дикари! Даже календарь у них не как у всех цивилизованных людей. Впрочем, он ещё с юности научился не показывать, как он на самом деле относится к этим угнетателям Польши, так что любезный ответ и подарок выдавал совершенно автоматически. Впрочем, сейчас его куда больше тревожил предстоящий разговор с Толстым, видным деятелем из партии эсеров[98].

Нет, он с удовольствием уклонился бы от этого разговора, тем более, что Толстый мог быть на него в претензии. Предыдущий заказ Берман делал как раз Толстому, и он обернулся для группы боевиков-эсеров арестом. Но руководство было уверено, что вскоре в России будут серьёзные революционные волнения, и поручило Яну Карловичу, имеющему выход в самые верха партии эсеров, провести переговоры о финансировании их благородной борьбы.

Увы, но заочно такие дела не решаются,