Ниндзя. Первая полная энциклопедия - Алексей Горбылев

Этот отряд появился во второй половине XVII в. при даймё Цугару Гэмбане. Цугару Гэмбан слыл большим поклонником «темного искусства» ниндзя и сумел собрать блестящую команду лазутчиков, которую возглавил знаменитейший «невидимка» по имени Накагава Кохаято (первое имя этого человека было Сёгэнта, но в 1681 г. он поменял его на Кохаято). Некоторые источники описывают Кохаято как настоящего кудесника. Например, в одном предании о нем говорится: «Он мог превращаться в крысу или паука, мог трансформироваться в птиц и животных». В действительности же мы знаем лишь, что под началом у Кохаято состояло сначала 10, а затем 20 молодых самураев, упражнявшихся в приемах ниндзюцу день и ночь, а также, что к тому месту в южной части двора замка, где они тренировались, было запрещено приближаться под страхом смерти. Этот отряд ниндзя назывался хаямити-но моно — дословно «люди быстрой дороги», что отражает специфику его работы. Дело в том, что словом хаямити в средневековой Японии называли профессиональных гонцов-скороходов. По некоторым данным, подчиненные Накагавы Кохаято совершили десятки покушений на других даймё и держали в страхе всю округу.

Цугару Гэмбан чрезвычайно высоко ценил своего хаямити-но моно хирай гасира — так звучало официальное звание Накагавы — и назначил ему солидное жалованье в 200 коку.

Накагава Кохаято стал основателем школы Накагава-рю (Накагава Хаято-рю). Считается, что это была одна из самых сильных школ ниндзя за всю историю Японии. Техника Накагава-рю держалась в строжайшем секрете, и до сих пор о ней известно очень немногое, хотя некоторые приемы всё же можно восстановить по косвенным данным.

Например, одна из легенд подробно описывает испытание, которое прошел Накагава Кохаято при поступлении на службу к Гэмбану.

…Цугару Гэмбан давно искал отменного мастера ниндзюцу для подготовки своих лазутчиков, но никак не мог найти достойного претендента на должность наставника. Наконец, к нему тайно явился Накагава Кохаято. Он представился знатоком ниндзюцу Ига-рю, но имени не назвал. Гэмбан тщательно осмотрел его и стал расспрашивать о тонкостях шпионской работы. Сделав вид, что он согласен взять незнакомца на службу, он вдруг спросил:

— А сумеешь ли ты вытащить подушку из-под головы спящего, да так, чтобы тот ничего не заметил?

— Конечно, — уверенно отвечал ниндзя. — Я с детства натренирован в таких уловках.

— Ну что ж, — заявил Гэмбан, — тогда попробуй свое искусство на мне сегодня ночью!

Возможно, Гэмбан узнал в пришельце великого мастера Кохаято, о котором ходили слухи, что он в совершенстве владеет искусством незаметного проникновения в дома, похищения ценных документов и устранения знатных даймё. Цугару не сомневался в мастерстве ниндзя. К тому же ему очень польстило, что столь знаменитая персона желает наняться к нему на службу. Однако он и себя считал специалистом в шпионских уловках и не мог упустить возможности посостязаться в мастерстве с самим Кохаято.

В ту ночь Цугару Гэмбан был настороже, но прикинулся спящим и даже начал сладко посапывать, чтобы обмануть Кохаято. Прошло несколько часов, близилось утро, но всё было спокойно. На улице моросил дождь. Двери спальни князя были крепко заперты, снаружи стояла вооруженная охрана. Подушка по-прежнему находилась под головой Цугару. Неожиданно ему на лицо упала капля холодной воды. Цугару вздрогнул, приоткрыл глаза. Тут новая капля ударила его по щеке. Цугару посмотрел вверх и увидел, что на потолке расплывается мокрое пятно. Самурай с досадой подумал, что потолок прохудился, и немного приподнял голову, чтобы рассмотреть получше повреждение. Когда же он опустил голову назад, оказалось, что подушка уже исчезла! Цугару резко повернулся и увидел у своего изголовья усмехающегося Кохаято.

После этого случая Накагава Кохаято был допущен к обучению шпионов князя и создал особый центр по подготовке суперагентов. Его ученики продолжили его дело, и должность хаямити-но хирай-гасира благополучно просуществовала до периода Хоряку (1751.10–1764.6), когда была по какой-то причине упразднена тогдашним князем. Впрочем, через несколько лет она была восстановлена и, по некоторым сведениям, дожила до второй половины XIX в. Во всяком случае, еще в 1960-х гг. некий Оцу Икускэ утверждал, что является мастером школы ниндзюцу Накагава-рю.

Хитрости Ига-моно

Как уже говорилось, ниндзя из Ига разбрелись по всей Стране восходящего солнца. И где только их не было! Ведь уже начиная с конца XV в., группами по 30–50 человек они стали покидать родную провинцию и наниматься на службу к враждующим даймё. Мятеж в Ига годов Тэнсё, подобно взрыву, разметал их во все стороны. Именно в это время на службе у Маэды Тосииэ появился отряд в 50 ниндзя из Ига, которые несколько позже создали самостоятельную школу ниндзюцу Этидзэн-рю. Точно так же после того, как к князю Фукусиме Масанори прибились несколько десятков беглецов из Ига, возникла школа ниндзюцу Фукусима-рю. Этот список можно продолжать и дальше. Но думается, что приведенных примеров достаточно, чтобы понять, сколь много ниндзя из Ига состояло на секретной службе у различных феодалов.

Большинство ниндзя, происходивших из небольшой гористой провинции с маленьким населением, были так или иначе связаны друг с другом — являлись выходцами из одних и тех же деревень, служили у одних и тех же дзёнинов, доводились друг другу родственниками. Но когда по всей стране разгорелась тайная шпионская война, многие Ига-моно оказались по разные стороны баррикад и были вынуждены убивать друг друга темными ночами. Такая ситуация их совершенно не устраивала. И тогда руководители различных отрядов ниндзя из Ига собрались на совет, на котором была заключена «конвенция» о ненападении и взаимопомощи. Суть ее заключалась в том, что ниндзя договорились создать самостоятельную организацию, имеющую свою собственную цель — сохранение жизней родственников и земляков. В связи с этим было решено организовать в рамках единой шпионской сети, которая фактически охватила всю Японию, взаимообмен информацией и сделать это так, чтобы нанимателям об этом ничего не было известно. Как же реализовалось это на практике?

Военачальник

Предположим, что оммицу, состоявший на службе у сёгуната, получал приказание разведать положение дел в каком-нибудь далеком княжестве, например, в Токусиме на острове Сикоку. У своего начальника он прежде всего узнавал, состоит ли кто-нибудь из Ига-моно на службе в Токусиме. Если такой человек имелся, оммицу стремился заручиться поддержкой его родственников или попросту просил рекомендательное письмо. После этого он отправлялся на Сикоку, встречался с искомым ниндзя (из наставлений по ниндзюцу школы Ига-рю известно, что, отправляясь в другую провинцию, ниндзя брал с собой факел особого вида, он служил условным знаком, по которому его мог опознать сородич) и получал от него всю необходимую информацию без всякого риска быть схваченным контрразведкой местного князя. При этом он, как правило, делился со своим приятелем собственными знаниями о планах бакуфу в отношении княжества, тем самым поддерживая паритет между сторонами, которые теперь были прекрасно осведомлены о намерениях друг друга. Такая система позволяла не только обезопасить тайного агента, но и получить необходимую информацию в кратчайшие сроки. Это сильно поднимало ценность Ига-моно в глазах нанимателей, которые представления не имели о том, каким способом добывались разведданные. И поэтому власти стремились нанимать на должности тайных агентов именно выходцев из Ига. К тому же, как правило, все они были гэнинами, а следовательно, и платить им можно было меньше.

Не так обстояло дело с Кога-моно. Как уже говорилось, в большинстве своем они были выходцами из слоя госи и занимали положение тюнинов. Соответственно, чтобы задействовать тюнина, требовалось больше платить. Да и мобильность у них была гораздо меньше — если гэнина из Ига можно было послать хоть к черту на куличики, то с офицером дело обстояло сложнее.

Оока Этидзэн-но Ками и стражники Нэгоро

При Ёсимунэ (правил в 1716–1745 гг.) — восьмом сёгуне династии Токугава — основное место в системе оммицу стали занимать ниндзя из Нэгоро, оттеснив Ига-моно и Кога-моно на вторые роли. С одной стороны, это объяснялось тем, что они прибыли вместе с Ёсимунэ из его вотчинной провинции Кии, а с другой — тем разочарованием, которое у нового сёгуна вызвало качество подготовки наследников ниндзя из Ига и Кога.