Непристойная страсть - Колин Маккалоу

«Они возвращаются в другой мир, – думала она, – и я сделаю все необходимое, чтобы облегчить им возвращение. Во всяком случае, попытаюсь. Так что нечего цепляться за прежнюю жизнь. И им я тоже не должна давать цепляться. Все, что от меня теперь требуется, это дать им уйти настолько красиво и достойно, насколько это в моих силах».

Глава 4

И вот наконец наступил этот день, утро которого началось с рева грузовиков и грандиозных, как ураган, перемещений. К счастью, сезон дождей еще не вошел в полную силу, и можно было рассчитывать, что удастся благополучно отбыть и не вымокнуть до нитки.

Апатия сменилась эйфорией, как будто люди теперь уже смогли поверить, что дом – это не сон, а близкая реальность. В воздухе не умолкали крики, без конца раздавались пронзительный свист, воркование, обрывки песен.

Сестры вдруг обнаружили, что их железная броня дисциплины оказалась пробита нахлынувшими со всех сторон чувствами, свойственными таким моментам: шквал поцелуев, рукопожатий, слез, экзотически страстных объятий в голливудском стиле обрушился на них и превратил их в восхитительно смущенных женщин. Ибо для них наступил момент великой важности, конец всего высшего, ради чего они прожили свою жизнь. Все они были незамужние, многим уже осталось недолго до пенсии, и в этих невероятно трудных условиях, в отрезанном от всего мира месте они приложили все свои силы, делая дело жизненной важности во имя великой цели. Уже никогда в их жизни не будет ничего более значимого, а эти мальчики были их сыновьями, которых у них никогда не было. Но теперь все кончено, и в то время как они понимали, что ничто не сможет сравниться с радостью и болью, с высотами этих последних шести лет.

У себя в отделении «Икс» мужчины ожидали финала, облачившись полностью в военную форму, вместо того чтобы надеть первые попавшиеся чистые вещи. Их сундучки, вещевые мешки, ранцы и рюкзаки были грудами навалены прямо на полу – впервые за все свое существование грубо попранном столькими парами солдатских тяжелых ботинок. Зашел какой-то унтер-офицер и оставил сестре Лэнгтри последние инструкции, касающиеся того, куда она должна привести вверенных ей людей для посадки на судно, отходящее в Австралию, и проследил за отправкой тех вещей, которые люди, как правило, на себе не несут.

Проводив унтер-офицера до двери, сестра Лэнгтри повернулась, чтобы идти к себе, но, бросив взгляд в сторону кухни, заметила там Майкла, который готовил чай. Она быстро оглянулась на палату и убедилась, что никто не наблюдает за ними, – по-видимому, все сейчас собрались на веранде в предвкушении чая, который им к тому же еще и поднесут.

– Майкл, – сказала она, остановившись в проходе, – пожалуйста, пойдемте немного походим. Осталось только полчаса. Мне бы очень хотелось десять минут этого времени провести с вами.

Он задумчиво посмотрел на нее. Его вид напомнил ей тот день, когда он первый раз зашел в отделение: зеленые рубашка и брюки, американские гетры, снаряжение. Коричневые ботинки начищены до блеска, пряжки сверкают. Все чистое, выглаженное, отлично сидит.

– Я бы тоже хотел, – серьезно сказал он. – Но только сначала разрешите, я доставлю им это на веранду. Встретимся там, внизу.

«Интересно, притащит он с собой Бена или нет? – размышляла она, глядя на водянистое солнце. – Если видишь одного, значит, другой где-то тут поблизости».

Но Майкл появился один, и они пошли рядом по тропинке, которая вела к пляжу, и остановились недалеко от границы, где начинается песок.

– Все произошло слишком быстро, – начала она, глядя на него с некоторой осторожностью, – и я не совсем готова.

– Я тоже, – сказал он.

Она заговорила невнятно и торопливо.

– Это первый раз, когда я смогла увидеть тебя одного, с тех пор как умер Льюс. Впрочем, нет, с того момента, как следствие вынесло заключение. Это было ужасно. Я наговорила тебе много нехороших вещей. И я хочу, чтобы ты знал, я не имела этого в виду, Майкл. Пожалуйста, прости!

Он спокойно слушал ее, лицо его было грустным.

– Вам не из-за чего просить у меня прощения. Это мне следовало бы извиняться. – Он явно колебался, потом медленно продолжил: – Остальные не согласны со мной, но я считаю, что должен дать вам кое-какие объяснения, поскольку теперь это уже не имеет большого значения.

Она услышала только конец фразы.

– Сейчас уже ничего не имеет значения, – сказала она. – Так что я хотела бы переменить тему и спросить тебя о доме. Ты собираешься сразу же вернуться на свою ферму? А как же твоя сестра и зять? Мне бы хотелось знать, но времени у нас совсем мало.

– У нас всегда было мало времени, – произнес он. – Ну что ж, сначала я должен получить демобилизационный лист, а потом мы с Беном собираемся прямиком отправиться на мою ферму. Я недавно получил письмо от сестры – они там дни считают до моего возвращения, чтобы я сам всем занялся. Харолд – это мой зять – хочет вернуться на свое прежнее место, прежде чем начнут возвращаться солдаты.

Сестра Лэнгтри задохнулась.

– Бен и ты? Вместе?

– Да.

– Бен и ты.

– Именно так.

– Христа ради, почему?!

– Я обязан сделать это для него, – ответил Майкл.

Лицо ее искривилось.

– О, хватит! – отрезала она, отвергнутая им.

Плечи его окаменели.

– Бенедикт один на свете, сестренка. Его никто не ждет. И ему кто-то нужен рядом постоянно. Я нужен. Это моя вина, и я жалею, что не смог сделать так, чтобы вы увидели это сами! Я должен быть уверен, что это больше никогда не произойдет.

Ее терзания постепенно переросли в недоумение. Она смотрела на него и спрашивала себя, удастся ли ей проникнуть в глубину той таинственности, которая окружала Майкла.

– О чем ты говоришь? Что никогда не должно произойти?

– Я уже сказал, – принялся терпеливо объяснять он, – что считаю себя обязанным дать некоторые разъяснения. Остальные не согласны со мной. Они думают, что будет лучше, если вы навсегда останетесь в неведении, но я все равно хочу сказать вам. Я понимаю, почему Нейл так возражает, но все равно я убежден, что должен вам все объяснить. Не Нейл был с вами в ту ночь, а я. И это дает вам право знать.

– Какое объяснение? О чем ты?

В том месте, где кончалась тропинка, валялась большая канистра из-под бензина. Майкл подошел к ней, поставил на нее ногу, да так и стоял, не отрывая глаз от ботинка.

– Не так легко найти нужные слова. Но мне не хочется, чтобы вы смотрели на меня, как смотрели все это время, с того самого утра. Смотрели и не понимали. Я согласен с Нейлом, этим ничего уже не изменишь, но, по крайней мере, для меня это будет означать, что вы не будете смотреть на меня так, будто одна часть вас ненавидит меня, а другая жалеет, что не может сделать то же самое. – Он выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза. – Это тяжело.