Люк Скайуокер и тени Миндора - Мэтью Стовер

в других частях базы. И им неоткуда было узнать, что атмосферу в Зале отсеивания сохраняла большая группа плавильщиков, которые не только наглухо запечатали пещеру, но и воздействовали на плавмассив, чтобы ослабить толчки. Но все хорошо видели, как другая часть свода пещеры выпячивается, надувается, а затем обрушивается вниз огромной каплей черной блестящей слизи.

Одна из самых крупных капель стала полностью жидкой и растеклась, явив взорам кореллианский легкий грузовик.

В то же мгновение, когда «Сокол» приземлился на пол пещеры, заплатка с внешнего люка отвалилась, обнажив отверстие в том месте, где должен был находиться нижний трап. Грузовой лифт с грохотом опустился, и через оба открывшихся проема вниз хлынули беженцы – как миндорцы во главе с человеком Триппом, так и республиканцы, ведомые лейтенантом Тубрими из народа мон-каламари.

Через несколько секунд в трюмах «Сокола» не осталось никого живого.

В рубке Люк положил руку на плечо Хана:

– Ты точно не против этого? Здесь важно твое веское слово.

– Мне это не нравится, – признал кореллианин.

– Понимаю. Но иначе не получится, – развел руками Скайуокер и включил связь: – Маршал авиации, вам и вашим людям приказываю немедленно грузиться на корабль. Одна минута до взлета.

– Будет сделано, мой император! – тут же пришел ответ.

Хан скорчил гримасу:

– Когда-нибудь ты мне объяснишь, что это за бред про императора Скайуокера, ладно?

– Нет, – ответил Люк. – Нет, не думаю.

* * *

В абсолютной черноте Мрачного яйца у Кронала оставалась только одна проблема.

Мрачное яйцо, как он прозвал его при сотворении, было импровизированным коконом из плавмассива в пещере Мрачного престола. Оно парило в воздухе в том месте, где когда-то находился Мрачный престол, поддерживаемое репульсорами, которые ранее удерживали трон. Лавопада позади уже не было, как и озера раскаленной лавы внизу; все, что оставалось на Мрачной базе от вулканической активности, после взлета с планеты пролилось из нижней части вулкана огненным дождем. Мрачное яйцо тихо покачивалось в воздухе, когда его достигали ударные волны, вызванные разрушением базы.

Этот распад для Кронала не представлял никакой головной боли – он и проблемой-то не был вовсе. Колдун Ранда рассчитывал, что так и произойдет. Если бы войска Республики не догадались запустить гравибомбы обратно в Мрачную базу, ему пришлось бы самому ее взорвать.

В битве при Миндоре должен был уцелеть только он один.

Не беспокоило его и то, что вся его подготовка к новой жизни зиждилась на изучении Люка Скайуокера, а не его сестры; из работы с Палпатином Кронал вынес один полезный урок – важность гибкого планирования. В теле Леи он просто притворится, что испытывает амнезию после черепно-мозговой травмы, и это полностью объяснит любые ошибки и промахи, которые он допустит, встретив старых знакомых принцессы. А затем он тайно наймет одного из бесчисленных писак, которые строчат сценарии для голотриллеров, и тот сочинит что-нибудь подходящее. Сам он, пожалуй, выступит продюсером этой картины. У него даже наклюнулось несколько названий – например, «Принцесса Лея и западня во мраке». Или, может быть, «Принцесса Лея и черные дыры Миндора».

Не волновался он и о том, как ему выбраться из собственной ловушки, после того как он полностью перенесет свое сознание. Недалеко от Зала избрания он спрятал в плавмассиве транспортное средство, на котором собирался сбежать под личиной Люка. Пусть корабль и выглядел довольно обыкновенным – как челнок Т-4а класса «Лямбда», его корпус содержал столько дополнительных слоев брони, что места для грузов не осталось от слова совсем. Кабина тоже была только видимостью; пилот и самое большее два-три пассажира могли поместиться в крохотной капсуле, укрытой дополнительной противорадиационной защитой, которая находилась там, где в обычном челноке располагался бы пассажирский салон.

Все было распланировано как по нотам. Он предвосхитил все трудности и учел все непредвиденные обстоятельства. Кроме одного.

Проклятая девчонка просто отказалась сдаться.

Вживление кристаллов прошло без сучка без задоринки; благодаря грубой силе Вэстора Кронал смог распространить теневую сеть кристаллических нервов по ее телу со скоростью образования изморози на переохлажденной транспаристали. Времени оставалось немного, а под рукой не оказалось танатизина-2, так что он действовал без наркотизации. В конце концов, это была просто девчонка, в силу генетической случайности имевшая чрезвычайно мощную связь с небольшим фрагментом Тьмы, которую джедаи невежественно называли Силой. Он должен был справиться с ней, просто ошеломив ее грубой силой.

Он отнял у нее зрение, забрал слух, уничтожил обоняние, вкус и осязание. Он лишил ее кинестетического чувства, и она больше не ощущала своего тела. Он прекратил работу определенных нейромедиаторов в ее мозгу, и она даже не могла вспомнить, как это – быть живой.

Она не боролась с ним. Она не знала как. А он не позволил бы ей вспомнить, что это такое – бороться.

Но она не покорялась.

У сестры было то, чего не было у брата: какая-то внутренняя бунтарская искра, которая не позволяла ей сдаться на милость Тьмы. Кронал не понимал, откуда взялась эта искра; должно быть, это примитивная девическая эмоциональная привязанность. Но чем бы оно ни было, это следовало извести под корень; она должна заснуть навеки. Проблема состояла в том, как это сделать, не убивая ее. Теневые нервы из плавмассива будут нести только его сознание; ее мозг должен будет полноценно функционировать, чтобы поддерживать автономные функции нервной системы. Кронал пошел на все эти хлопоты не для того, чтобы обменять свое гниющее тело на уже мертвое.

Процесс слишком затянулся. Когда он занимался мальчишкой-джедаем, тот готов был поддаться довольно скоро, но, разумеется, с ним пришлось больше потрудиться. Он нес в себе внутреннюю тьму, которая, без сомнения, удивила бы его сестру, проживи она достаточно, чтобы об этом узнать. Если бы Скайуокер не повредил управляющие кристаллы Макабра, ничего бы этого не понадобилось вовсе. Но дела обстояли так, что Кронал мог только еще глубже погружаться во Тьму, чтобы по капле подтачивать ее волю, как поступает клептианская каменная выдра, вгрызающаяся в раковину базальтового моллюска.

Но едва Кронал наконец преодолел ее сопротивление, он обнаружил, что ее ум вовсе не робок и беспокоен, а тверд, словно драгоценный камень, и сияет белым ослепительным светом, который отнюдь не был воображаемым. Этот свет точно лезвием ткнул его в глаз и заставил отступить.

Он взял этот камень в руку, сотворенную из Тьмы, и ударил по нему молотом, также сотворенным из Тьмы… И воображаемый молот разлетелся в воображаемой руке. Тогда Кронал набросился на этот самоцвет хищной птицей и поместил в могучий зоб, способный растирать в порошок алмазы, но