Король ничего не решает (СИ) - Марс Остин

— Отличный был день, спасибо. Спокойной ночи.

Он придержал её за рукав, не дав уйти, двумя пальцами, как тогда в "Коте", Вера с удивлением посмотрела на его руку, там уже не было повязок. Министр помолчал, как будто решая, стоит ли вообще что-то говорить, но решился и сказал:

— А можно вопрос? Личный. Вы ещё не слишком устали?

— Нормально устала, спрашивайте.

Он убрал руку, немного смущённо спросил:

— Что вы сделали с Бартом?

Она посмотрела на него удивлённо, он улыбнулся и отвёл глаза:

— Нет, я всё видел, но… я ничего не понял. У него проблемы на практике, с учениками, с преподавателями, с фермерами и даже с какими-то дамами, я подробностей не выяснял, но их много. Барт из-за этого стал невыносим в работе, на него все жалуются. Я ожидал, что вы его разговорите, в своём стиле, и он вам всё выложит. Но вы не захотели, он просто поел и ушёл. Но, каким-то образом, ему стало лучше. Что вы сделали?

Она помолчала и ровно спросила:

— Он нормально питается на своей практике?

Министр фыркнул и отмахнулся:

— Он не ребёнок, я не контролирую такие вещи.

— Док тоже не ребёнок, но времени поесть у него нет, как и желания договориться по поводу доставки еды персонально ему. Стесняется?

Министр неопределённо двинул бровями, с иронией спросил:

— Хотите сказать, что Барт успокоился всего лишь из-за того, что поел?

— Может быть.

— Я видел, как вы наступили ему на ногу. Это… что вообще было? — он начал улыбаться, не от радости, а скорее от шока и непонимания, Вера улыбнулась и пожала плечами, министр схватился за голову: — Это ваша особая магия? Что это? Я ничего не понимаю, а меня бесит чего-то не понимать!

— Мы уже говорили об этом, — улыбнулась Вера, стала цитировать: — "Когда одному человеку плохо, то другой человек, которому на него не наплевать, прикасается к нему, чтобы дать понять, что если что, он рядом. И первому легче." Забыли?

— Я помню. Я не могу понять, как это работает.

— Вы хотите, чтобы я вам объяснила, почему человеку приятно знать, что есть люди, которым не наплевать на него?

— Да.

— Потому что человек — социальное животное.

— А поподробнее можно?

Вера посмотрела на него с намёком, что кое-кому здесь пора стать нелюбопытным и пойти спать, он улыбнулся без капли совести:

— Чай?

Она продолжала смотреть на него, он изобразил котика:

— Мне казалось, сегодня был отличный день. Нет?

— Нормальный.

— И у вас был отличный комбинезон…

— Торгуетесь?

Он перестал изображать котика и отвернулся, медленно глубоко вдохнул, ещё медленнее выдохнул, развернулся к порталу, она почти поверила, что он сейчас уйдёт, быстро и молча, и она будет чувствовать себя отвратительно ещё год после этого. Но он не ушёл. Посмотрел на свои руки и стал загибать пальцы, ровно перечисляя:

— Утром мы поговорили пять минут, по пути в "Кота"; потом вы полчаса неизвестно чем занимались с Эриком в тренировочном зале; после дуэли мы две минуты поговорили по делу; потом вы пообедали в большой компании и ушли общаться с друзьями Андерса, и провели с ними больше девяти часов; потом на ужине вы нашли в себе силы облизать каждого, кто там был — Эйнис, Кайрис, Двейна, даже Дока. А когда дело дошло до меня, вы устали.

— Так бывает, — медленно кивнула Вера, — люди устают, это нормально. И я, представьте себе, тоже человек.

Он молчал и смотрел на свою руку, потом иронично спросил:

— А я?

— И вы.

Тишина в комнате вышла на такой уровень, что хотелось сделать что-нибудь шумное, просто чтобы её прекратить.

«Бесценный амулет-против-Веры. Если бы не он, меня трясло бы уже от этой тишины, и узлами сворачивало, мне было бы его дико жалко, и больно просто за компанию. А сейчас… если я развернусь спиной, я вообще не буду знать, есть ли кто-то в комнате, кроме меня. Да и по поводу меня будут сомнения.»

Она спросила почти шёпотом:

— Чего вы хотите?

— Поговорить. Не по делу, а просто так. Как раньше, — он поднял глаза, она успела свои опустить, чтобы они не встретились взглядами. Он сказал с лёгкой иронией: — У меня нет совести, вы это знаете, и я это знаю, но я честно пытаюсь имитировать её наличие, раз уж для вас это важно, это сложно, но я стараюсь. Но когда вы тратите время на кого угодно, кроме меня, я теряю мотивацию, и мне становится гораздо сложнее не подтасовывать чужие графики и не устраивать некоторым особенно смелым тренерам "удивительные стечения обстоятельств", которые положат конец их тренерской карьере и прочей сладкой жизни.

— Хорошо, — медленно кивнула Вера, — убедили, пусть будет чай.

— Из-за Эрика, — усмехнулся министр, Вера качнула головой:

— Из-за вашей зарождающейся совести. И из-за Барта.

«И из-за того, что я больше не хочу спать, потому что теперь меня всю ночь будут одолевать мысли о том, что карьера и прочая сладкая жизнь всех окружающих меня людей зависит от хрупкой и иллюзорной совести господина министра.»

Он улыбнулся с победным видом, она улыбнулась тоже, хотя для этого и пришлось приложить усилие. Он опять изобразил котика:

— Я не задержу вас надолго, у меня ещё есть планы. И завтра дам отоспаться, обещаю, наши самые главные планы будут только вечером.

— Хорошо.

Он посмотрел на часы, потом на Веру, сделал миленький обнаглевший голос:

— Полчаса?

— Хорошо.

— Чёрт, надо было час просить!

Она рассмеялась, он изображал досаду, положил папку с её бумагами на стол, Вера положила туда же свитер Артура, а свою кофту надела, кивнула министру и пошла за ним на кухню.

Он уселся в углу с гордым видом гостя, она поставила чайник, открыла холодильник и призадумалась — она уже давно не помнила, что там лежит, и продукты там появлялись и исчезали без её ведома. Сейчас там гордо лежали персики, в центре, по-королевски, Вера достала их и стала мыть. Они выглядели и пахли так, как будто их сорвали с дерева минуту назад.

«Он готовился?»

Эта мысль немного льстила и немного пугала.

«Он был уверен, что убедит меня.»

А вот эта мысль пугала сильнее.

«Интересно, какой был бы его следующий аргумент? И как далеко он зашёл бы? Он же не умеет сдаваться.»

Она решила не думать об этом сейчас, полчаса всё равно ничего не изменят, и сосредоточилась на персиках. Разрезала их на дольки, стала раскладывать на тарелке красиво, пытаясь вспомнить, как проходили их встречи в те незапамятно-далёкие времена, когда она делала это в первый раз.

«Я его любила.»

Персик пах так нереально волшебно, что было сложно поверить, что он настоящий, хотелось искать подвох, искать этикетку и читать состав, и со злой радостью находить там миллион ароматизаторов, стало бы настолько легче.

«Я любила его, с первого чая, с первого разговора, я готова была себя в чайник налить, лишь бы он задержался на лишнюю минуту. Какая несправедливая, жестокая мощь в этом эволюционном механизме. Как его победить?»

Чайник закипел, она достала баночки и заварила любимый чай Барта, "Рог изобилия".

По памяти мазнул неприятный голос короля Георга: "Подделка".

«Сам ты подделка.»

И голос Даррена: "Король ничего не решает".

«А кто решает, вы, что ли? Полпроцентный командир.»

И следующая сцена — министр велит командиру специальных мальчиков проваливать, а он показывает ему три пальца и не уходит.

«Что это значило? Профессиональный жаргон? Поправка номер три? К чему?»

Специальные мальчики не ушли, но министра это мало волновало — он теперь телепортирующий маг, и она сейчас с ним, в квартире, адреса которой никто не знает, и специальных мальчиков тут нет.

«А если вызвать?»

Амулет-стекляшка жёг грудь, она приказала себе об этом не думать, закончила с персиками и стала накрывать на стол, подала чай, села в кресло и изобразила пафосную хозяйку светского приёма:

— Прошу.