В дебрях времени - Владимир Обручев

Это великое изменение лесов произошло как раз накануне гибели ящеров, оно словно предвещало, что время ящеров кончается, наступает царство млекопитающих. Но я находился где-то в меловом периоде, когда признаков упадка ящеров еще нельзя было заметить.

Несколько позже наступило обновление лесов, вскоре должны были вырасти новые деревья: дубы, буки, тополя, ивы, березы, виноград, а на лужайках и прогалинах появиться знакомые нам цветы и травы — первые травы за всю историю растений на планете. Эти перемены вызвали, в свою очередь, появление новых насекомых: в мезозое распространились муравьи, пчелы, осы, бабочки, жуки заплясали над ковром из полевых цветов. Именно тогда появились и, к сожалению, существуют до сих пор назойливые мухи и несносные комары.

Направо, в километре от меня, странные ящеры с лошадиными по форме головами возвышались над пальмами, обгладывая их вершины. Это игуанодоны — птиценогие динозавры. На передних и задних ногах у них копыта, а первый палец передней ноги противостоял всем остальным и нес костяной шип-кинжал. Это орудие защиты. Передними ногами и длинным, как у жирафы, языком игуанодон притягивал к морде ветви.

К птиценогим орнитишиям принадлежали различные растительноядные чудовища с одинаковым строением тела. Они отличались друг от друга главным образом только строением головы.

Кроме игуанодонов, их всех можно назвать утконосыми динозаврами. У них широкий «утиный» клюв, сдавленный с боков высокий и мощный хвост, очень удобный при плавании, и кожные перепонки между пальцами передних ног. Задние ноги, возможно, тоже имели перепонки, натянутые между тремя пальцами.

Все они ходили на двух ногах и, только когда щипали растения, опускались на четвереньки. Их голая морщинистая кожа, темная на спине и серая на брюхе, была усеяна плотными мелкими бляхами шестигранной формы, совсем как шестиугольники пчелиных сот. Каждая группа птиценогих держалась несколько обособленно.

Я видел, как пересекали речку лучшие пловцы среди динозавров — траходонты. Замечательны они были тем, что пасть их представляла собой сплошную «батарею» из зубов.

Тут же плескались и фыркали рептилии со странными наростами на головах — в форме топоров и петушиных гребней, с узкими округлыми наростами на макушках и на затылках, с костяными вздутиями ка носовой и лобной части.

Самым большим «модником» из утконосых динозавров был паразауролоф. Над его головой возвышался длинный костяной гребень, который в виде изогнутого костяного пера выступал далеко позади затылка. Причем этого ему показалось недостаточно, и он «перенес» на самый конец пера свои ноздри. Наука пока не может объяснить, чем вызывалось такое своеобразное строение голов динозавров. Возможно, все эти наросты и прочие костяные образования на голове как-то помогали их владельцам дольше оставаться под водой, когда утконосые поедали водоросли на дне рек, озер, заливов и болот. Современные черепахи могут оставаться под водой около часа. Вероятно, и утконосые динозавры обладали такими же возможностями или могли забирать под воду большой запас воздуха для дыхания.

На поляне под моим утесом появились настоящие живые броненосцы — анкилозавры. Они выползли на поляну, волоча брюхо по земле, точно огромные черепахи, усаженные костяными шишками, бляхами на туловище и булавами с кинжалами и массивными дисками на конце хвоста. Недаром их называют рептилиями-танками.

С другой стороны поляны в темных провалах зелени появились приземистые шестиметровые ящеры-стиракозавры, чем-то похожие на носорогов. Их удивительные головы были вооружены страшным оружием: на носу торчал длинный рог, а на затылке поднимался костный «воротник», усаженный по краям длинными изогнутыми шипами. Они принялись пастись, постукивая по земле копытами и тупо озираясь по сторонам.

Нашествие горгозавров

Все вокруг дышало довольством и покоем. Плоскоголовые ящеры с третьим глазом посередине темени грелись на открытых пространствах. Вот робко показалось маленькое существо, компсогнат — ящер величиной с кошку. Набравшись смелости, он длинными упругими скачками, непрерывно озираясь по сторонам, перебежал поляну и замер, притаившись в голубом сумраке густых зарослей. И вдруг появилась смерть.

Хищные ящеры — горгозавры, блестя змеиной кожей, с головой гадюки и пастью аллигатора, приближались к поляне.

Они то застывали, то рывками подвигались вперед, и в их движениях чудилось нечто и от птицы, и от змеи. Еще минута, и тяжеловесные хищники, вооруженные зазубренными зубами-кинжалами, оказались среди броненосцев-анкилозавров.

Ящеры-танки отчаянно сопротивлялись, размахивая хвостами с булавами и дисками и сокрушая и измочаливая саговники и низкорослые беннетитты. Увертываясь от их ударов, горгозавры движением чудовищных задних ног, какое можно видеть у кур, когда они разгребают землю, опрокидывали брюхом вверх несчастных вегетарианцев. И тогда челюсти поражали незащищенное брюхо беспомощной жертвы. Хищники не жевали, они втягивали кровь, вырывали и заглатывали куски мяса по нескольку килограммов.

Пять алчущих крови двуногих разбойников нагло творили расправу. Паника объяла анкилозавров, оставшихся в живых свидетелей грозного вторжения. В слепом и неодолимом стремлении спастись, они с шипящим ревом обратились в бегство. Они лезли друг на друга, опрокидывали более слабых, падали сами и подминали собственных детенышей, совершенно обезумев от беспредельного ужаса.

Три хищника отделились от группы и, повинуясь темному древнему инстинкту — преследовать и поражать всех, кто убегает, — рванулись вслед за ними. Но тут они с разгону налетели на тупо взиравших на эту кровавую суматоху стиракозавров, которые невозмутимо пощипывали стебли низкорослых папоротников.

Стиракозавры дрогнули и все разом, как по команде, попятились, сохраняя на огромных рогатых мордах все то же сосредоточенное, туповато-изумленное выражение.

Ближайший к стиракозаврам горгозавр, на одно мгновение припав к земле, едва уловимым броском метнулся к застывшему в оцепенении буйволоподобному чудовищу. Еще краткий миг, и тяжелая оскаленная морда хищника обрушилась… на пронзивший ее крепчайший рог.

Горгозавр конвульсивно дергал головой, стараясь освободиться, а большая серая капля медленно сползала по его жесткой щеке к зубам…

Вырвав рог из еще живого хищника, стиракозавр, ослепленный злобой, не издав ни звука, часто перебирая ногами, устремился прямо вперед и был мгновенно со страшным хрустом повергнут на землю и раздавлен прыгнувшим сбоку ему на спину горгозавром.

Во вновь возникшем смятении участники и свидетели трагедии повели себя по-разному. Горгозавры, поколебавшись, обратились в бегство, обогнав ковыляющих рептилий-танков.

Ощетинившись огромными рогами на костяных воротниках, стиракозавры зигзагами носились по поляне, калеча и убивая все живое. Один из них с разбегу всадил рог в своего сородича, но тот, словно и не почувствовав этого, продолжал нестись по лугу, увлекая за собой невольного обидчика и не замечая даже, что тот волочится за ним. Этот случай еще раз убедил меня в невероятной живучести рептилий, если у них не затронут жизненно важный центр.

Но вот место двойного побоища опустело.

Кто оказался победителем, осталось загадкой. Возможно, исчерпав свои силы в битве, участники ее исчерпали и свою жестокость. На поляне осталось много трупов и изувеченных издыхающих рептилий.

Крылатые химеры

Но что это? Со стороны солнца ко мне приближалось множество каких-то черных точек. Они быстро увеличивались и наконец черными тенями заметались над поляной. Это были крылоящеры, или птерозавры — летающие ящеры, настоящие живые драконы из страшных сказок. Их привлекли сюда трупы, и воздух наполнился своеобразным шумом их крыльев.

В мезозое летающие ящеры занимали место, среднее между птицами и летучими мышами. Они летали, когда Земля еще не знала оживленных стай птиц всевозможных цветов и оттенков, соперничающих в красоте с бабочками и цветами.

Их крылья не были похожи ни на крылья птиц, ни на крылья летучих мышей. Летательная перепонка птерозавра тянулась от его бедра во всю длину тела до последнего пальца верхней конечности. Палец этот отличался невероятной длиной, превосходившей более чем вдвое длину туловища, и им птерозавр управлял главной частью летательной перепонки. Остальные четыре пальца были гораздо меньше.

Огромная голова, расположенная под прямым углом к шее, с заостренной наподобие клюва мордой, придавала ящеру очень странный вид. Птерозавры легко могли выдержать экзамен на хорошего, хотя и не слишком грациозного летуна. Недаром его мозжечок — отдел мозга, ведающий сложными движениями, — занимал почти всю довольно вместительную черепную коробку. Однако стоило ему нечаянно порвать перепонку хотя бы одного крыла, и он навсегда превращался в неуклюжего наземного ящера.