FLY - Александр Шуваев

Когда самолет отыскал в океане серовато-белый, с бежевым "Валуур" и по всем правилам опустился на его палубу, Дубтах с облегчением вздохнул: хозяева, какими бы святыми они ни были, авиацию на палубе принимали вполне профессионально. Невысокий смуглый человек в белой одежде находился среди немногочисленной группы встречающих - и впереди них. Когда он с заранее готовой улыбкой протянул руку бодро выпрыгнувшему из кабины пилоту и глянул в его лицо, улыбка эта вдруг застыла:

- Юноша, вас посылали чрезвычайно легкомысленные и неосторожные люди. Ради бога, идемте скорее, посмотрим, что тут можно сделать…

- Дану - праматерь… Что случилось- то?

- Да вы только гляньте на свое лицо!

- А что такого, вроде бы лицо как… Тьфу! Их извиняет только то, что есть еще больший идиот… Потому что это, в конце концов, МОЯ шкура! И что же нам делать, э-э-э… Посвященный?

- Кажется, - у нас был какой- то подходящий краситель. В предвидении именно таких случаев мы запаслись чем- то таким… Идемте скорее, потому что наш друг - человек точный, погода стоит… великолепная, и прибыть он должен не более, чем через три с половиной часа.

Впрочем, уже через два часа физиономия Дубтаха своим великолепным красноватым колером ничем не выделялась среди дубленых лиц старожилов, и сам он с большим удовольствием затерялся среди разного напалубного люда, с вялым интересом наблюдавшего за прибытием несколько ободранной парусно-моторной шхуны, - обычнейшей в здешних водах посудины, равно любимой и рыбаками и пиратами.

На борт "Валуура" на этот раз поднялось всего два человека: вид первого из них доставил Дубтаху огромное удовольствие, поскольку на все сто совпадал с его почти подсознательным, еще детскими книгами навеянным представлением о том, как должен выглядеть настоящий пират. Это был высоченный, атлетического сложения мужчина с многодневной неряшливой щетиной на почти черном от загара лице и обманчиво- вялыми движениями. На голове - неопрятная повязка из какого-то лыка, выцветшие шаровары, заправленные в раздолбанные ботинки с высокой шнуровкой, короткий полосатый халат на голое тело. Натурально - портупея с кобурой и ножнами, из которых торчала зловеще- изогнутая рукоятка ножа. Увидав страшный, кривой шрам, стягивающий книзу угол левого глаза, Дубтах помимо удовольствия испытал еще и некоторое облегчение: по крайней мере хоть что-то определилось… Затем, заглянув в глаза высокорослому, он все-таки усомнился, не мог не усомнится, встретив взгляд не то чтобы свирепый, а неимоверно мрачный и злобно-настороженный, полный чего-то существенно более поганого, нежели какое-то там примитивное зверство. Чего там греха таить, во времена непутевого детства, проведенного отчасти на улицах не больно благополучного пригорода, он нагляделся на местную шпану с морщинистыми, старообразными с самого раннего детства, жестокими мордами, на людей с колыбели обреченных тюрьме, на полные темной беспощадности глаза их, - этот взгляд был и еще похуже. Второй был пониже, с непременным "люсингом" на ремне, он вертел головой, с явным удовольствием разглядывая многолюдство на чистейшей палубе и непрерывно улыбался дебильноватой улыбкой педагогически запущенного, тупенького ребенка. Высокий, не теряя времени на какие- либо церемонии, обратился прямиком к Посвященному, и голос его оказался неимоверно низким басом, таким же угрюмым, как и сам его обладатель:

- Привет, шаман… Слыхал я, что твоя лоханка направляется к Улулу, так что подбросишь нас к Капу-Риу, там небольшой крюк. А сейчас отведи нас куда- нибудь, где можно сделать бряк… Я рано встал и до смерти хочу спать. Ну че вылупился? Зенки слипаются, говорю…

Тут же, бесцеремонно отвернувшись, он свесился через борт и оглушительно заорал что-то на каком-то местном диалекте, безобразно изуродованном на потребу разношерстого люда, составлявшего "Хон Санджир Камрат", обращаясь к оставшимся на шхуне. Выслушал ответный вопль, и заревел еще громче. Минуты через три подобного общения он удовлетворенно кивнул, а шхуна, стуча мотором и оставляя облачка вонючего голубого дымка, развернулась и отправилась прочь. Вновь обернувшись к встречающим, он обвел их взглядом прищуренных глаз и безошибочно нашел ясные глаза Дубтаха. Трудно сказать, сделал ли он это движение в сторону сотоварища красиво поднятой бровью или просто глазами, но только Дубтах понял. В переводе на общегуманистический это обозначало, - убрать. Причем, - насколько он понимал в неотъемлемых правах личности, - убрать как можно скорее. Правду говоря, подобного он не ожидал, но реакция выручила, как выручала и всегда, так что к составлению экспресс- плана пилот приступил тут же. По пути к месту отдохновения низкорослому обладателю "люсинга" вдруг сделалось нехорошо, он обмяк и повалился, гремя автоматом о пол, в связи с чем и был доставлен в медицинский изолятор, на попечение озверевшего от безделья эскулапа из числа Стоящих На Пути. Прирезать болезного, - чтоб не мучился, - на чем категорически настаивал человек со шрамом, Посвященный так же решительно не позволил:

- Насла, благословенный брат мой, - я сам займусь этим беднягой. И доктор поможет, так что я ни в коем случае не жду с его стороны никаких осложнений… Если хочешь, я и тобой займусь прямо сейчас.

Человек со шрамом отрицательно покачал головой:

- Не сейчас, Посвященный и спасибо тебе. Может быть, - позже, даже непременно, но пока - не время. Я много чего узнал о том деле, которое ты поручил мне, и знаю, что обязан довести его до конца. Может быть, - до страшного конца. Если придется - до сколь угодно страшного конца, и да простит меня Господь со всей его бандой лакействующих угодников и охреневших святителей, потому что по-другому, боюсь, ничего не выйдет. Так что потом, а пока мне лучше остаться тем, чем я был два этих года… Эй, а этот где? - Он обернулся, и увидел безмятежно улыбающегося Дубтаха. - Дай-ка я погляжу на тебя…

К этому моменту Дубтах, в общем, овладел собой и глядел в темно- янтарные глаза пирата, никак не выдавая внутренних содроганий натуры, ясно, улыбчиво, - в общем, как то и надлежит при выполнении приема "Отражение Зла".

- А ничего! - Между тем продолжала Персона, оглядев и сделав из уведенного выводы. - Хор-рошего мне пилотягу прислали! Расстарались, - вижу!

- А как узнали, ежели не секрет? Фотографию видели?

Посвященный тихонько отвернулся, чтобы скрыть улыбку, пират - откровенно заржал:

- Маска твоя, в серебристо-зеленых тонах, - просвечивает насквозь, как кисея. У тебя мало того, что нет практики, но еще и школа того… Архаичная и грубая. У того, кто тебя учил, может, чего и получилось бы, да и то…