Седьмой Круг. Свой Путь (СИ) - Великолепный Дмитрий

Снова почудилось ему, что силы покинули Аркрайна после ритуала. Перед их очередным расставанием правитель выглядел болезненным и измотанным. А потом пропал и затаился, и попасть к нему на аудиенцию было невозможно.

Пока Лео ждал, никто из преподавателей не сказал ему и слова. Он будто бы больше не был студентом Академии Смерти, а только жил здесь вместе со всеми, в уповании на какой-то неопределенный исход.

Прочие ученики обходили его стороной и, очевидно, стали бояться опять, после того, как вести о загадочном исчезновении Карна расползлись среди них. И такая жизнь очень даже пришлась ему по душе, покуда Лео отныне занимался лишь тем, что ел, спал и продолжал свои тренировки над телом, а теперь ещё и над фехтованием, поскольку скьявона снова вернулась к нему во владение.

И никто не смел его беспокоить.

Но не успел Леонард вкусить с полна своей новой свободы, как однажды вечером за упражнениями во дворе темного замка нашел его мастер Таврус, подманил к себе тихим окриком и жестом, и передал слова своего господина:

– Собирайся и будь готов, – сухо хрипнул старший чернослов. – Послезавтра вам с Владыкой предстоит выдвигаться в путь.

– Он, случаем, не сказал куда? – весь оживился и засиял Лео.

– Нет, – недовольно, отрывисто ответил Таврус. – Это меня даже и не касается.

Престарелый преподаватель ушел, оставив Лео наедине с багряным пожарищем заката.

Ровно через день, ещё до наступления утра Леонард уже ждал в конюшнях у подножья черного оплота. Этой ночью он не спал, предвкушая долгожданную дорогу обратно, в Брол, на встречу с Мирой. Весь пылал и горячо надеялся молодой маг, что княжна растает и простит его, и бросится к нему на шею в радостных слезах, когда увидит впервые после долгой разлуки. А ещё наверняка впечатлится его новыми, мужественными украшениями – шрамами на щеке, подаренными ему севером.

Едва лишь заиграли над зубьями гор лучи восходящего Небесного Сердца, едва лишь свет его окропил мрачные своды замка академии, как скрипнули и распахнулись деревянные створки и в конюшни зашел Аркрайн. Он кутался в капюшон и плащ тщательнее обычного и на ногах стоял хоть с виду и крепко, но будто бы не так, как раньше, и казался сильно исхудавшим.

Бьерн был с ним.

Царь поприветствовал Леонарда молчаливым кивком, а затем направился к своей лошади и стал седлать её сам, не считая нужным беспокоить конюхов. Лео последовал его примеру.

Совсем уже скоро сомкнулись за ними железные врата, и они оказались втроём посреди широкой горной равнины, на единственной дороге, ведущей обратно в Уврад.

Так, тихо и без лишних помпезных проводов начался их путь назад.

Было не привычно без Дрейка и Лео то и дело гадал о том, куда бы мог запропаститься этот странный зверёк и чем он теперь промышлял. Из головы его никак не выходили последние слова вейлинга. Значили ли они, что Леонард каким-то образом мог обратиться к нему за помощью или, быть может, предназначались они вовсе не для него, а для Аркрайна?.. Ясности не было, а идеи, как её достичь, на ум пока не приходили.

– Мы едем обратно? В Брол? – Лео первый, как и обычно, решился нарушить безмолвие. – Верно?

– Верно, – лед голоса Аркрайна стал каким-то скрипучим и хрупким. Правитель ежился и жался к кобыле, утратив свою былую непоколебимую стать.

– С вами всё в порядке? – справился Лео, скорее искренне, чем ради приличия. – Вы выглядите…

– В порядке! – рыкнул царь в несвойственной ему манере. – И было бы совсем замечательно, если бы ты заткнулся…

Тогда же Леонард смекнул, что стоило бы ему помалкивать. По крайней мере пока. Но беспокойство о здоровье Аркрайна закралось теперь сильнее и сомневаться в его справедливости больше не приходилось.

В полном молчании они ехали четыре следующих дня, но на пятый Лео не выдержал и заговорил снова. Тем утром ему удалось пробудиться раньше правителя и впервые Леонард увидел Аркрайна спящим. Неспокойно дрожал и вертел головой, сидя на коленях в странной, медитативной позе у догорающего костра царь и выкрикивал несвязные слоги Изуаморы. Словно бы мучал его какой-то особенный кошмар, от которого любой другой напрочь сошел бы с ума и мог бы даже не вернуться из царства тех страшных грез.

Лео попытался разбудить правителя, но за руку его одернул Бьерн. Молодой маг с удивлением посмотрел в пустые, померкшие глаза бывшего наставника и стал бегать взглядом от них к устрашающей железной маске на его лице.

Что-то изменилось в нём, словно бы никто не управлял им больше… Неужели это случилось по воле самого кузнеца?!

Замешкавшись, Лео и не заметил, как Аркрайн снова пришел в себя и очнулся. Капюшон свалился с головы царя и оголил его неестественно бледное, высушенное неизвестным недугом лицо. Теперь больше он походил на тех, кого привык называть своими приспешниками, точно восставший мертвец, успевший уже полежать в земле.

– Да что же это?! – вид Аркрайна не на шутку испугал Леонарда. – Мы так ни за что не доберемся до Брола! – Его взор остановился на поясе правителя. Там больше не было меча. – Где ваше оружие? Та штука, которую вы вытащили из мертвого толстяка… Это ведь был какой-то особенный клинок, так?.. Где он?!

– Мы выдвигаемся, – ответил Аркрайн, озабоченно осматриваясь, совсем не придавая значения расспросам Лео. – Нам нужно двигаться дальше.

Путешествие это нравилось теперь Лео всё меньше и меньше. Но тот порыв Бьерна всё же разжег в нём старую, казалось бы, почти уже забытую надежду, что мастер-кузнец оставался где-то в этом мире, утратив лишь то, что среди магов, знающих и не очень, звалось волей. Много стал думать об этом Леонард, как и о пропавшем потустороннем мече Аркрайна, несомненно могущественном, перепугавшем в ту знаменательную ночь молодого мага своей непомерной силищей не на шутку. Он так и не сумел осмыслить, что же случилось во время ритуала и откуда взялся этот странный клинок, а когда пытался сделать это снова, ему становилось страшно и дурно, и память начинала играть с ним злые шутки.

До зимы оставалось немногим больше месяца и север совсем ещё был бесснежным. И, казалось, сильно утратил он своё чарование и стал каким-то тихим, низкорослым, промозглым и серым, и только изредка поблескивал и позвякивал едва задорным ручьем. Но так было лишь далеко от гор, в голой тундре между Уврадом и Ивениром, где вместо леса стелились по холодной земле крючковатые и колючие стебли редких кустов и гордых зверей совсем не встречалось. Зато путь складывался быстрее, покуда дороги не заметало и лошади могли за день ходить заметно дольше.

И много встречалось прочих странников, а особенно – обозов и караванов, везущих меха и вяленую оленину на торговые корабли в портовом городке. Были среди них и те, которые охранялись целыми взводами мрачных чернословов и недобрых солдат с ловкими, недремлющими глазами. Лео быстро смекнул, что так тщательно оберегать могут только минералы, по всей видимости, предназначенные для особенно выгодных обменов с раваррийскими моряками.

День за днём искоса глядел Леонард на Аркрайна и сильно тревожился, покуда чуял, что царь теряет силы. Правитель постоянно клевал носом в пути и так продолжалось, пока они не остановились передохнуть в какой-то безымянной деревушке, стоящей прямиком на основном тракте. Лео не смог признать её на обратном пути без снежных стен высотой с дом, но морочить себе об этом голову долго не стал и поспешил справиться среди местных о постоялом дворе. Таких оказалось несколько, и молодой маг выбрал самый ближайший, из размышлений о том, чтоб Аркрайну как можно скорее предоставили место для отдыха.

Здесь они задержались ещё на три дня.

Первые два миновали спокойно. А на третий случилось нечто ужасное.

Лео выбрал для них комнаты поскромнее: не привлекать излишнего внимания. Сам отправился подышать, а Аркрайна оставил в комнате – отдохнуть. На удивление, царь не стал спорить и тут же уснул, едва дотащившись до предназначенной ему кровати. Бьерн тупым столбом встал рядом – сторожить его.