Непристойная страсть - Колин Маккалоу

– Ой, слава богу!

– Вот-вот! Наконец-то вижу нормальную реакцию! Просто чудо, до чего легко определить, кто тут из нас – заслуженные боевые клячи, правда? – сказала сестра Доукин, ни к кому особенно не обращаясь.

Слезы покатились по щекам сестры Педдер, и она сообразила, как их нужно сейчас размазать.

– Как же я смогу встретиться с его несчастной матерью? – сумела выговорить она посреди рыданий, причем настолько отчетливо, что все в комнате повернулись в их сторону.

– А ну заглохни! – с отвращением произнесла сестра Доукин. – Пора бы уж вырасти из детского возраста. Вот уж чего не выношу, так это крокодиловых слез! Какое право ты имеешь судить старших?

Сестра Лэнгтри в ужасе вскочила.

– Салли, прошу тебя! – крикнула она. – Все нормально, правда, все нормально!

Никто из двух других групп больше не притворялся безразличным; те, кто сидел спиной к столику Лэнгтри, откровенно повернули стулья, чтобы было удобно наблюдать за происходящим. Впрочем, в их взглядах не было никакого злорадства. Им просто хотелось увидеть, как сестра Доукин осадит эту самоуверенную маленькую дрянь Педдер.

– Всю ночь с сержантом Уилсоном ле-ле-лечила его от потрясения! – надрывалась сестра Педдер, собираясь заплакать уже всерьез и вытаскивая для этой цели платок. – Как вам повезло, что, кроме вас, там никого не было! Но я-то знаю, что у вас было с сержантом Уилсоном – Льюс говорил мне!

– Заткнись, ты, паршивая сучка! – рявкнула сестра Доукин, забыв о всякой сдержанности.

– Салли, все нормально! – умоляла сестра Лэнгтри, отчаянно пытаясь остановить их.

– Нет, черт возьми, ни в каком не в порядке! – зарычала сестра Доукин голосом, который заставлял стажерок трястись от страха. – Я не позволю ей так разговаривать! Как ты смеешь делать такие гнусные предположения да еще высказывать их вслух, ты, молодка! Это тебе должно быть стыдно! И вовсе не сестра Лэнгтри связалась с солдатом, это ты связалась!

– Да как вы смеете! – задохнулась сестра Педдер.

– Еще как посмею! – закричала сестра Доукин, которая, несмотря на свое полулежачее положение и изуродованные, в одних чулках ноги, умудрилась произвести впечатление высшего авторитета. – И помни, милая девочка, что через несколько недель все чертовски переменится и ты станешь просто еще одним камешком среди других таких же на этом широком берегу, именуемом мирной жизнью. Так что предупреждаю тебя: не вздумай и близко подходить туда, где буду работать я! Я тебя даже в гардеробщицы не возьму! С вами, девицами, всегда так: стоит вам напялить военную форму, как сразу начинает казаться, что вы – леди…

Тирада осталась незаконченной – сестра Лэнгтри издала крик невообразимого отчаяния, так что сестра Доукин и сестра Педдер немедленно прекратили препирательства. А она упала на диван и заплакала, и это не были тихие легкие рыдания сестры Педдер. Откуда-то изнутри ее исторгались мучительные скрежещущие звуки жуткого бесслезного плача, которые скорее напоминали обеспокоенной сестре Доукин судорожный припадок.

И вот наконец наступило облегчение! Оно родилось из накаленной окружающей атмосферы, его вызвала не понявшая сути, но поступавшая из лучших побуждений сестра Доукин благодаря неприязни сестры Педдер. И тогда Онор Лэнгтри отринула от себя этот ком страшного страдания, который столько дней рос в ней и подступил теперь к самому горлу.

– Посмотри, что ты наделала! – яростно набросилась на девушку сестра Доукин, с кряхтением приподнимаясь со своего стула и садясь рядом с сестрой Лэнгтри. – Убирайся отсюда, слышишь? – продолжала она. – Проваливай!

Сестра Педдер в ужасе бросилась вон, а все остальные начали подходить поближе – сестру Лэнгтри все любили.

Сестра Доукин обвела глазами присутствующих, покачала головой и принялась с беспредельной нежностью поглаживать вздрагивающие от рыданий плечи.

– Ну-ну, все хорошо, – тихонько бормотала она. – Поплачь, поплачь как следует, давно пора. Бедная моя старушка! Девочка моя, столько страданий, столько боли… Я знаю, знаю…

До сознания сестры Лэнгтри смутно доходили эти звуки, она словно сквозь туман воспринимала присутствие сестры Доукин, что-то ласково говорившей ей, и всех остальных сестер, собравшихся вокруг и сочувствовавших ей. Она все плакала и плакала.

Глава 2

В отделение «Икс» новость о близком конце Базы номер пятнадцать принес дежурный, рассказав об этом Майклу. Он все болтал и болтал, не переставая, о родном доме и никак не мог сдержать широкую улыбку.

Майкл не сразу отправился на веранду сообщать новость всем остальным; он стоял посреди кухни, одной рукой теребя подбородок, а другой поглаживая себя по бедру.

«Так быстро! – невесело размышлял он. – Так быстро! Я не готов еще и боюсь. Не то чтобы это угнетало меня или я не хотел бы, нет. Просто боюсь того, что меня ждет, своего будущего и того, что оно со мной сделает, что заставит меня делать. Но пусть будет что будет, сил у меня хватит. Пожалуй, это лучший выход для всех. В том числе и для меня. В том числе и для нее».

– На следующей неделе уезжаем домой в Австралию, – объявил он всем собравшимся на веранде.

В ответ наступило гробовое молчание. Наггет, развалившийся на ближайшей кровати с выпрошенным у полковника Чинстрэпа учебником Беста и Тейлора и на весу демонстрировавший чудеса физической силы, опустил огромный том и не мигая уставился на Майкла. Длинные пальцы Мэтта сжались в кулаки, лицо его сделалось совершенно неподвижным. Нейл, до этого набрасывавший что-то на листе бумаги, швырнул карандаш прямо на рисунок, который оказался эскизом рук Мэтта. Показалось, он постарел на десять лет. И только один Бенедикт продолжал раскачиваться взад и вперед на стуле, отнюдь не предназначенном для подобных упражнений, и выглядел совершенно незаинтересованным.

На лице Наггета начала медленно появляться улыбка.

– Домой? – отважился наконец сказать он. – Домой! И я увижу маму!

Но Мэтт оставался все в той же напряженной позе, и Майкл понял, что он представляет сейчас свою первую встречу с женой.

– Гадство! – сказал Нейл, снова взяв в руки карандаш, но понял, что композиция безнадежно нарушена, и снова положил его, встал, подошел к перилам и замер спиной ко всем. – Чертово гадство! – повторил он, с горечью обращаясь к пальмам.

– Бен! – громко позвал Майкл. – Бен, ты слышишь? Пора домой. Мы возвращаемся в Австралию!

Но Бенедикт продолжал раскачиваться взад-вперед, взад-вперед. Стул его опасно скрипел, глаза были закрыты, а сам он находился где-то далеко.

– Я хочу ей сказать, – вдруг произнес Майкл решительным тоном.

Он обращался ко всем, но серьезный взгляд его был направлен на Нейла.