Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я гражданин Барселоны!
– Как и покойный Арнау.
«Да неужто я, жалкий крестьянин, могу равняться с мисером Арнау?» – подумал Уго про себя.
– Но ведь…
– Сынок, тебя всего-навсего просят стать виночерпием известного вельможи. Неплохая должность. Не думаю, что ты будешь часто видеться с Рожером Пучем. Тебе будут платить жалованье, ты даже сможешь прославиться.
Уго смотрел на него через стол, покрытый линялой тряпицей, не до конца понимая смысла этих бодрых слов. Он понял Раймундо только тогда, когда тот прикрыл усталые повлажневшие глаза и прошептал:
– От нас потребовали много больше.
И Уго решился. Он ведь всегда мечтал отомстить, а теперь сам Рожер Пуч подносит ему эту возможность на блюде. Отказываться было бы глупо.
13
На следующее утро Уго отправился на улицу Маркет, которая находилась за периметром древних стен, пересекала улицу Ампле с меняльной конторой Раймундо, потом улицу Мерсе и доходила до самого берега. Улица получила свое название в честь стоявшего на ней особняка семьи Маркет: Гальсеран Маркет был адмиралом каталонской армады, члены семьи были купцами и городскими советниками, и все без исключения являлись почетными гражданами Барселоны.
Уго шел по улице Мерсе, на которой стояли церковь и монастырь мерседариев: этот орден почти два века назад святой Педро Ноласко основал для выкупа христиан из сарацинского плена. На улице было полно народу: горожане заходили поболтать в пекарни и в мастерские, из-за которых улица делалась вдвое уже. Парень остановился в группе барселонцев, собравшихся вокруг глашатая, и навострил уши. Глашатай рассказывал, какие работы будут произведены в доме на этой улице, и соседи внимали каждому слову, чтобы понять, не затронет ли перепланировка их дома. «Докуда протянется балкон?» – спросил один из жителей. Уго увлекся и, как и все, вообразил себе балкон, который рисовал в воздухе мастер-каменщик. «Он что, будет выходить на мой огород?» – поинтересовался другой сосед. Из-за толпы Уго даже не мог разглядеть этот огород. Зато дома он снова ясно видел перед собой спину, покрытую зарубцевавшимися шрамами, – в то утро Барча опять спустила свою рубаху. В этом уже не было смысла, поскольку мавританка больше не являлась его рабыней. Они успели коротко поругаться на рассвете, когда Уго собирался в Барселону.
– Замолчи, – отмахнулся Уго, когда Барча попросила его отказаться от работы на Рожера Пуча. – Ты сама не знаешь, что говоришь.
– Ты ведь не хочешь на него работать.
Барча была права: Уго не хотел, но и испытывать тяжелый характер этого вельможи он тоже не хотел, к тому же виноделу представился случай подобраться к своему врагу.
– А ты что, думаешь, каждый волен делать то, что он хочет? – буркнул он в спину мавританке, которая уже развернулась к лестнице.
– По крайней мере, нужно попытаться, – ответила Барча и в доказательство предъявила свою иссеченную спину – следствие ее несговорчивости.
От мыслей о спине Барчи парня отвлекли дребезжащие причитания старухи с улицы Мерсе: «А если эту стену построят, мой дом что, останется без солнечного света?» Уго отругал себя за ненужную остановку и трату времени. Он спросил у уличной ребятни, где искать дворец Рожера Пуча, – мальчишки запутались в объяснениях и в конце концов отправились вместе с ним. Уго остановился возле крепких деревянных ворот, окованных железным орнаментом; за воротами открывался мощеный двор. Ребятишки притиснулись к взрослому дядьке, всем хотелось заглянуть внутрь.
– Ну все, – отогнал помощников Уго. – Ступайте играть в другое место.
Уго никогда прежде не бывал во дворцах, он почувствовал себя маленьким, ступив на широкий двор с роскошной лестницей, ведущей на второй этаж, к арочной галерее с колоннами по периметру двора. Винодел задрал голову: выше шел и третий этаж – уже без галереи, но с башенкой, из которой открывался вид на море. Юноше почудилось, что его дыхание эхом отражается от высоких стен, и он замер на месте, чтобы не нарушать очарования.
– Чего ты стоишь как вкопанный? – так встретил его желчный старик, дворцовый мажордом.
В кухонной пристройке на первом этаже начальник над слугами разъяснил Уго его обязанности:
– Ты должен находить лучшие вина для стола. Твоя забота – это винный погреб: будешь его заполнять и поддерживать в хорошем состоянии.
– А подавать сеньору вино буду я? – Раймундо упоминал, что хранитель погреба иногда сам разливает вино на хозяйских застольях.
– Ты? – удивился мажордом и впервые сморщил лицо, – должно быть, так он изображал улыбку.
И презрительно указал на винодела пальцем. Парень и сам видел, что его грязные одежды не идут ни в какое сравнение с безупречным нарядом мажордома.
– С тебя хватит покупки вина и работ в погребе, – уточнил старик.
Уго ответил невнятным бормотанием: он рассматривал остроносые туфли из кожи ягненка, как будто ласкающие ступни мажордома. В таких туфельках на винограднике и шагу не ступишь.
– Какие вина ты намерен закупать? – строго спросил мажордом.
– Об этом не беспокойся. Твой господин останется доволен.
– А я вовсе и не беспокоюсь. Это ведь не я тебя нанимал. Смотри: если вина будут хороши, тогда ты господину потрафишь, а это пойдет на пользу всем нам, живущим у него в услужении. А если вино будет плохонькое, поверь, я здорово повеселюсь, глядя, как с тебя спускают шкуру.
Они обговорили круг обязанностей виночерпия и размер его жалованья. Совсем не плохо, примерно как у помощника mestre d’aixa, – прикинул Уго. Господину не терпится получить хорошие напитки.
– А на чем возить вино?
Оказалось, что виночерпию полагаются мул и тележка.
– А чем я буду платить виноделам и перекупщикам?
– Все необходимое получишь у меня, – объяснил мажордом уже по дороге в погреб.
С этими словами старик показал на лестницу вниз, там было больше дюжины ступенек. Уго заглянул в просторный подземный зал, чуть ниже уровня улицы, так что помещение проветривалось через длинные узкие окна с решетками; из окон были видны подошвы и щиколотки прохожих.
В лицо виночерпию ударил поток несвежего воздуха. Уго поморщился.
– Тут грязно, – сообщил он стоящему за спиной мажордому. – Тут тараканы. – Он обвел рукой пол. – И возможно, крысы. – Уго не без грусти вспомнил дни своего детства, когда он работал кошатником: в те времена он умел чуять крыс почти что по запаху. – Крысы… а еще тут слишком сыро.
– Море же близко, – ответил старик.
– Рядом с морем бывают и
