Изгиб грани - Олег Артюхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Акти! Нас обстреляли! К манёвру! – завопил Сагни.
Акти мотнул головой. Шем взвился свечой вверх и совершил немыслимый кульбит, от которого у меня слегка потемнело в глазах, а желудок прыгнул к горлу. Я едва удержался двумя руками за кресло, пару раз взбрыкнув в воздухе ногами и сильно приложившись бедром о выступ ложемента. Лихур припал к экрану наведения, и, когда полёт выровнялся, влепил залп по назойливой «зенитке». На земле вспухли две вспышки, и обстрел прекратился. Я встревожено посмотрел на Лихура, а он осклабился, гордо выпятив челюсть, но потом не выдержал и засмеялся:
– Да, промазал я. Специально рядом попал. Но всё равно очухаются нескоро.
Шем начал быстро удаляться от плато, и тут мне пришла в голову идея, и я крикнул Акти:
– Гони на запад!
– Зачем? Там же только база «Нижнего Мира».
– На запад! И повыше!
Шем накренился, заложил вираж и с набором высоты устремился на запад. И пока Акти менял курс, я изложил спутникам суть своего плана. Исходя из траектории движения, Энки подумает, что мы рвёмся к арсеналам «Нижнего Мира» или к базам мятежников и будет искать нас там, а мы, выйдя из зоны контроля, низом ускользнём на восток.
Примерно через полчаса Акти снизился до минимума, развернулся и по большой дуге взял курс на восход солнца. По моему предложению мы летели в Тильмун к Госпоже Нин по прозвищу Нинхурсаг («госпожа лесистой горы»). Её база и резиденция находились на южной окраине острова, где безраздельно властвовала эта богиня, младшая сестра и бывшая любовница Энки, любившая его и отравившая его, мать его детей, его друг и его враг. Именно она и была нам нужна…
Глава 17
Шем летел на восток навстречу солнцу и судьбе. Под нами простиралась тёмная предутренняя земля, но горизонт уже охватило розовое пламя, в центре которого рождался край светила.
С учётом большой загогулины, которую мы сделали, сбивая с толку преследователей, наш полёт длился около полутора часов. Под нами проплывали бескрайние джунгли излучины Конго, десятки рек, край саванны, нагорье, через которые мы тащились целый месяц, изнывая от духоты и усталости.
Юный рассвет наполнил мир светом, отразившись в зеркале озера Виктория. Акти сбросил энергию с турбин, и мы на мягких лапах подкрались к южной оконечности острова. Шем чуть ли не ползком пересёк линию берега и Акти ювелирно приземлил его на ровной каменистой площадке, которую глазастый Лихур, разглядел посреди невысокого верхнего леса. Шем плотно встал на опоры, и низкий вздох остановившихся ускорителей оповестил, что мы прибыли на место. Вокруг лежала пустынная местность без явных признаков чьего-либо присутствия.
Когда все механизмы остановились, мы уселись в кружок, чтобы прикинуть ситуацию к носу. Акти поскрёб отросшую щетину и сказал, что перед самым приземлением в темноте крутого обрыва в утренней дымке вроде бы ему померещились какие-то конструкции. Лихур тоже что-то заметил, но уверенно подтвердить не мог. Сагни уловил слабые радиосигналы, но они могли прийти и с севера острова из базы Энки. Никто не сомневался лишь в том, что мы находимся на южной оконечности острова, и дворец Нин находился где-то неподалёку.
Как известно, Госпожа Нин младшая и любимая дочь императора Ану, хотя и считалась официальной женой Энлиля и имела с Энки особые отношения, в последнее время находилась с ними обоими в непримиримом противостоянии. А потому именно она могла бы стать нашим надёжным покровителем. К тому же Нин считалась выдающимся медиком и биологом, а, значит, именно она вместо Энки могла осуществить проект по созданию перволюдей. В данный момент я считал эту задачу наиважнейшей, поскольку в условиях нарастающего политического кризиса до уничтожительной войны кланов было рукой подать. И, как только Энки и Энлиль схлестнутся в смертельном противостоянии, созидание надолго уступит место разрушению, и тогда о возникновении человечества можно будет забыть навсегда. Не начавшись, история людей тут же и закончится.
Но для начала нужно было хотя бы отыскать здешнюю базу. На этот счёт советы моих спутников свелись к необходимости разведки и последующему проникновению во дворец. Мне этот грубый план непрошеного вторжения категорически не нравился. Я живо представил себе реакцию хозяйки, в дом которой вломились четыре неизвестных охламона. В лучшем случае нас поколотят и выгонят взашей. Нужно действовать тоньше и оригинальнее, чтобы привлечь внимание хозяйки.
Проще всего сказать: привлечь внимание, но, как известно, встречают гостей по одёжке, а выпроваживают из-за отсутствия у них ума. Мне очень не хотелось, чтобы нас выпроводили и отсюда. Я допускал, что служба контроля пространства нас засекла, и хозяйке уже доложили о появлении в её владениях посторонних. В таком случае рано или поздно она объявится. И если не подходит вариант «мы к ней», то я согласен на альтернативу «она к нам».
Я не большой знаток женской психологии, но знаю, что не многие из них устоят перед тремя вещами: каким-либо необычным зрелищем, подглядыванием за чужой жизнью, и возможностью показать себя в лучшем виде. Я решил попробовать объединить всё это в одном флаконе, при этом понимая, что ничего глупее придумать невозможно.
Примерно через час мы вчетвером вышли на площадку, чтобы сыграть первую на этом острове игру в футбол. Двое на двое. Мы нацепили красные и чёрные набедренные и головные повязки, которые сделали из найденных в шеме плащей, принадлежащих пилотам. Первую пару «чёрных»: Акти и Сагни я разрисовал древесным углём поперечными полосками, а вторая пара «красных»: я и Лихур имела пятнистый окрас кружочками. Перед началом я вышел вперёд, и едва сдерживаясь от хохота, с чувством спел по-русски «Широка страна моя родная». Затем мы поставили ворота из больших камней и начали азартно гонять скрученный из тряпок самодельный мяч.
Незаметно мы увлеклись, и мелодичный сигнал явления Повелителя прозвучал, как гром среди ясного неба. Мы замерли, увидев небольшую процессию из трёх местных женщин (для удобства я буду так называть тиаматианок), в сопровождении семёрки стражей, одетых в одежду и доспехи разных оттенков зелёного цвета.
Так я впервые увидел Госпожу Нин. Мы вчетвером стояли посреди площадки, потные и разрисованные, как дикари, а к нам приближалась Богиня. Опираясь на обрывочные сведения, я представлял Нин матроной бальзаковского
