Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 22. Возвращение. Вызов в Москву
– А в чём смысл этого рейда? – задал правильный вопрос Семёнов.
– Показать немцам, что мы тоже можем их бить, – ответил за меня Бичурин.
– Это, конечно тоже, показать себя, но не на первом месте. На первом – голод и дефицит всего. Не поняли? Минск, по сути, блокирован, там полмиллиона жителей, не считая тех, что живут в окрестных деревнях, да ещё триста тысяч бойцов и командиров моей армии. И мои манёвренные группы продолжают работать, перехватывая колонны военнопленных и освобождая лагеря. Пополнение идёт, и освобождённых после проверки ставят в строй.
– Их нужно кормить, – тихо заметил Семёнов.
– Да, их всех нужно кормить. Запасов сделано немало, но это максимум на месяц. Частично этот вопрос решают манёвренные группы: освобождение пленных – это их попутная задача, а главная – захват складов и вывоз продовольствия. Перехват колонн и обозов, даже поездов – уже обычное дело. Всё вывозится к Минску, где строительными батальонами срочно создаются разные подземные хранилища, включая овощные базы. Поэтому и у корпуса основная задача – добыча ресурсов. Первое – это продовольствие, второе – это топливо: бензин и солярка, а также авиационный бензин.
В моей армии пять автобатов, включая тот автобат, что числится за корпусом, это более пяти тысяч автомобилей. Три с половиной тысячи из них идут с нами. Представляете длину тылов? На этих машинах пустые бочки, куда и сливается добытое топливо, захваченное на разных станциях или в городах. Мы в рейд, как викинги, за добычей идём. Зачем пробиваться к своим и требовать необходимое у наших интендантов, когда здесь добыча имеется? Двойной плюс: и немцев бьём, и трофеи берём. Именно поэтому, по сути, главные в нашем походе снабженцы: они решают, куда идти и что брать. Рук им здорово не хватает, поэтому когда ваш лагерь освободили, первыми искали интендантов и снабженцев и первыми их проверяли, сразу ставя в строй и нарезая им круг задач.
Ну а что касается вас, поставлю в резерв. Если где потребуется командир в связи с тем, что прежний выбыл, погиб или ранен, вас задействуют. О, ещё. Я на вас представления написал, за расстрел одной колонны, уничтожение другой и атаку третьей. На Красные Звёзды. Когда вернёмся в Минск, отправлю запрос в наградной отдел.
В Люблин штаб корпуса вошёл уже с наступлением темноты. К тому моменту передовые части корпуса уже закончили бои, и сейчас шла планомерная зачистка: район за районом, дом за домом. Особенно охотно занимался этим еврейский полк. Знаете, как боевое подразделение они так себе, опыта мало, но при выполнении полицейских функций или при зачистке вполне неплохи. Стал ощущать себя немцем: они также создавали национальные батальоны и позволяли им творить разное. Евреям не позволяли, там контролирующие органы работали.
Ещё на подходе наша авиация перебралась на аэродром Люблина и начала работать, а целей тут – ух. Тем более на станции обнаружили запасы авиабомб и немалые запасы топлива в подземных хранилищах. Поставили на охрану десантников, а то были попытки их уничтожить. Бои шли всю ночь, а транспортные самолёты летали не переставая, успевая за ночь сделать по два рейса.
Более того, до наступления темноты на аэродром перелетели полк Пе-2 и две эскадрильи Як-1. Топлива тут хватает, нужно тратить, всё равно вывезти всё не сможем, хотя и заливаем в пустые бочки. А истребители нужны, корпус находился под постоянными ударами вражеской авиации, мы в воздушных боях потеряли уже шесть ЛаГГ-3, два лётчика погибли. Но и немцы тоже несли потери, двадцать семь сбиты: и наши ястребки постарались, и зенитчики. Но прикрытие всё равно нужно.
Илы работали по тем площадкам, откуда взлетали немцы, чуть позже прилетели «пешки» и тоже поучаствовали. Успели сделать один вылет – и стемнело. Правда, немцам хватило, как-то больше не появлялись, видимо, впечатлил налёт целого полка пикировщиков, когда сорок машин сровняли всё с землёй, накатываясь волнами, поэскадрильно, работая по разным объектам, включая казармы и стоянки самолётов.
Аэродром оказался военным и довольно крупным. Правда, когда дислоцировавшиеся тут части люфтваффе ушли следом за наступающими войсками, он использовался как тыловой, для перегона новых частей или самолётов. Вообще, сюда успели перекинуть боевую часть, бомбардировщики «Юнкерс» и истребители, но налёт Пе-2 разнёс там всё. Так что пока небо чистое.
Кстати, раз тут топлива завались, сюда же перегнали и эскадрилью «арочек», и началась ночная работа. Прилетели они пустыми, без бомб, уже скинули где-то, поэтому привлекли роту мотострелков им в помощь: доставлять авиабомбы, помогать механикам подвешивать, а то батальона аэродромного обслуживания тут нет. Так и готовили самолёты к вылетам.
«Арочки» сделали три вылета за ночь (тут всё рядом) и улетели на рассвете. Впрочем, истребители и «пешки» тоже отбыли, а мы забрали всё, что смогли, интенданты всю ночь по складам работали. Все машины заняли, даже мотострелков пересадили на танки, благо поручни там теперь есть. Освобождали машины, захваченные трофейные грузовики и легковые авто, ставили их в строй, сажая за руль освобождённых коман диров.
А ведь ещё десять тысяч освобождённых военнопленных было. Проверка была спешная, но архив взят, знали, кто на немцев работал, этих сразу расстреляли по приговору суда. Военюристы у нас были с собой, суд был организован на месте, тут же и исполнение приговора. Из освобождённых командиров и бойцов формировали стрелковые батальоны, вооружали их за счёт взятых с немцев трофеев и отправляли в сторону Минска с задачей заходить в сёла и города, набирать припасов в дорогу, бить противника.
Кому повезёт, те дойдут, а кому нет… Что ж, всё равно некоторые силы на себя оттянут. Уж лучше так, чем в плену сгинуть. Эти батальоны оставались в Люблине, когда мы уходили, их задачей было уничтожить всю инфраструктуру военного значения, фабрики и заводы, а потом уходить. Пешком, всю технику
