Моя прелестная роза - Мэри Патни

Глава 27

Долгие годы Розалинда размышляла, кто мог ждать в Лондоне девочку, которая так и не завершила своего путешествия, но ей и в голову не приходило, что сестрой ее матери может оказаться такая аристократка, как леди Кассел.

— Пожалуйста, расскажите мне о вашей семье, — попросила она свою новообретенную тетю. — Вернее, о моей семье.

— Зовите меня тетей Энн, — сказала графиня, с радостью обращаясь от прошлого к настоящему. — Есть еще мой младший брат лорд Уэстли, его жена и четверо детей. У нас с Роджером двое сыновей и дочь и еще трое внуков. Наше родовое гнездо в Суффолке. — Она рассеянно похлопала мужа по колену, хотя при обычных обстоятельствах вряд ли допустила бы столь интимный жест на людях. — У нас, конечно, много кузенов. И есть моя мать, вдовствующая леди Уэстли. Она живет в Ричмонде, женщина она очень хрупкая, болезненная. Ты должна как можно скорее повидать ее, Маргарет.

— Я Розалинда, — возразила она, чувствуя сильное отвращение к своему французскому имени. — Так зовут меня почти всю мою жизнь, и я не хочу менять имя.

— Как хочешь, дорогая, — примирительно сказала тетя. — А теперь расскажи мне о твоих приемных родителях. Ашбертон, кажется, сказал, что их зовут Фицджералдами. Это благородная ирландская семья?

— Мои родители — бродячие артисты, — без обиняков сказала Розалинда. — Я выросла в театре, который гастролирует по Уэст-Мидлендсу.

— О Боже, — тихо сказала леди Кассел. — Я кое-что слышала, но… Я уверена, что эти Фицджералды очень хорошие люди.

— Они моя семья, леди Кассел. — Уловив вызывающие нотки в своем голосе, Розалинда перешла на более мирный тон. — Когда я оправлюсь от шока, то, конечно, буду очень рада, что нашла вас. Я так часто думала, кто же мои родные. Но вырастили меня Томас и Мария, и сделали они это только по своей доброте.

— Я горжусь тем, что породнился с ними. Они и моя семья, — вставил Стивен.

— Значит, и я тоже буду гордиться. — Леди Кассел подалась вперед. — Для моей матери будет такой радостью знать, что дочь Софии жива. Завтра я расскажу обо всем твоей бабушке, постараюсь сделать так, чтобы эта новость не ошеломила ее. Не могли бы вы приехать в Ричмонд? Скажем, послезавтра. Я хотела бы пригласить моих детей и семью моего брата.

Не в состоянии сама принять решение, Розалинда посмотрела на Стивена. Он подбадривающе пожал ее руку.

— Мы приедем, — сказал он. — Только постарайтесь, пожалуйста, чтобы народу было не так много.

Она почувствовала облегчение оттого, что он угадал ее мысли. Боже милостивый, так у нее есть бабушка. Тети, дяди, кузины, фамильные гнезда. Это было больше того, что Розалинда могла переварить.

— Мы можем поехать домой, Стивен? — шепнула она.

— Конечно. — Он помог ей встать.

— Простите нас, пожалуйста, — сказал он хозяевам. — Но Розалинде надо отдохнуть. Скажите мне, когда и куда мы должны приехать в Ричмонд.

Леди Кассел кивнула, затем встала и подошла к Розалинде.

— Сестра была мне очень дорога, — мягко сказала она. — Не могу тебе передать, как я счастлива, что она продолжает жить в тебе. — Она теплыми губами слегка коснулась щеки Розалинды.

Розалинда заставила себя улыбнуться в ответ, но не могла выговорить ни слова. Впоследствии она, вероятно, будет радоваться тому, что случилось сегодня вечером. Но только не сейчас. Не сейчас.

Стивен не докучал ей никакими расспросами. Вызвал карету, отвез домой и умело снял с нее всю одежду. Раздевшись и сам, он задул свечи и скользнул под одеяло, рядом с ней. Она прижалась к нему, находя в соприкосновении их тел некое первозданное утешение.

— Как ты себя чувствуешь? — шепнул Стивен, крепко сжимая ее в объятиях.

Необходимость честно ответить ему заставила ее попытаться собраться с мыслями.

— Я ошеломлена. Странно опустошена. Кто я? Во всяком случае, не Розалинда Фицджералд. Но Маргарет Сан-Сир умерла много лет назад.

— Но ведь ты герцогиня Ашбертон, это-то несомненно. — Его теплая рука заскользила вниз по ее спине. — И еще ты моя жена.

Как ей повезло, что у нее есть он. Ее все еще преследовали кошмарные видения, чудилось, будто за ней гонятся, но в объятиях Стивена она чувствовала себя в безопасности. «Какие еще воспоминания могут таиться у меня в голове?» — подумала она и тут же решительно отмела эту мысль.

— Какое необыкновенное совпадение, что я встретилась со своей тетей!

— Это не так уж и удивительно, — сказал он спокойным тоном. — Если бы ты не принадлежала к аристократическому роду, тебе не пришлось бы бежать из Франции. А если учесть, что ты, как выяснилось, очень похожа на свою мать, как только ты стала бы появляться в высшем свете, тебя непременно узнали бы. Это лишь вопрос времени.

А ведь она решилась постараться войти в высшее общество, когда узнала, что у нее будет ребенок. Розалинда притронулась к животу. В скором времени она уже сможет поделиться этой новостью со Стивеном. — Но если я французская графиня, — озарило ее вдруг, — наш брак отнюдь не мезальянс. Смешно, но это так.

— Еще задолго до этого вечера я знал, что заключил очень удачный брак. — Он обласкал ее нежной, ничего не требующей рукой от плеч до бедер. — Надеюсь, теперь, когда тебе известно твое происхождение, ты уже не думаешь, что недостойна быть моей женой. Это была глупая мысль, ты знаешь.

Однако от того, что она узнала о своем происхождении, болезненные уколы, нанесенные ее самолюбию в то время, когда она была актрисой, сами собой не зажили. Хотя исцеление началось. Она слабо улыбнулась в темноте.

— Подумать только, я графиня! К этому не так-то просто привыкнуть. Но что подумает моя семья? — Она запнулась, затем сказала: — Что подумают Фицджералды?

— Они по-прежнему твоя семья, моя прелестная роза, — спокойно произнес он. — У тебя теперь несколько семей. Семья, где ты родилась. Семья, где тебя воспитали. И наконец, у нас с тобой тоже семья. Не всем так везет.

Вероятно, ее новое положение сделает ее более приемлемой для Кеньонов. Интересно, раскается ли Клаудия? Розалинда вздохнула. Но на это трудно надеяться.

Неверно истолковав ее вздох, Стивен сказал:

— Должно быть, очень нелегко — узнать, кто твои родители, и тут же, что они погибли насильственной смертью. Но ведь это произошло много лет назад. — Он поцеловал ее в висок. — Твои родители обрели вечный покой. Конечно, ты не можешь не оплакивать их, но твоя жизнь, твое счастье — лучший памятник, который ты можешь им воздвигнуть.

Она знала, что он прав. Но боль, которую она испытывала от всего, что ей открылось, сливаясь с мыслью о неминуемом уходе Стивена, причиняла ей нестерпимые муки. Она обвила его руками. Он такой теплый, такой сильный, такой полный жизни. Но слишком худой, с острыми ребрами, они буквально вонзаются в ее груди. Сколько же времени у них еще остается?